– Как Флора? – обычно были его первые слова. Узнав, что с Флорой все хорошо, он выпячивал нижнюю губу и объявлял: – Завтра я встану с постели.

– Нет, не встанешь.

– Встану.

– Доктор Маттеус сказал...

– Старый дурак! Почему я должен делать все, что он скажет?

– Ты не встанешь, пока я не разрешу. – Мы препирались подобным образом каждый вечер.

– Почему ты носишь на голове, эту дурацкую тряпку? – стал он допытываться в первый же вечер.

– Доктор Маттеус сказал, что я должна прикрывать волосы.

– Но я хочу смотреть на них.

– Нельзя, и не будем больше об этом. Вместо них можешь смотреть на шерсть Неллы.

– Ха! – затем он пробурчал: – Мне скучно. Я взглянула на его тумбочку.

– У тебя масса книг для чтения. Клара сказала, что сама носит их тебе каждый день, потому что мистер Тимс плохо видит, что написано на корешках.

– Мои глаза устали от чтения.

– Тогда я почитаю тебе. Что ты хочешь, чтобы я почитала?

– Что-нибудь – мне все равно, – ворчливо пробормотал Лео.

Я подумала – почему бы нет? Раз он ведет себя как ребенок, почему бы мне не обойтись с ним как с ребенком? Я встала и быстро пошла к двери гардеробной.

– Куда ты, Эми? – окликнул он меня. – Осталось еще целых пятьдесят минут.

– Я через минуту вернусь, только схожу за книжкой. Я вернулась, пряча, книгу в складках юбки.

– Раз твои глаза устали, тебе лучше закрыть их, пока я читаю. – Лео послушно закрыл глаза.

– Как-то жил один человек, и жил счастливо, потому что имел гусыню, которая несла ему яйца из чистого золота...

– Это детская сказка, – не открывая глаз, сказал Лео.

– Да. Судя по твоему сегодняшнему поведению, это правильный выбор, – его рот раздвинулся в усмешке, а я прочитала ему сказку о том, как человек, недовольный одним золотым яйцом в день, зарезал свою гусыню. – И тогда пришел конец его золоту!

Лео уже широко улыбался.

– Очень хорошо Эми – я понимаю мораль этой сказки. Но как забавно слушать древнегреческий сюжет на уилтширском диалекте!

Я триумфально покачала головой.

– Нет, это французская сказка. Те две сиделки, которым я штопала чулки, подарили мне эту книгу для Флоры – только я спрятала ее до тех пор, пока Флора не выучится читать по-французски.

– Французская? – Лео потянулся и взял у меня книгу, а затем недоверчиво уставился на страницы. – Она, на французском. Я знал, что ты разговариваешь по-французски, но не ожидал, что ты можешь и читать.

– Ну, тут нет ничего трудного, если привыкнуть, к их странному способу произносить буквы.

Он замолчал на момент, затем сказал:

– Ты как-то просила, чтобы я выучил тебя греческому. Ты хочешь, чтобы я это сделал?

– Ну... – замялась я.

– Конечно, если ты предпочитаешь, чтобы не я учил тебя... – голос Лео прозвучал обиженно.

– Сейчас это трудно, – объяснила я, – потому что у меня мало времени из-за необходимости заниматься счетами домашней фермы и помогать мистеру Селби в делах имения. Может быть, после войны, но... – я запнулась, затем твердо добавила: – Я надеюсь, что тогда появятся еще дети...

Лео резко оборвал меня:

– Прочитай мне еще сказку.

Я начала читать сказку, в которой лисице захотелось сочного винограда – но когда она поняла, что не достанет его, то воскликнула: «Я не хочу его. По-моему, он не созрел и очень кислый». Дочитав, я заметила, что лицо Лео нахмурилось.

– Если бы я только мог быть таким мудрым, как эта лисица, – пробормотал он. Я поспешно начала новую сказку, о том, как заяц бегал наперегонки с черепахой.

Когда настенные часы пробили восемь, я закрыла книгу.

– Тебе пора спать, Лео. Доктор Маттеус сказал, что я не должна утомлять тебя.

– Проклятый Маттеус!

– Ты хуже Флоры, – я встала. – Доброй ночи, Лео, спи крепко.

На полпути я услышала голос Лео.

– Флоре ты не так желаешь доброй ночи.

– Доктор Маттеус сказал, чтобы я не прикасалась к тебе, из-за опасения инфекции – даже никаких поцелуев на ночь.

«Проклятый Маттеус» на этот раз прозвучало громче.

– В любом случае, я и не предполагал, что ты это сделаешь, – пробормотал Лео, не открывая глаз.

– Своим скверным поведением ты не заслужил поцелуя на ночь.

Он открыл один глаз.

– Но если я все равно не получу его, то, может быть, вместо этого получу удовольствие от своего скверного поведения, а, Эми? Час вечером – это мало, но я собираюсь использовать его как можно лучше.

Так Лео и делал. И он, и Флора играли со мной, но я не придавала этому значения, потому что была рада видеть, что они оба выздоравливают. Когда прошло две недели, доктор Маттеус сказал, что Флора может встать на следующий день, хотя должна оставаться в этой спальне, потому что все еще заразна. Я потратила все силы, чтобы заставить ее лежать в постели, и была в полном изнеможении к тому времени, когда мне нужно бьио принимать ванну и идти к Лео. Доктор Маттеус уже рассказал ему хорошие новости о Флоре.

– Я с трудом верю, что она полностью выздоровела, Эми, – сказал Лео, когда я вошла.

– И Роза совершенно здорова. Я видела ее с конюшенного двора. Если бы ты не распорядился скорее забрать ее из детской... – я содрогнулась и быстро добавила: – Мы должны полностью убедиться, что уморили всех этих микробов.

– Ты сделала все наилучшим образом, Эми. От тебя неделями воняло карболкой!

– Ты уже разыгрался? – огрызнулась я. – Или сегодня ты последишь за собой?

– Ни за что, – громко объявил Лео. – Завтра я встану.

– Ладно, Лео. Доктор просил меня передать тебе, что с завтрашнего дня ты можешь вставать.

Кажется, я наполнила ветром его паруса, потому что он почти завопил:

– Я встану сейчас, – и откинул край одеяла.

– Нет, не встанешь.

– Встану.

– Ты ведешь себя как капризный ребенок!

– Мне осталось еще пятьдесят минут, и я использую их наилучшим образом!

– На сегодня мне достаточно Флоры! – воскликнула я. – Я замучилась, удерживая ее в постели. По правде говоря, последние несколько дней, она была такой же скверной и упрямой, как и ты. Впрочем, ничего удивительного, ведь ты – ее отец.

Наступило неловкое молчание.

– Но ведь не я же? – тихо сказал Лео. – Конечна, ты не забыла это? – его глаза изучали мое лицо. – Или забыла, Эми?

Я топталась на краешке утеса. Флора была дочерью Фрэнка, я всегда думала о ней как о дочери Фрэнка, а я все еще любила его. Я не хотела терять его как отца моего ребенка. Серые глаза Лео пристально наблюдали за мной. Я попыталась отойти от края, но было уже слишком поздно – я прыгнула с этого утеса в ту ночь, когда Флора тяжело заболела, а большая, сгорбленная фигура Лео ютилась на стуле, наблюдая за ней вместе со мной.

Я опустила взгляд на сложенные на коленях руки и сказала правду:

– Флора считает тебя отцом, поэтому считаю и я, – подняв взгляд на Лео, я увидела торжество в его глазах. Ох, прости меня, Фрэнк – но это правда.

Лео мог бы удовлетвориться этой победой, но он, всегда хотел большего. И он сильнее надавил на меня.

– Я всегда чувствовал, что она – моя, еще до ее рождения. Ты была так уверена, что родится девочка. Я всегда хотел, чтобы Жанетта подарила мне дочь, а ты тогда носила ее внучку – и ты вручила ее мне, когда она еще не родилась.

– Да, вручила, – горько сказала я. – Ведь мне было не из чего выбирать, не так ли? Ты мог дать ей все, а я – работный дом или нищенство на улицах.

– Но... – Лео поднял голову.

Я не позволила ему прервать себя.

– Я не могла заработать столько, чтобы содержать ее! Я могла устроиться на работу только на потогонном предприятии, но там платят столько, что я не прокормила бы и себя, не говоря уже о ней. Если бы мне как-то и удалось ее содержать, то в холоде и в голоде – я не могла допустить, чтобы с ней случилось такое.

– Но, Эми! – воскликнул Лео. – Если содержание, которое я назначил тебе, было недостаточным, тебе стоило только сказать мне, или передать через Уоллиса...