— Там пропала группа ученых пару лет назад, они зачем-то приехали, начали ворошить прошлое. Опрашивали местных, не видели ли они чего странного, к нам заходили. Потом вот ушли в северный район и не вернулись, — продолжал Василий Семеныч.

— Их искали?

— Да, несколько местных пошли за ними и тоже пропали, — А в прошлом месяце охотник пропал. Дурак, думал, там зверь какой хищный орудует, подстрелить хотел.

— Это интересно… — Если эта история стоящая, то будет покруче фестиваля скорби.

— Это опасно, туда даже собаки не ходят, — взволнованно пропищала Надя. Похоже, она прочитала мои мысли.

— За меня не беспокойся, я сама не подарок, — усмехнулась я, — Спасибо большое, мне было очень приятно с вами пообщаться. Пойду дальше работать, — я встала и вышла из дома.

— Алиса!

Я обернулась. В дверях стояла встревоженная Надя. Умоляющим взглядом она смотрела на меня. С чего ей так волноваться о почти незнакомом человеке? Странный народ здесь живет.

— Не волнуйся ты за меня. Все будет хорошо, — улыбнулась я ей и пошла снимать людей на торговой площади.

От других жителей я узнала, что красный цвет тряпок символизирует не что иное, как кровь, животных не выпускают в память о днях заточения в домах. А вот почему три дня никто мне так и не ответил. Попробую предположить, что это просто христианская традиция.

7 часов вечера. Из окна своего номера я смотрела, как улица наполняется людьми. На домах зажгли фонари, я почувствовала атмосферу уюта, которые только бывают в маленьких городках, если отбросить проблемы и тоску по кипящей жизни мегаполиса. Я оделась потеплее, так как заметила, что вечерами тут прохладно, и вышла на улицу. Джинсы, топик, болеро. Ну нет у меня серого балахона, да я и не обязана его иметь, это не мой праздник. Хотя сегодня я уже обожглась на слове праздник. Я ходила по торговой площади, где намечалось какое-то представление, и фотографировала людей. Молодежь охотно позировала, в то время как старшее поколение старалось, мягко говоря, меня не замечать. Их право, я собрала основную информацию, и больше мне от них ничего не нужно. Вдруг меня окликнули.

— Надя! Привет, — обернулась я. Надя шла ко мне с двумя каллами в руках.

— Привет. Держи, сегодня все носят каллы в руках, — протянула она мне один цветок.

— Да уж, как символично. Цветы покойников, — усмехнулась я.

— Их вырастили в теплицах в Западном районе специально для фестиваля. Хотя мы, например, свои принесли. Так многие делают, чтоб не покупать.

— Правильно.

Мы обошли площадь по периметру.

— А что будет завтра? — спросила я, — то же самое или какая-то особая программа?

— Завтра мы пойдем на завод. По традиции, вокруг него делают цепочку из цветов. В общем — то для этого и нужны каллы.

— Каллы ведь не дешевые, почему не перейти на ромашки например? — улыбалась я, для жителей забытого богом лесного городка тратиться на такие цветы только для того, чтоб выложить из них круг, по-моему, неблагоразумно.

— Раз в год можно и разориться, — Надя пожала плечами.

Ну в чем-то она, конечно, права. Прошло около часа, толпа на площади вдруг оживилась. Я стояла у навеса, под которым была установлена трибуна. Через минуту я поняла причину волнения людей. За трибуну встал градоначальник. Именно так его тут называли. Он произнес пламенную речь о тех страшных временах, назвал примерное количество погибших, оказалось около трети жителей тогда умерли и были убиты. Выходит, горе коснулось каждой семьи. Тот, кто не потерял родных, потерял друзей. После я побеседовала с градоначальником. Опять напускная любезность. Конечно, ему хочется, чтобы я написала как можно больше лестных слов о городе. Но я все больше сомневаюсь, что этот репортаж кто-то вообще собирается публиковать.

Надя сопровождала меня повсюду. С ней было приятно общаться, редко встретишь таких позитивных людей. Меня забавляла ее вера в сверхъестественное, а ее мой скептицизм. В подростковом возрасте я сама увлекалась бреднями про магов и призраков, но так и не встретив по сей день никого, кроме бездарных экстрасенсов, теперь следую принципам научности. Если существование чего-то невозможно доказать, значит, оно может не существовать вовсе. Но Надя все время подозрительно озиралась, рассказывая про страсти, творившиеся на заводе больше полувека назад.

— Надь, ты думаешь, на вашем заводе действительно сейчас делают лекарства? Может какая-нибудь подземная лаборатория еще работает? — я говорила это только, чтобы немножко позабавиться, Надина реакция мне нравилась. Вот я садистка…

— Нет, не думаю. После эпидемии отсюда все вывезли, — Надя уверенно покачала головой.

— О чем болтаем, дамы? — послышался сзади мужской голос. К нам подошел молодой человек лет 23х. Блондин, среднего роста, клетчатая рубашечка, синие джинсы, очки. Интеллигент, заключила я.

— О местных монстрах, — ответила я ему.

— Алиса, познакомься, это Саша, — представила нас друг другу Надя, — Саша, это Алиса.

— Алиса Стиль, газета "Петербургские хроники", — уточнила я.

— О…коллега, — он расплылся в улыбке.

— Правда? Хорошо. А где вы работаете? — осведомилась я у него.

— Я редактор нашей озерской газеты, "Озерские новости" называется.

— Оригинально, — улыбнулась я. Интересно, какие тут новости могут быть? Корова отелилась, у Марьи Михайловны день Рождения. Не удивлюсь, если это он отстреливает народ в Северном районе, чтоб хоть как-то разнообразить материалы. Да уж…Подобный бред мог придти только в мою дурную голову.

— Хоть что-то, — ответил он, вздыхая, — в нашем коллективе всего 3 человека: я, Димка Баранов и уборщица. Я сочувственно улыбнулась.

— А что за монстров вы обсуждаете? — вдруг вспомнил он про нашу тему.

— Да тех, которых на заводе у вас выводили, — небрежно бросила я. Неужели и этот туда же?

— Ааа, это тема для спецрасследования.

— Брось, это ж бред. Саш, ты ведь журналист, а нам нужны факты. Где они?

— Я бы так не сказал, не так все гладко. Лично я слышал от одного старенького человечка на заводе, что мелкому как-то удалось сбежать.

— Кому это "мелкому"? — оживилась Надя.

— Детенышу, на котором эксперименты проводили.

— И куда он мог деться? Ребенок, один в городе, — скептически добавила я.

— Так это ж не простой ребенок. А если принять во внимание убийства на Севере, связать их с побегом ребенка, которого, кстати, не нашли, то картинка вырисовывается.

— Ты хочешь сказать, что малыш способен завалить несколько взрослых мужиков? Прям озерский супермен какой-то! — я поражена, бывают же чудные люди.

— Я ж говорю, это не просто ребенок. К тому же, ему сейчас может быть лет…

— Под 70,- засмеялась я, — бойкий старикашка!

— Ну может, он и не старикашка вовсе…

— Скажи еще, что он не стареет!

— Может и стареет, но не так как мы, а медленнее. Понимаешь, Алиса, я несколько лет занимался этой историей и пришел к выводу, что это не человек вообще.

— Волк, медведь, кто, Саш? — волновалась Надя. Видя ее дрожь то ли от холода, то ли от страха, я усмехнулась и взяла ее под руку. Надя вцепилась в меня покрепче, наверное, ей так спокойней.

— Нет, похуже, я полагаю, — Саша, похоже, действительно верит в то, что говорит. Клинический случай.

— Твой вариант? — улыбалась я. Интересно, что он сейчас выдаст?

— Вампир, — заключил Саша.

Тут я не сдержалась и немножко похихикала. Расхохотаться при всех было бы неудобно.

— А я тогда оборотень. Вон видишь, хвост расти начал, — развернулась я задом к нему, — скоро псиной запахну.

— Почему он не может быть вампиром? Все черты на лицо. Я изучал имеющиеся данные. Тех людей кормили сырым мясом, им приносили банки с кровью, они бросались на рабочих, говорят, цепи были огромной толщины, потому что вампиры рвали их.

При слове «вампиры» я опять усмехнулась. Я смотрела на Сашу снисходительно, чем еще заняться в Тутуновке творческому человеку, как не поисками вампиров и призраков?