— Да, Айви к вам ходить не будет, — сказала м-сс Димбл. — Я думала, вы поймете. Ей ведь негде жить.

— Вон оно что!.. — рассеянно протянула Джейн. — Куда же она денется?

— В Сент-Энн.

— К друзьям?

— В усадьбу, как и мы.

— Работать там будет?

— Ну… да, конечно, работать.

М-сс Димбл ушла часам к одиннадцати. Прежде, чем отправиться «к Грэйс», она собиралась пообедать в городе вместе с мужем. Джейн проводила ее до Маркет-стрит и почти сразу встретила Кэрри.

— Слышали новости, м-сс Стэддок? — осведомился он еще значительней и доверительней, чем обычно.

— Нет, а что? — проронила Джейн. Она считала его надутым болваном и удивлялась, как он может нравиться Марку. Но когда он заговорил, лицо у нее стало именно таким, как он хотел. Он сообщил ей, что ночью убили профессора Хинджеста. Тело нашли у машины, голова проломлена. Ехал Хинджест из Беллбэри в Эджстоу. Сейчас Кэрри бежал к ректору, чтобы это обсудить, а только что был в полиции. Убийством он явно завладел и теперь лопался от важности. В другое время Джейн посмеялась бы, но тут убежала от него поскорей и заскочила в кафе, чтобы присесть и выпить кофе.

Хинджеста она видела один раз, но Марк говорил ей, что он сварлив и горд. Страшно было другое: теперь она знала, что «история со снами» не кончилась, а только начинается. Одной ей этого не вынести, она сойдет с ума. Значит, снова идти к мисс Айронвуд? Но ведь это заведет ее еще дальше, во тьму… Ей же так мало надо — чтобы ее оставили в покое! Нет, что же это творится? По всем законам ее жизни такого не может, просто НЕ МОЖЕТ быть!..

Коссер — веснушчатый человек с черными усиками — подошел к Марку после заседания.

— У нас с вами есть работка, — сказал он. — Надо составить отчет о Кьюр Харди.

Марку полегчало. Но Коссер не понравился ему еще вчера, и он с достоинством спросил:

— Значит ли это, что меня зачисляют в ваш отдел?

— То-то и оно, — ответил Коссер.

— Дело в том, — продолжал Марк, — что ни вы, ни ваш начальник не проявили особого пыла. Я не хотел бы навязываться. Если на то пошло, я вообще могу уехать, если институт во мне не заинтересован…

— Ладно, — прервал его Коссер, — не будем говорить здесь. Пошли наверх.

Беседовали они в холле, и Марк увидел, что к ним идет сам ИО. «Может, сразу и спросим его и все оформим?» — предложил было он, но Уизер внезапно свернул в сторону. Он что-то мычал, был погружен в раздумья, и Марк понял, что ему не до разговоров. Несомненно, так считал и Коссер, и они с Марком прошли на третий этаж, в какой-то кабинет.

— Так вот, имеется деревушка, — сказал Коссер, когда они уселись. — Эта земля, у леса, — чистая топь. Не пойму, чего нас туда понесло. В общем, план такой: реку отводим, через Эджстоу она течь не будет. Вот, глядите. К северу, в десяти милях, местечко Шиллингбридж. Отсюда пойдет канал — вон туда, к востоку, где голубая линия, к старому руслу.

— Университет вряд ли согласится, — возразил Марк. — Что будет с Эджстоу без реки?

— Университет мы уломали, — успокоил его Коссер. И вообще, это не наше с вами дело. Нам важно, что канал пройдет прямо через деревушку. Теперь смотрите. Она вот в этой долинке. Э? Были там? Еще лучше! Я этих мест не знаю. С юга ставим плотину, образуется водохранилище. Эджстоу понадобится вода — как-никак, он станет второй столицей.

— А что же с деревушкой?

— Полный порядок. Строим новую, современную, за четыре мили. Назовем ее Уизер Харди. Вот тут, у железной дороги.

— Видите ли, начнется большой шум. Эту деревню все знают. Пейзаж, старинные дома, богадельня ХVI века, норманская церковь…

— Вот именно. Тут-то мы с вами и нужны. Составим отчетик. Завтра съездим, поглядим, но писать можно и сейчас, дело известное. Если там пейзаж и старина, значит — условия антисанитарные. Подчеркнем. Потом — население… Как пить дать, там живут самые отсталые слои — мелкие рантье и сельскохозяйственные рабочие.

— Да, рантье — вредный элемент, — согласился Марк. — А вот насчет сельскохозяйственных рабочих можно и поспорить.

— Институт их не одобряет. В планируемом обществе они — большая обуза. Кроме того, они отсталы. В общем, наше дело маленькое — установить факты.

Марк немного помолчал.

— Это нетрудно, — сказал он наконец. — Но я бы хотел сперва разобраться в МОЕМ положении. Может, мне зайти к Стилу? Нельзя же без его ведома начинать работу в его отделе.

— Я бы не шел, — проронил Коссер.

— Почему?

— Ну, во-первых, Стил ничего вам не сделает, если вас поддерживает ИО. Вообще, лучше к нему не лезть. Работайте себе потихоньку, и он к вам привыкнет. И еще… — Коссер тоже помолчал. — Между нами, в этом отделе скоро многое изменится.

Марк прошел в Брэктоне хорошую тренировку и понял сразу, что Коссер надеется выжить своего начальника. Значит, лучше к Стилу не лезть, пока он тут, но скоро его не будет…

— Вчера мне показалось, — заметил Марк, — что вы с ним вполне ладите.

— У нас хорошо то, — сказал Коссер, — что никто ни с кем не ссорится. Я лично ссор не люблю. Я с кем хочешь полажу, только бы дело делалось.

— Конечно, — согласился Марк. — Кстати, если мы поедем туда завтра, я бы заглянул в город, чтобы переночевать дома.

Марк очень многого ждал от ответа. Если бы Коссер сказал: «Пожалуйста», он хотя бы понял, что тот — его начальник. Если бы тот возразил, это было бы еще лучше. Наконец, Коссер мог сказать, что спросит Уизера. Но он только протянул: «Да-а?», — предоставив Марку гадать, нужны вообще ли здесь какие-либо разрешения, или просто он еще не работает в институте. Потом они принялись за отчет.

Трудились они до вечера, в столовую спустились поздно, и Марку это очень понравилось. Понравилась ему и еда. Людей он не знал, но минут через пять уже запросто со всеми беседовал, стараясь попадать им в тон.

«Какая же тут красота!» — подумал он наутро, когда машина, свернув с шоссе, стала спускаться в долину. Быть может, утренний зимний свет так поразил его потому, что его не учили им восхищаться. Казалось, что и небо, и землю только что умыли. Бурые поля напоминали какую-то вкусную еду, старая трава прилегала к склонам плотно, как волоски к конскому крупу. Небо было дальше, чем всегда, но и чище, а темно-серые облака выделялись на бледно-голубом фоне четко, словно полосы бумаги. Каждый кустик травы сверкал, как черная щеточка, а когда машина остановилась, тишину прорезали крики грачей.

— Ну и орут эти птицы!.. — проворчал Коссер. — Карта у вас? Так вот…

По деревне они ходили часа два, глядя собственными глазами на все анахронизмы. Отсталый крестьянин говорил с ними о погоде. Бездельник, на которого зря расходуются средства, семенил с чайником по двору богадельни, а представительница живущих на ренту людей беседовала с почтальоном, держа на руках толстую собаку. Марку мерещилось, что он — в отпуске (только во время отпуска он бывал в английской деревне), и работа ему нравилась. Он заметил, что у крестьянина лицо умнее, чем у Коссера, а голос — не в пример приятней. Старая рантьерша напоминала его тетку, и это помогло ему понять, как же можно любить «вот таких». Однако, все это ни в малейшей мере не отразилось на его научных взглядах. Даже если бы он не служил в колледже и не знал честолюбия, ничего бы не изменилось. Он прошел такие школы (в прямом, а не в переносном смысле), что для него было реально лишь то, о чем он читал или писал. Живой крестьянин был тенью статистических данных об аграрном элементе. Сам того не замечая, он избегал в своих статьях слов «человек» и «люди» и писал о «группах», «элементах», «слоях», «населении», ибо твердо, как мистик, верил в высшую реальность невидимого.

Однако деревня ему понравилась. К часу дня, уговорив Коссера зайти в кабачок, он даже признался ему в этом. Сэндвичи они взяли с собой, но Марку захотелось пива. В кабачке было темно и тепло. Два отсталых агрария сидели над кружками и жевали толстые ломти хлеба с сыром, а третий беседовал у стойки с хозяином.