На лежащих мертвых и раненых, боевик Сальков не обращал внимания, полоскал по тем, кто отбежал к стене, сгрудился у парадной. Строчка пуль скосила разом троих, вот покатилась фуражка... Кто-то под домом вскинул винтовку, бахнул в белый свет как в копеечку. Сейчас ты, гад, настреляешься...

Борьку отшвырнуло от подоконника. Рука у Гаоляна была цепкой - стрелок чуть пулемет не выронил.

- Оглох? - жестко спросил одноногий боевик.

Ну, да, договаривались же: бомбы, по два магазина, и деру. Филимону на одной ноге бегать непросто.

Скатились вниз, на лестнице дядя Гаолян и, правда, чуть не кувырнулся... Захламленный двор, с улицы несутся крики и стоны, беспорядочно трещат винтовки... Лестница, заранее прислоненная к забору... Помогли взобраться одноногому, переваливаясь на ту сторону, Филимон пропыхтел:

- Что оружье так держишь?

- Руку занозил, - пробормотал Борька.

Прошли двором в арку - срезанный замок мирно висел на своем месте. Андрей-Лев открыл калитку, выглянул на улицу:

- Чисто!

Сложили приклады, отстегнули магазины, спрятали пулеметы, уже мирными обывателями вышли на улицу.

- Тьфу, палку забыл, - спохватился Гаолян.

Он вернулся за припрятанной у ворот тростью, а Андрей-Лев, морщась, покосился на Борьку и спросил:

- Ты зачем столько стрелял? И по раненым. Всех насмерть хотел? Какие они вояки, если подстреленные?

- По раненым я ни разу не пальнул, - угрюмо возразил Борька - ладонь жгло просто зверски. - А что мне на юнкеров смотреть да улыбаться, что ли? Они мою мать пожалели? Меня пожалеют? Или твоих в Торжке пожалели?

- То другие мерзавцы были, - все больше бледнея, напомнил инженер. - Я тебя не виню. Просто понять хочу - мы уже до конца оскотинились, или еще дичаем? Они же там совсем сопляки.

- Ты Бориску еще возрастом попрекни, - ковыляя из подворотни, одернул инженера Гаолян. - Вы вовсе сдурели? Один палит как заведенный, не остановишь, другой вопросы умные задает - самое время нашел. Уходим живо!

Боевики благополучно вышли на Пантелеймонскую. Выстрелы за спиной стихли, где-то выла перепуганная собака, нагоняла уныние. Рука у Борьки болела - казалось, уж до зубов прохватывает. Гаолян велел показать ладонь, ругать не стал, приказал лечить "по-проверенному". Борька отошел к стене, поскуливал, тужился, - жгло еще острое, взвоешь громче того кобеля.

- Довоевался, снайпер обоссаный? - спросил дядя Филимон. - Перчатки-то где?

- Там забыл, кажется, - баюкая ладонь, признался Борька. - На подоконнике. Жарко было, положил, ну и...

Подзатыльник был заслуженным, но все равно обидным.

- Все, поковыляли лечиться, - вздохнул Гаолян. - Выгнать бы тебя, оболтуса, из группы. Да только куда? Вместе начали, вместе и покончим.

* * *

К месту событий шпионки, естественно, опоздали. Сначала извозчик заупрямился, потом лошадь отказывалась "поспешать", и насовать кобыле в шею, по аналогии с хозяином, было делом бесполезным, ввиду преклонного возраста представительницы гужевого профсоюза.

Лошадь делала вид, что рысит по просторной Надеждинской.

- Даже к финалу не успеем, - злобно предрекла Катрин, прислушиваясь. - Нужно было ногами рвануть, быстрей бы было.

- Одинокая дама, бегающая по улицам - вызов общественной морали, - напомнила Лоуд. - Да и вообще, ну, пулеметы, - эка невидаль. Понимаю, ты встрепенулась, вдохновилась, но стоит ли так лететь навстречу любимым звукам? Успеешь еще под пульки. Кстати, эти пулеметки вообще какие-то неурочные, сомнительные.

- В том-то и дело. Это вообще не пулеметы. Вернее, это - ХАРАКТЕРНЫЕ пулеметы. Их здесь вообще не должно быть. Я этот звук неплохо помню.

- Ага, начинаю понимать. Но тем более, нельзя же сразу напрыгивать, вдруг мы их вспугнем? - намекнула крайне предусмотрительная по линии огнестрельных боестолкновений оборотень.

- Да уже упустили, - вздохнула Катрин. - Теперь ищи по следам, а они остывают быстро. Нужен нам нормальный транспорт.

- "Лорен-Дитрих"! Мне рекомендовали - отличная колымага! - немедленно припомнила Лоуд. - Шестьдесят лошадиных сил и никого в шею пихать не надо.

Извозчик на очередной тумак никак не отреагировал - был рад, что стрельба затихла.

Глава восьмая. Маневрирование сил и средств

Ново-Косой переулок

46 часов до часа Х.

- Дальше не пущают, - намекнул извозчик.

- Что значит "не пущают"?! - возмутился л-пассажир. - Не старые времена, чтоб не пущать. Тем более мы для выказывания помощи, а не абы как!

Впереди люди в шинелях толклись вперемежку со взбудораженными гражданскими, видимо, наблюдалась попытка выстроить оцепление, но неубедительная, ввиду полного хаоса и растерянности. К истошным крикам дальше по улице пробивались грузовички "карет скорой помощи", какие-то верховые, бежали солдаты...

- Прапорщик, наш полковник цел? - высунулся из пролетки л-господин, предупреждая попытку шагнувшего наперерез офицера, задержать экипаж.

- Не могу знать, - машинально отрапортовал прапорщик, подчиняясь начальственным интонациям вопроса. - А вы, собственно...

- Ничего-ничего, голубчик, мы его сами заберем, - Лоуд уже привычно двинула кулаком промеж ватных лопаток возницы, и пролетка вкатила в ад...

Крики, стоны, разбросанные винтовки, десятки тел: шевелящихся и неподвижно лежащих, люди, ползающие по лужам крови, склоненные над трупами, загружающие раненых на носилки, блеск осколков разбитых стекол, извивающиеся тени в смутном свете единственного уличного фонаря. "Господи, за что их?! За что?!" - кружилась, заламывая руки, растрепанная женщина в накинутом поверх пеньюара пальто.

Катрин, болезненно морщась, выпрыгнула из пролетки. Не привык еще город к ужасу, все у него впереди. И обстрелы, и вымерзшие квартиры, и,... Но что ж, мать его, так рано началось?

- Дай!

Лоуд вдохнула, но кинула перевязочный пакет - после одного неприятного случая оборотень таскала с собой продвинутый комплект перпомощи, справедливо полагая, что спасение коки-тэно дело рук самих коки-тэно, ибо кровопотерю даркам в районной лекарне вряд ли чем-то возместят.

Юнкер стоял на коленях, упираясь лбом в стену, мычал от боли: ранение в область ключицы, сзади, выходного нет, мается, не видя куда попала пуля, так куда страшнее.

- Замри!

Лоуд помогла расстегнуть шинель. Белоснежный бинт рассекал темноту, ложась точными витками под вспоротую гимнастерку.

- Теперь встаем, - приказала Катрин, закрепляя повязку.

- Благодарю. Благодарю, я... - парнишка, пошатываясь, выпрямился.

- Помалкивай, тодысь быстрее выздоровеешь, - Лоуд вела раненого к пролетке. - Не сомневайтесь, молодой человек, в два счета пульку вынут, вон вы какой усатенький, полнокровненький.

- Ой, коляску закровит, - запричитал извозчик.

- Заткнись, кобылий сын! - почти ласково сказал л-господин. - Или я тебя щас так закровлю... Достал, хамская морда.

Суетливый дворник помог посадить в экипаж второго раненого с простреленной голенью.

- Вы не думайте, сударыня, у нас дом благонравный, никогда чтоб так вот, разбойно... - -бормотал, чуть не плача, дворник. - Порядочный дом, вот истинный крест, порядочный. Это с цеха палить взялись.

- Да уж, удумали мерзавцы, - соглашалась Лоуд. - Террор - истинное злодейство и разорение. На него одних бинтов вон сколько идет.

Откуда стреляли было понятно и без дворницкой подсказки: зияли распахнутые окна на верхнем этаже темного унылого строения, рядом с проемами виднелись отметины пуль - видимо, уже по опустевшей огневой позиции лупили снизу уцелевшие юнкера. Коварные автоматчики наверняка успели отскочить задними дворами, теперь их ищи-свищи.

- А дворы здесь на редкость уродские, - подтвердила невысказанные выводы подруги, опытная оборотень.

Катрин кивнула. Догонять по горячим следам нечего и думать. Особенно в вечернем платье и с единственным пистолетом, который, к тому же, пока на хранении у л-кавалера. Стрелявшие по юнкерам боевики дерзки, терять им нечего, у них минимум три автомата, наверняка и иные козыри найдутся. По идее, у террористов должна предусматриваться и группа прикрытия, и транспорт, и место запасной лежки. Но откуда у них МР38/40? Или это что-то иное, типа МР-18 ?^[11] Едва ли - характерный темп стрельбы, его хрен спутаешь.