Баркас под парусами, шедший среди волн, был уже виден простыми глазами.

Блэк не спеша зарядил свое ружье. То же сделал и Гаук. Медленно заряжал и Чайкин.

Он был, видимо, взволнован.

«Неужели придется стрелять в людей? И за что?» — думал Чайкин, и лицо его омрачилось выражением недоумения и тоски.

— Готовы ли, джентльмены? — крикнул Блэк.

— Готовы, капитан! — отвечали матросы.

— Стрелять не раньше, как я прикажу. И целиться хорошенько!

И капитан обошел вдоль борта и вернулся на свое место, осмотревши, хорошо ли прикрыты стрелки.

— А вы, Чайк, что нос повесили? Трусите?

— Да, капитан! — ответил Чайкин.

— Боитесь, что вас убьют?

— Людей убивать страшно, капитан!

— Но тут игра в открытую. Если вы не убьете, вас убьют!

— То-то я и думаю, что лучше не быть убитым и не убивать!

— Так идите вниз, Чайк.

— Нет, капитан, я не пойду. И то нас немного. И я не оставлю вас в беде. Я добро ваше ко мне помню и не забуду! — горячо проговорил молодой матрос.

Блэк взглянул на это простодушное лицо, на эти добрые проникновенные глаза Чайкина и в каком-то раздумье произнес:

— Вы редкий экземпляр человеческой породы, Чайк!..

И, проговорив эти слова, примолк и задумался.

— Капитан! баркас поворачивает назад! — воскликнул вдруг Гаук.

Блэк взглянул перед собой. Действительно, баркас поворачивал назад.

Капитан поднялся на ют и направил подзорную трубу на «Вашингтон». На фор-брам-стеньге крейсера подняты были позывные, призывавшие шлюпку к борту.

Блэк недоумевал.

Но скоро недоумение его рассеялось, и радостная улыбка озарила его лицо, когда он обвел трубой горизонт и увидел дымок со стороны Нью-Орлеана.

Через несколько минут обнаружился силуэт монитора, державшего курс на американский крейсер.

— Спасены! — прошептал Блэк, не отрывая глаз от трубы, и облегченно вздохнул.

Прошло несколько минут. В подзорную трубу видно было, что на «Вашингтоне» разводили пары и ставили паруса.

— Гаук! Отберите ружья и снесите в каюту. Теперь мы спокойно пойдем в Нью-Орлеан. И скажите нашим джентльменам, что по сто долларов они все-таки получат!

Громкое «ура» раздалось на «Диноре», когда Гаук сообщил эту новость матросам.

— Ну, Чайк, радуйтесь! Никого убивать не придется!

Баркас пристал к борту «Вашингтона» и тотчас же был поднят. Вслед за тем «Вашингтон» пошел в море.

Монитор, весь купаясь в воде, с одной небольшой мачтой погнался за ним.

Послышался звук выстрела с монитора. «Вашингтон» не отвечал.

— С якоря сниматься! — весело крикнул Блэк.

Через десять минут «Динора» уже держала курс на Нью-Орлеан. Ни монитора, ни «Вашингтона» не было видно на горизонте.

Ветер заметно стихал, и на «Диноре» были поставлены все паруса, какие было можно поставить.

Чайкин стоял на руле, действительно радостный, что не придется стрелять в людей и что близок час, когда он оставит «Динору» с изрядным запасом денег.

Теперь у него бродили мечты о том, чтобы вызвать мать из России. Деньги на это есть.

Но приедет ли она? Не побоится ли она, никуда не выезжавшая из деревни, одна ехать за океан?

И где он поселится?

Во всяком случае, Чайкин решил воспользоваться покровительством капитана и взять у него рекомендательные письма, которые тот предлагал.

Его тянуло к земле. Там он спокойно заживет.

Такие мысли бродили в голове Чайкина, когда он стоял на руле в этот день, полный для него тревог и неожиданностей.

Ветер стихал. Солнце поднялось уже высоко на голубом высоком небе, подернутом белоснежными перистыми облачками, и порядочно подпекало. Но ветер умерял зной, и не чувствовалось томительной жары.

На «Диноре» прибирались по случаю близости порта. С борта были убраны разные вещи, положенные для прикрытия, подметали палубу и чистили медь. И на всех лицах этой разноплеменной команды светилась радость при мысли, что скоро берег и можно будет после долгого плавания загулять на те сто долларов, которые обещал капитан.

И его теперь не так уже ненавидели. Его даже хвалили, но все-таки никто почти не хотел больше оставаться на «Диноре». Слишком опасно плавать с таким дьяволом. Ему все нипочем!

При этом вспомнили и о том, как поплатился Чезаре.

А Чайкин вспомнил про Сама и сказал Гауку:

— А что Сам?.. О нем и забыли сегодня, мистер Гаук.

— Вы правы, Чайк… Эй, боцман!

Боцман подошел, и Гаук попросил его дать Саму поесть и велел сказать ему, что скоро Гаук сделает ему перевязку.

Боцман скоро вернулся и доложил, что Сам просится наверх.

— Пусть выйдет!

Великан негр вышел испуганный и подставил свою спину под лучи горячего солнца. Скоро, впрочем, он уже радостно ворочал белками, устремленными на берег. О, как жадно он его ждал и как он хотел поскорее уйти с «Диноры»!

— Из-за чего вышло это дело, Сам? — спросил его один из матросов.

— Сам был дурак.

— Отчего дурак?

— Послушался Чезаре. Капитан Блэк — настоящий дьявол. И с ним нельзя шутить! — с каким-то суеверным ужасом проговорил негр.

— А как же ты хотел пошутить?

Сам рассказал то, что произошло в каюте, умолчав, конечно, какую предательскую роль играл он, бывши доносчиком.

— Его никто не убьет! — прибавил шепотом негр. — Он заколдованный. И он все видит в человеке. Он знал, что Чезаре подговаривал нас к бунту и что мы согласились.

— Знал?.. Но как же он мог знать?

— Не знаю. Но он знал. И Чезаре ему перед смертью признался… И как он меня велел кинуть за борт… Я слово сказал… Оно меня спасло.

— Какое слово?

— Миссис Динора… Леди в Сан-Франциско. Она одна может околдовать капитана… Я слышал… Она была его невеста…

Вдруг Сам смолк, и его блестевшее глянцем чернокожее лицо исказилось ужасом. Из каюты вышел капитан Блэк и увидал негра.

Чайкин взглянул на капитана и обратил внимание на грустное выражение его лица.

«Казалось бы, ему радоваться… „Динора“ уже приближается к рейду, а он вдруг заскучал!» — подумал Чайкин.

А Блэк поднялся на мостик и, обращаясь к Гауку, сказал:

— Как станем на якорь, объявите команде, что она мне более не нужна. Раздадите им деньги, и они могут убираться к черту. До выгрузки пусть останутся только боцман, плотник и вы, Гаук…

— Разве «Динора» больше не пойдет в плавание?

— Я больше не пойду… Я сегодня же переберусь на берег и завтра же вечером уеду во Фриски!

— А «Динору» поручите продать?

— «Динора» ваша, Гаук! Я зарабатывал на контрабанде, а вы по чести заслужили долю барыша. И бриг — ваш барыш. Ни слова больше. Сегодня же вступайте во владение и, когда груз будет сдан, набирайте экипаж и идите куда хотите. Только я отдаю вам бриг с одним условием…

— С каким?

— Перемените его название… Надеюсь, вы согласитесь?

— Разумеется…

Гаук, как настоящий янки, не рассыпался в благодарностях и только сказал:

— Вы мне предложили очень выгодное дело, капитан.

И, стараясь скрыть радостное волнение, протянул Блэку руку и крепко ее пожал.

— Судовые бумаги сегодня же получите от меня! — сказал Блэк и прибавил: — Я пойду укладываться… А вы становитесь на якорь поближе к пристани!

Между тем «Динора» входила на рейд, полный судов, и ровно в четыре часа дня бросила якорь.

Через полчаса началась выгрузка. Блэк тотчас же съехал на берег и немедленно отправился на телеграф.