Клерикалы заявляют, что всякий свободомыслящий человек — подлец. Однако мы, люди более терпимые, не позволим себе утверждать, что все церковники — мерзавцы.

Напротив, мы готовы даже признать, что и среди них попадаются весьма почтенные люди. Но… но… и еще раз но!..

Перечислить всех малопочтенных людей, как вы сами понимаете, едва ли возможно — список будет слишком велик. А потому сделаем опыт: пусть сама история поведет нас по стопам священнослужителей, прославивших себя своими пороками. Опыт этот будет интересен и поучителен.

Когда, беседуя с ханжой, говоришь ему, что какой-нибудь представитель его касты — образцовый распутник, ханжа, осенив себя крестным знамением, обычно отвечает:

— Увы! Но ведь и среди двенадцати апостолов нашелся один Иуда!

Очевидно, это означает:

— Я согласен, и среди нас попадаются подлецы, но, право же, редко, очень редко…

Что ж, обратимся к истории и попробуем доказать, что негодяи среди церковников встречаются не так уж редко, а вот люди честные, наоборот, сверкают, как жемчужины в куче навоза. Жемчужинам, разумеется, честь и хвала, а навоз — на свалку!

Оставим в стороне святого Петра и его первых преемников: сведения о них весьма неточны. Посмотрим, чем занимались основатели той религии, которая, по сути дела, переродилась в систему эксплуатации, как политической, так и коммерческой.

Еще в древние времена понтификата святого Петра мы находим секту христиан, последователей пастыря-женоненавистника Гермы. Это секта николаитов.

Под предлогом, что женщина — исчадие ада и исторгнута из недр преисподней на землю для совращения мужчин, николаиты считали более нравственным отдавать предпочтение собственному полу. Как видите, невежды-монахи нашей эпохи всего-навсего лишь плагиаторы.

Обратите внимание; секта николаитов состояла не из каких-нибудь вульгарных подонков. Ничего подобного: их глава Николай — один из первых семи диаконов Иерусалима.

При Аникете, двенадцатом папе, возникла секта гностиков. Они впали в другую крайность, утверждая, что женщина призвана быть общей собственностью. Затем, при четырнадцатом папе, Элевтерии, появились валентиниане. Они не вступали в пререкания с обеими сектами; мудро сочетая обе точки зрения, они утверждали, что дозволены все виды распутства.

По приказу семнадцатого папы, Каликста первого, при публичном доме была выстроена церковь и посвящена пресвятой деве. Молитва все очищает!

Урбана первого духовенство должно помянуть особо: именно при нем церковь начала приносить доходы клирикам. Стоило какому-либо человеку принять христианство, как его немедленно убеждали, что земные блага препятствуют райскому блаженству. И испуганный чудак отказывался от денег и всего, чем владел.

Духовенство того времени не упрекнешь в нерасторопности, если выпадал случай поживиться за счет дураков. При восемнадцатом папе римско-католическая церковь начала настойчиво накапливать богатства.

Воспользуюсь случаем и приведу небольшой анекдот, относящийся к третьему веку.

Григорий Чудотворец, епископ Александрийский, видимо, и впрямь был святым мужем, поскольку его причислили к лику святых. Однако сей достойный прелат и к земным усладам не испытывал отвращения. С наступлением ночи, подобно многим церковникам нашего времени, он сбрасывал сутану и в тайных притонах своей епархии устраивал веселые пирушки. Впрочем, «устраивал» я обронил для красного словца; на самом деле епископ Григорий принадлежал к той категории людей, которых в простонародье именуют сквалыгами. Этот разгульный попик веселился за четверых в кругу сговорчивых дам и проворно исчезал именно в тот момент, когда наступала пора развязать кошелек. К несчастью, одна из жертв опознала епископа, когда он вышел к обедне, и нагло, во всеуслышание, потребовала плату за приятную ночь, проведенную вместе. Излишне описывать физиономию прелата! На сей раз епископу Григорию пришлось раскошелиться! Все это не помешало, однако, причислить Григория Александрийского к лику святых.

Новациан первый был избран епископом Рима во время оргии. Чтобы обеспечить большинство голосов, у будущего епископа хватило смекалки предварительно напоить своих избирателей.

Первого из отшельников Фиваиды, носившего имя Павла, поймали с поличным, когда он прелюбодействовал с собственной сестрой.

Во времена святого Корнелия, двадцать второго папы, группа священников была осуждена за изнасилование монахинь одного монастыря. Марцеллин, тридцатый папа, был не из того теста, из которого получаются мученики. Когда языческие императоры поставили его перед выбором — принести жертву Юпитеру или претерпеть пытки, он преспокойным образом отрекся от религии, первосвященником которой был, и воскурил благовония всем богам, каких только ему указали. Разумеется, это не бог весть какое крупное преступление по сравнению с тем, что творили Борджиа и весь синклит, но отметить это отступничество явно стоит: ведь папу Марцеллина занесли в святцы!

Мы у порога четвертого века. Вот где можно посмеяться вдоволь.

На заре этого века в Цирте, столице Нумидии, был созван собор для избрания епископа африканских провинций. Епископский жезл достался именно тому, кто из всех членов собора пользовался наихудшей репутацией.

Некий Бонифаций, также причисленный к лику святых, проводил свои досуги с куртизанкой по имени Аглая; об этом красноречиво повествуют благочестивые летописцы.

При тридцать четвертом папе, Сильвестре, священнослужители ударились в такой разгул, что пришлось созвать Неокесарийский собор, дабы утихомирить расшалившихся церковников и их дам. Один из епископов того времени даже похвалялся публично, что в его епархии одиннадцать тысяч священников вносят ему каждый год по золотому за разрешение сожительствовать с любовницами.

Валериане (еще одна из религиозных сект той эпохи) разрешали своим священникам спать с женщинами и девушками: ведь такие почтенные люди, конечно, гарантированы от всяких искушений. Все это записано в анналах Никейского собора.

Великий праведник Афанасий, епископ Александрийский, совершил немало убийств за время своего правления. Восемьдесят семь прелатов, собравшись на Антиохийском соборе, постановили: запятнавшего сан Афанасия отлучить от церкви, которую он обесчестил. Но святой муж не растерялся и в свою очередь предал анафеме всех епископов, выступивших против него. Причисленный к лику святых Либерий, тридцать седьмой папа, дважды отлучал от церкви Афанасия. Однако это нисколько не помешало причислить того же Афанасия к лику святых. Разберитесь-ка сами в этих делах, мне не по силам.

Перейдем сразу к тридцать девятому папе — Дамасию. Когда этого праведника возвели в священный сан, даже верующие отказались признать его: такая это была «светлая личность». Тогда Дамасий вместе со своими сторонниками ворвался в одну из церквей в Риме и перебил всех женщин, детей и стариков, находившихся там.

Верующие усвоили урок и покорились.

Один летописец того времени размышлял: «Когда я вижу блеск Рима, то понимаю людей, стремящихся получить сан епископа в этом городе. Ибо он дает им почет, богатейшие дары, благосклонность женщин, великолепную одежду и стол, превосходящий по своей изысканности стол царей».

Как и все грешные, Дамасий был человеком чувственным и, так сказать, пленником своих страстей. Сей святой отец был изобличен в прелюбодеянии.

Но он крепко держался за свое место, черт побери!

Не забудем, что в те времена папа не был еще полным властителем Рима: ему приходилось подчиняться преемникам Константина. В смысле общего развития и нравственности тогдашнее духовенство не отличалось от нынешнего. Однако в те времена первосвященники вынуждены были считаться с законами римских императоров.