Чемпион мира 1956 г. Чемпион Европы 1955, 1956, 1958, 1959 гг. Олимпийский чемпион 1956 г.

Был признан лучшим защитником чемпионатов мира 1958 и 1961 гг.

Награжден медалью «За трудовые заслуги».

Рядового Ивана Трегубова мы вызвали к себе в армейский клуб по настоятельным просьбам Николая Сологубова. Знакомство было интересным. Увидев на столе шайбу, Иван спросил, что это такое. «Шайба, с которой тебе предлагается познакомиться…» – ответил я. На календаре значился 1949 год. На хоккейном календаре – 4-й сезон советского хоккея.

Врач остался доволен здоровьем новичка, и мы сразу начали тренировки. Жили мы тогда на Ленинских горах, где под сенью сосен сами заливали небольшую площадку. И именно на этом клочке льда Иван быстро прошел хоккейные университеты: по 6–8 часов в день учился он ведению шайбы, передачам, броскам.

К концу недели таких занятий он пару раз участвовал в двусторонних играх уже на площадке нормальных размеров, а на восьмой день был включен в состав на матч против одного из сильнейших наших соперников – динамовцев столицы.

За неделю освоить хоккей – это сегодня может показаться фантастикой. Однако так оно и было.

Сыграл Трегубов эту встречу на удивление прилично – покорил всех неуемной активностью, страстью и естественным, без всякой показухи, мужеством. Там, где не хватало умения, он побеждал соперника страстью, желанием никому, никогда и нигде не уступить. Эти бесценные черты Трегубое сохранил на всю жизнь и из сегодняшних хоккеистов только лучшие – вроде Владимира Крутова, Вячеслава Фетисова – могли бы поспорить в азартности, темпераменте с этим защитником первого поколения нашего хоккея.

Ловкость, сила рук, мускулистых и жилистых, позволили Трегубову быстро освоить кистевой бросок – точный, хлесткий, скрытный. Во время броска всегда хитрил – то паузу, то вместо броска передачу на дальнюю штангу партнеру сделает. Вот почему голов Иван Трегубов забил множество, а голевых передач у него было столько, что и не сосчитать, – тогда их, правда, и не считали.

Играя с первого и до последнего дня с Сологубовым, Иван, казалось бы, многое должен был призанять у своего опытного партнера. Однако Трегубов выбрал свой путь – использовал в хоккее с шайбой навыки, полученные в хоккее с мячом, а главное – свой природный дар. Он, например, в отличие от Сологубова не понимал, зачем, играя в хоккей, «отбивать охоту играть» у соперника в столкновениях. Ивану претила жесткость, в каких бы формах она ни проявлялась, и спортивную солидарность он ставил превыше всего в соревновании.

Трегубов не хотел пользоваться силовыми приемами и тем не менее никогда один на один никому из противников не проигрывал. В чем дело, почему? Обладая высокой скоростью и маневренностью при беге спиной вперед, он, откатываясь, все время сохранял необходимую дистанцию и выбивал шайбу у соперника благодаря мастерскому владению клюшкой.

Добрый, честный, отменный товарищ, Иван Трегубов, к сожалению, раньше времени оставил большой хоккей. Будучи человеком с большим чувством собственного достоинства, он не мог позволить себе играть слабее других, причем лучших хоккеистов армейской команды. И потому ушел.

Впрочем, в хоккей Иван Сергеевич Трегубов потом вернулся и вновь нашел себя в работе с мальчишками. В благородной и трудной работе.

Давно, около двадцати лет назад, ранним зимним утром в дверь моей комнаты – а жили мы тогда и готовились к матчам в Архангельском – кто-то акккуратно так постучал. Оказалось – Александр Рагулин. На лице его отражалось какое-то волнение. Спрашиваю о причинах столь раннего, еще до подъема команды, визита. В ответ слышу: «Мне на вчерашних тренировках показалось, что вы планируете на сегодняшний матч поставить Антона (так все звали его брата – вратаря Анатолия)». «Ну и что?» – вопрошаю. «А то, что ставить его нельзя. Он всю ночь не спал от волнения…»

Для того, чтобы вы, читатель, оценили этот шаг Александра, добавлю, что любил он братьев (третьим был Михаил, защитник) всей душой – постоянно заботился о них, опекал. Но когда дело касалось интересов команды, даже любовь к братьям отступала на второй план…

Рагулин Александр Павлович. Родился 5 мая 1941 г. Заслуженный мастер спорта.

С 1958 по 1962 г. выступал за «Химик» (Воскресенск). С 1962 по 1973 г. – за ЦСКА. Чемпион СССР 1963–1966, 1968, 1970–1973 гг.

Чемпион мира 1963–1971, 1973 гг. Чемпион Европы 1963–1970, 1973 гг. Олимпийский чемпион 1964, 1968, 1972 гг. В 1966 г. был признан ЛИХГ лучшим защитником чемпионата мира.

Награжден орденом Трудового Красного Знамени, двумя орденами «Знак Почета».

В командах игроки друг друга по отчеству почти никогда не называют. Но к этому богатырю, к этому красивому и сердечному человеку иначе как «Александр Палыч!» не обращались. Никто – в том числе и сверстники. Он был честью и совестью команды. К Рагулину шли, когда возникали споры, конфликты. За ним же было последнее слово, когда возникал вопрос о наказании проштрафившегося.

… Нашел и воспитал Рагулина Николай Семенович Эпштейн. Тренер, создавший Воскресенский «Химик», по сути дела, на голом месте. Николай Семенович – человек интересный, имеющий хоккейное кредо, свое, личное, мнение о тактических построениях, средствах и методах борьбы. И хотя оно не всегда было прогрессивным, с моей точки зрения, но, что, на мой взгляд, особенно ценно, он всегда работал по своим конспектам и никогда по чужим. Прекрасный, тактичный собеседник, умевший воспитывать игроков без окрика, он завоевал уважение многих, в том числе и тренеров-соперников, что в нашей профессии в общем-то редкость.

Кстати, чисто человеческая доброта первого тренера, видимо, сказалась и на хоккейном характере его ученика.

Часто от любителей хоккея – и прежде и сегодня – можно услышать уважительное: «… Александра Рагулина даже канадцы боялись». Но это не так – побаивались канадцы других, Александра же они, по-моему, уважали. Как человека, для коего солидарность и благородство в спортивной борьбе были законом жизни. И мы, тренеры, когда на льду возникали конфликтные ситуации, когда отношения выяснялись и силой и, что греха таить, злобой, Александра на площадку старались не выпускать.

Лишь раз, в Инсбруке, Рагулина противник вынудил изменить себе. Но и тут грубияна, разбившего ему лицо, Александр наказывал по-своему, по-рагулински. Не бил, а взял его в могучие объятия, стиснул разок-другой, будто приговаривая при этом: «Не смей хулиганить, не смей!»

Побаивались же наши противники, и канадцы в том числе, Эдуарда Иванова – защитника тоже выдающегося (хотя спортсменом выдающимся, правда, он из-за характера так и не стал). В Эдуарде всегда сидел бес юношеского задора, этакой злобы, неуемной игровой фантазии.

Эдуард поспевал всюду, ввязывался в единоборства в любой точке площадки, не давая противнику опомниться, поднять голову. И эти единоборства с Ивановым тем же канадцам запоминались надолго, ибо хоть отбирал он шайбу недостаточно расчетливо, но необыкновенно зло – не жалеючи ни себя, ни соперника. А уж коли «с мечом» на него шли, то… Ни одного раунда не уступил Эдуард никому – как никто, умел укротить противника. Однако, к сожалению, порой и сам затевал драки – не срабатывали «тормоза». Порой Иванов играл без рвения, словно по нужде – правда, лишь против соперника слабого, но на важные матчи выходил с горящими глазами…

А вот у Александра Рагулина мужество, высокое мастерство не зависели ни от ситуации, ни от важности матча, ни от силы противника. Умение закрыть телом ворота, своевременно пойти на столкновение, не позволить себя обыграть он демонстрировал с первой минуты и до последней и в клубе и в сборной. Причем делал это удивительно просто и рационально. Александр не был быстр, особенно с места, но в маневре, в действиях клюшкой никто не мог с ним соперничать. Не было равных ему и по интуиции. Вот почему пройти Рагулина, обыграть его один на один не могли ни противники в матчах, ни даже выдающиеся армейские форварды на тренировках. Определяя загодя намерения, не поддаваясь на финты соперника, его ложные маневры, Александр выбивал шайбу или, войдя в столкновение, овладевал ею. А овладев, великолепно, что очень важно, этой шайбой распоряжался – пасом создавал партнеру максимум удобств для развития атаки. Предвидение, интуиция, подобные рагулинской, – ценнейшие для хоккеиста качества. Обладают ими пока немногие. Однако верю, таких игроков станет больше, если тренеры будут биться не только за очки и победы, но и за души спортсменов. Если будут не только проявлять беспокойство по поводу освоения технических хоккейных приемов, но и заботиться об образовании, становлении взглядов хоккеистов на жизнь. Ибо без этого невозможно творчески познать хоккей, невозможно овладеть даром предвидения.