Прогресс в медицине вооружил современную хирургию двумя могучими средствами для борьбы с болезнями: переливанием крови и пенициллином. Как одно, так и другое средство предоставляется хирургам в неограниченном количестве. Это позволяет врачам, во-первых, не бояться даже самых сильных кровотечений во время операции и, во-вторых, принимать энергичные меры против инфекций, против попадания микробов в грудную клетку оперируемого.

Следовательно, хирург наших дней может рискнуть на такую операцию: вскрыть грудную клетку, обнажить сердце, разрезать околосердечную сумку, извлечь из нее сердце и подшить к нему кусок ткани, не отсеченной от питающих его кровеносных сосудов. Потом, разумеется, следует поместить сердце опять на прежнее место, затянуть швами рану перикардия, закрыть грудную клетку.

Что в результате получится? Кровеносные сосуды подшитого куска ткани прорастут в мышцу сердца и будут также участвовать в снабжении сердца кровью. Получится то, что требовалось. А ткань для подшивки надо, разумеется, брать такую, которая расположена недалеко от сердца. Это или грудинная мышца или так называемый сальник из брюшной полости, подтянутый к сердцу через произведенное в диафрагме отверстие.

Подобная мысль ставит перед хирургами смелую задачу, и хирурги – наиболее, конечно, опытные – стремятся ее осуществить.

И. С. Колесников, профессор Военно-медицинской академии имени С. М. Кирова, оперировал больного, получившего огнестрельное ранение грудной клетки в 1944 году. Осколок застрял в мышце сердца. Спустя некоторое время оказалось, что между перикардом и самим сердцем образовались сращения, которые нарушили работу сердца. В результате – ухудшилось кровообращение в стенке сердца. Питание сердечной мышцы понизилось. Больной чувствовал себя плохо. Слабость одолевала его, он ходил согнувшись.

Специальное, дающее очень точные результаты, так называемое электрокардиографическое исследование деятельности сердца показало, что питание мышцы сердца действительно ухудшилось.

В январе 1947 года И. Колесников произвел больному операцию. Осколок удалось извлечь, хотя его окружали рубцы и спайки. Но Колесников этим не удовлетворился. Он вырезал рубцово-утолщенный кусок околосердечной сумки и вместо него подшил сальник.

Уже через два месяца состояние больного совершенно изменилось. Приступы болей в сердце исчезли. Затруднение дыхания прекратилось. Недавний инвалид поступил работать агентом снабжения в универмаг, а такие обязанности, как известно, требуют большой подвижности.

Электрокардиографические исследования, проделанные вновь, показали на этот раз, что питание сердца значительно улучшилось, что сердечная мышца получает достаточно крови. Но отчего? Причина могла быть только одна: кровеносные сосуды пришитого сальника вросли в мышцу сердца и понесли туда свою кровь.

Всю эту историю раненого можно было услышать на заседании Ленинградского Пироговского общества хирургов 12 марта 1947 года, на докладе профессора И. Колесникова.

Из всего изложенного следует ли, что проблема хирургического лечения грудной жабы уже решена? Конечно, нет. Приведенный случай указывает лишь на возможности в будущем, а не в настоящем.

Надо прямо сказать, что попытки добиться удачи в этой области пока не дали больших результатов, если не считать единичных случаев. Задача оказалась по разным причинам очень трудной. Она еще находится в стадии изучения, стадии подготовки и разработки.

Но мы знаем, что советская передовая наука, поставив перед собой задачу трудную, иной раз кажущуюся даже невыполнимой, достигает нужных результатов. Надо думать, что она добьется удачи и здесь.

Есть еще одна тяжелая и редкая болезнь – панцырное сердце. Это, собственно, болезнь не самого сердца, а околосердечной сумки. Перикардий, как известно, окутывает сердце, словно мягкий чехол. И вот этот чехол начинает уплотняться, твердеть. Причиной такого явления служит обычно длительный перикардит, хроническое воспаление околосердечной сумки; оно приводит к тому, что мягкий чехол превращается в плотный, жесткий, неподатливый футляр, как бы панцырем сковывающий сердце. Постепенно, по мере всё большего уплотнения перикардия, сердце работает всё слабее и тише. Замедляется и движение крови во всех сосудах тела. Она начинает застаиваться в разных отделах организма.

Это влечет за собой очень серьезные нарушения жизненных процессов почти во всех органах. В результате болезнь становится смертельной.

Так было еще сравнительно недавно. Теперь прогресс в медицине позволил изменить положение.

В одну из ленинградских клиник летом 1948 года поступила больная. Это была девушка лет девятнадцати. Она почти всё время лежала, так как достаточно было ей сделать один-два шага, как она. начинала задыхаться. Пульс у нее еле-еле прощупывался. Она вся была отечной, а живот походил на большую водяную подушку – столько в нем накопилось жидкости, просочившейся из застойных сосудов брюшной полости. На шее толстыми веревками вились вены, переполненные кровью вследствие замедленной деятельности сердца. Почки работали очень плохо, печень была увеличена, казалась рыхлой из-за отечности. Словом, жизнь в этом теле еле теплилась. И всё это из-за панцыря, сдавившего сердце.

Чем можно было помочь такой больной? Она находилась несколько месяцев в клинике внутренних болезней, – там, где испокон веков таким больным и надлежало находиться. Улучшения у девушки не наступало. Терапевты были бессильны помочь ей. После того, как все средства были испробованы и всё оказалось напрасным, оставалось одно, – то, что раньше, десять лет тому назад, пожалуй, никому и в голову бы не пришло, – хирургическое вмешательство.

И в хирургической клинике, куда перевели больную, операция была произведена. Больной под местным обезболиванием раствором новокаина вскрыли грудную клетку по лоскутному способу: удалили частично несколько ребер на передней стенке и даже кусок грудины, чтобы обеспечить хороший доступ к сердцу. Когда всё сделали, перед глазами хирурга предстала плотная, как будто дубленая околосердечная сумка, сжимавшая, словно в кулаке, еле сокращавшееся сердце. Теперь наступило самое главное – отделение, освобождение сердца от перикардия. Это был очень серьезный момент. Ведь внутренняя поверхность сумки могла уже слишком крепко спаяться с мышцей сердца, и тогда возникла бы грозная опасность: неизбежное ранение сердца.

Хирург, врач с огромным опытом, смелый и осторожный, сделал первый разрез. Короткими движениями ножа отверстие в отвердевшей околосердечной сумке расширялось всё больше. Наконец показалось сердце.

Всё как будто шло хорошо. Нужно было отделить и отсечь всю переднюю часть измененной ткани сумки. Сердце получило бы полную свободу нормальных сокращений. Смертоносный панцырь был бы удален.

И вдруг – осложнение: стало падать кровяное давление, – сердце перестало работать.

Это было опасное положение, которое могло окончиться смертью. И тут на помощь пришло современное оружие медицины – переливание крови.

Операцию остановили. Рану закрыли большими стерильными салфетками. Один из помощников хирурга, специально наблюдавший за пульсом и кровяным давлением, уже вводил в вену иглу, вставленную в конец резиновой трубки, соединенной с ампулой крови. Больной перелили почти литр крови.

Через полчаса операция уже могла продолжаться.

В конце того же 1948 года на научную конференцию Пироговского общества хирургов в Ленинграде перед началом заседания пришла молодая девушка. Она легко поднялась на второй этаж, также легко прошла ряд комнат и нашла председателя Общества. Через несколько минут конференция открылась большим докладом.

Докладчик – профессор Ю. Ю. Джанелидзе – подробно рассказал участникам заседания, как он произвел операцию на панцырном сердце. Потом поднялась на кафедру и стала рядом с хирургом молодая девушка. Члены Общества с чувством восхищения смотрели и на эту цветущую, с энергичными движениями девушку, на левой стороне грудной клетки которой виднелся шрам полукруглой формы, и на хирурга.