Маститые чехи, пугали нас, могут вообще отбить охоту к новой игре. Да и достоинством своим дорожить надо.

Вместе с Аркадием Чернышевым, Владимиром Егоровым, Павлом Коротковым, Александром Игумновым я принимал участие в подготовке сборной команды, которая должна была встретиться с чехословацкими гостями.

Тренеры отобрали лучших хоккеистов. Тогда мы считали, что должны пропустить через эти испытания самых сильных игроков, чтобы по настоящему, на практике проверить себя, сравнить свое умение с мастерством хоккеистов мирового класса. В команду вошли вратари А. Меллупс и Г. Мкртычан, защитники А. Виноградов, В. Никаноров, Б. Бочарников, Б. Соколов, А. Сеглин, нападающие В. Бобров, Е. Бабич, Б. Блинников, Н. Поставнин, В. Трофимов, Ю. Тарасов, 3. Зигмунд, И. Новиков и автор этих строк.

Не могу не сказать хотя бы коротко о своих товарищах по первой нашей сборной. Первой не по силе. Первой в истории нашего отечественного хоккея. Сейчас большая часть их – известные тренеры и специалисты. Но нескольких, к несчастью, уже нет в живых. Они погибли в авиационной катастрофе – великолепные мастера Зденек Зигмунд, Иван Новиков, Юрий Тарасов.

Как жаль, что не создана у нас до сих пор Книга почета хоккея, где золотыми буквами были бы записаны имена тех, кто волею судьбы стоял у колыбели любимого вида спорта советских людей.

Они проходили первые испытания с почти завязанными глазами, почти безоружные. Хотя хоккею нашему шел уже третий сезон, хоккеисты не имели даже соответствующей экипировки: тех удобных перчаток, в которых играют спортсмены сейчас, шлемов. Налокотники и наколенники были сделаны из ватничков, защищали они от ударов и ушибов, избежать которых в хоккее невозможно, конечно, слабо. Щитки были взяты из футбольных доспехов. Никаких наплечников и раковин не было. Лишь у вратаря были специальные щитки, которые казались ему нескладными и неудобными. Играли тогда мастера на коньках с длинным полозом.

И вот в таком обмундировании, не умея играть корпусом, слабовато владея техникой, имея самое приблизительное представление о тактике игры, ребята вышли сражаться с признанными мастерами мирового хоккея.

Уже за одно мужество этих пионеров каждому из них надо было бы присвоить звание заслуженного мастера спорта. Хотя бы сейчас, так сказать, задним уже числом.

Наш спорт выходил тогда на международную арену, расправлял свои могучие крылья. Но было в то время в нашем спорте одно жесткое правило: нельзя было проигрывать зарубежным соперникам. Существовало довольно авторитетное «мнение», что это в корне подрывает наш престиж.

Придумали его скучные, неумные, далекие от спорта люди. Те, кто совершенно не понимал и не любил спорт. Они говорили нам, что, победив фашизм, выиграв войну, мы не имеем права проигрывать в спорте. Они путали божий дар с яичницей.

Эти посторонние люди, случайно попавшие в спорт (некоторые из них были «брошены на спорт»), не понимали – или не хотели понять, – что любая, даже самая сильная команда не может только побеждать, что ничьи и даже поражения неизбежны в самых ответственных соревнованиях, что они учат команду порой больше, чем обычные рядовые победы. Высшей точкой подобного неуважения в те времена к спортсменам, к спорту явилось решение разогнать футбольную команду ЦДСА после поражения нашей олимпийской сборной на XV Олимпийских играх в Хельсинки.

И вот когда стало известно, что к нам приезжает команда ЛТЦ, нас, тренеров, вызвал к себе один из таких спортивных руководителей и потребовал дать расписку, что мы… выиграем у чехов. Иначе, заявил он, все матчи с пражанами будут закрытыми.

Мы такую расписку, естественно, дать не могли. Хотя бы потому, что не видели, как играет ЛТЦ, и вопрос об открытых, то есть с приглашением зрителей, матчах остался нерешенным…

Команда «ЛТЦПрага» сыграла сначала несколько закрытых матчей, да и то со вторым составом нашей сборной.

А первый состав во время этих игр стоял на трибуне и как завороженный смотрел во все глаза на больших мастеров. Наши гости умели делать все. Не удивительно, что встречи эти заканчивались с разгромным двузначным счетом в пользу команды ЛТЦ.

Это наводило нас на грустные мысли…

В один прекрасный день хоккеистов снова вызвали на совещание и снова стали уговаривать отказаться от открытого матча. Видимо, чехи произвели впечатление не только на спортсменов. Нам говорили, что эти встречи уже и не нужны: ведь кинооператоры все необходимое отсняли.

Мы возражали, убеждали, что чехословацкие хоккеисты показали далеко не все, что они не могли даже всего показать, встречаясь с более слабыми соперниками. Но самое главное – именно мы в первую очередь заинтересованы в том, чтобы проверить свои силы не в спокойной обстановке, наблюдая за игрой с трибуны, а в бою, где игроки полностью отдаются борьбе.

Мы обещали воевать до конца и, хотя отказались гарантировать победу, сказали, что сдаваться без боя не думаем. А чтобы избежать разного рода случайностей, просили устроить не один, а три, матча…

Я всегда считал и считаю, что к победе стремиться необходимо: ради этого и проводятся соревнования. Играть нужно всегда всерьез. Но не надо бояться и поражения. Ибо и оно может принести пользу. При панической боязни поражения невозможны никакие эксперименты ни с пробой молодежи в ответственных соревнованиях, ни с проверкой какой-то новой тактики. Полагаю, что, если все проверено, можно и нужно идти на испытания, на любой риск.

Наши спортивные руководители, оттягивающие открытый матч, попали в неудобное положение еще и потому, что гости постоянно интересовались, когда же они, наконец, померяются силами с основным составом советских хоккеистов.

Дальше тянуть уже было невозможно, и вот появляются афиши, сообщающие о первой встрече сборной команды Москвы и коллектива «ЛТЦПрага».

Кстати, хотелось бы сказать, что в положительном решении вопроса об открытых матчах с ЛТЦ немаловажную роль сыграли работавший в то время секретарем ЦК ВЛКСМ Николай Александрович Михайлов и спортивный отдел ЦК комсомола.

На стадионе «Динамо» собралась необычно большая для зимы аудитория зрителей – 30–35 тысяч болельщиков пришли посмотреть эту игру.

Выиграли матч мы – 6:3. Удивлялись не только наши гости, зрители, специалисты хоккея, но и сами победители.

У меня и потом было немало приятных минут в моей спортивной биографии, но большей радости, чем в тот день, я все-таки никогда не испытывал.

Я полагаю, команда наша победила прежде всего потому, что уж очень сильно хотела победить, так хотела, что желание это перерастало в драматический фанатизм. Только после окончания матча обратились ребята к врачу, а ведь все шайбы попадали в незащищенное тело: это была отвага особой закваски. Наш коллективизм выражался не столько в классическом пасе. Он одухотворял всю игру. Коллективизм этот, самоотверженность поразили чехов, раскололи их оборону, и они дрогнули. Шесть шайб побывало в их воротах, хотя стоял у них лучший по тому времени вратарь Европы – Богумил Модрый.

Лучшим игроком нашей команды был, безусловно, Всеволод Бобров. Большой вклад в победу сделал и вратарь сборной Москвы Меллупс.

У этого вратаря было одно ценнейшее для стража ворот качество: после пропущенного гола он никогда как будто не переживал неудачу, быстро восстанавливал все в памяти, «проигрывал» этот момент, повторяя движения, и делал необходимые выводы. Он умел спокойно выслушивать замечания и критику товарищей, оставляя свои личные переживания и обиды на завтра.

Мне не раз приходилось жить с Меллупсом в одном номере гостиницы, и я видел, как тщательно готовится он к игре. Он и в жизни был таким же аккуратным, собранным, пунктуальным.

Подступы к воротам Меллупса стойко и надежно охранял Александр Виноградов, этот хоккейный богатырь, который в разорванной фуфайке лез на соперников, ловил шайбу на грудь, врезался в борт, не жалел себя. Таким же решительным спортсменом, умеющим целиком, до конца отдавать свои силы игре, показал себя другой защитник – Борис Бочарников.