Выслушай же, о принц, отрывок из старинной летописи:

Свежий западный ветер гнал галеру «Транжира» прямо в гавань Заморморска. На мостике «Транжиры» стоял Гондон из Трои. Одной могучей рукой он сжимал штурвал, другой — мех с вином. Он казался ниже своих шести с лишним футов роста, ибо легкомысленные боги не одарили его выдающимся лбом. Его массивный бронзовый торс прикрывала только кожаная повязка; лицо украшали шрамы — следы бесчисленных драк (большинство которых имели место по его инициативе).

Неожиданный крен лишил грубого варвара равновесия, отчего вино выплеснулось ему в лицо. Извергнув замысловатое ругательство, он схватил тряпку — и в это мгновение таран его галеры с треском вломился в борт изящного торгового судна, стоявшего у причала.

Гондон оценил ситуацию мгновенно.

— А ну греби назад! — рявкнул он.

Таран высвободился, в результате чего корабль с шестифутовой дырой у ватерлинии мгновенно начал тонуть. Команда его развила бурную деятельность, словно блохи на брошенной в воду собаке: кто-то грязно ругался, кто-то визжал, кто-то бросался за борт.

— Что здесь творится? — возопил капитан Минц, высовываясь из каюты. — Как человек может спать спокойно, когда над головой такой жуткий треск? Блин, да меня из гамака выбросило… вот… новые кюлоты порвали, гады! — Он горестно ощупал лохмотья розового шелка. Тут внимание его привлекли вопли с тонущего судна.

— Ты что натворил, Гондон! — взревел капитан, с размаху шлепая бронзовокожего варвара по мускулистой жопе.

— Кэп, я уже предупреждал, что сломаю руку любому, кто позволит себе такое!

— С каких это пор ты стал особо чувствительным? Ладно, давай лучше посмотрим, чем можно помочь этим бедолагам, идет?

Пока Минц разбирался с мокрыми и злобными купцами, его собственная команда — Гондон в их числе — ринулась по кабакам и борделям злачного портового района. Троянец сразу же безнадежно заплутал в лабиринте Заморморских двориков и надеялся теперь только на свою интуицию варвара. Она его не подвела. Дождавшись первого же встречного, Гондон нежно обвил своей бугристой лапой его шею и задушевно прорычал в ухо:

— А ну покажь, где тут ближайший кабак, пока я тебе башку не оторвал!

Рот у бедняги беззвучно открывался и закрывался, пальцы беспомощно скреблись по стальному зажиму. Наконец Гондон догадался чуть ослабить хватку. Отчаянно глотая воздух, местный житель выдавил:

— Вон через два дома «Веселая вдова», там еще надпись над входом.

Надо сказать, Гондон не умел читать ни на одном из известных ему шести языков. Тем не менее он сказал «Спасибо, приятель!», хлопнув своего спасителя по спине с такой силой, что тот кубарем полетел в сточную канаву. Сам же Гондон решительно зашагал по улице. Чуткий нюх варвара учуял райский аромат пива.

Откинув со лба черную гриву, он вошел в таверну и плюхнулся на ближайший стул. Тот с треском развалился. Гондон поднялся с пола как раз вовремя, чтобы столкнуться лицом к лицу с разъяренной хозяйкой. Она успела выпалить только одно короткое, но выразительное ругательство, прежде чем Гондон (не страдавший избытком учтивости) отвесил ей плюху. Последняя сопровождалась чем-то, что можно было расценить как заказ: «Хочу пива и тишины! После трех чертовых месяцев плавания с кэпом Минцем мне позарез НУЖНО пива, и побольше!»

Хозяйка уползла выполнять заказ. Гондон подыскал себе новый стул, достаточно капитальный, чтобы выдержать длительное общение грубого варвара с пивной кружкой. Увы, он даже не подозревал, что за ним наблюдают со стороны. Знай же, о принц, что в те стародавние времена жил в Заморморске знаменитый маг и чародей, верный слуга Дьявола по имени Сон-Амок. Жил он в своей Башне Летучих Крыс словно паук в центре своей паутины, незримо властвуя над жизнями всех жителей портового городка.

Сон-Амок был высок и костляв, плечи имел покатые, зато черты лица — жабьи. От лысой макушки и до перепончатых лап был он покрыт кожей замечательного темно-зеленого оттенка. Его выпученные глаза были в данный момент прикованы к миске остывшего фруктового супа. «Хе-хе!» — словно прокашлял он, слизывая муху с собственной брови длинным розовым языком. Знаменитый маг обратился к своему приятелю по кличке Глотка:

— Жаль, право, что этот Гондон из Трои — пусть он и тупица — должен умереть. Но ему придется умереть, ибо, гадая на помете тысячи скворцов, узнал я, что он, и только он, обладает способностью сорвать мои черные-черные планы.

Приятель же по кличке Глотка гадко усмехнулся и просипел:

— Может, я могу помочь чем, хозяин? Вам не нужна помощь бедного старого Глотки?

— Конечно, славный мой Глотка, конечно! И я даже знаю, как ты мне поможешь. — Чародей подошел к деревянному столу в углу чертога — именно здесь он проводил самые зловещие свои опыты. Стол был усеян глазами новорожденных, лягушачьими лапками, крыльями, зубами и ушами летучих мышей и другими полезными вещами. Искусник смешал в чаше нечто розовое и пенистое и объявил:

— Смотри, Глотка, вот ОНО!

— Что «оно», хозяин?

— Оно самое! Ты, поганец, держишь в своих грязных лапах смерть Гондона из Трои!

— Ваша злосветлость, но это похоже на обычный сливовый мусс!

— И ты не прав, старина Глотка, вовсе не обычный! Пред твоими глазами — плод моего дьявольского ума, первый в мире взрывчатый сливовый мусс!

Глотка сморгнул, сглотнул и отодвинулся подальше от чаши.

— Взрывчатый сливовый мусс? И он что, хозяин, может взорваться?

— Ты смеешь сомневаться, червяк, в моем могуществе? Разумеется, может. Он еще ни разу не подводил.

— Но, хозяин, вы же сказали, что это первый…

— Побольше развешивай уши! А теперь позаботимся о транспорте. — Крючковатые пальцы Сон-Амока задвигались, сплетая замысловатый узор одному ему известного заклинания. Глотка притаился в углу в страхе перед силами, коими с такой легкостью повелевал его господин. Вспышка, клубы дыма, взмах огромного плавника — и вот на каменном полу лежит, трепыхаясь, тридцатифутовая летучая рыба.

— Хозяин, вы уверены…

— Быстрее, дурак! — вскричал Сон-Амок, вставляя в трясущуюся лапу приятеля чашу со смертоносной смесью. — Дареной рыбе в зубы не смотрят! Пока она не исчезла, седлай ее и лети в «Веселую вдову»!

Ничего не подозревавший Гондон спокойно упивался себе до свинского состояния, когда в таверну проскользнул перепуганный Глотка. На улице перед входом его крылатый конь судорожно глотнул, хлопнул жабрами и затих навеки. Гондон уперся в вошедшего мутным взглядом.

— Эй, — заявил он. — Я тебя где-то видел.

— Ну конечно.

— Тогда садись, выпьем.

Глотка осторожно поставил свою смертоносную ношу Гондону под стул, высосал содержимое кружки и выскользнул вон. Последнее, что было слышно, прежде чем Глотка устремился обратно в логово Сон-Амока, — это вопль омерзения, который оный испустил при виде оседланной рыбы, покрытой копошащимся ковром голодных портовых кошек.

С его ухода прошло совсем немного времени, когда Гондон обнаружил сливовый мусс.

— Прошиби меня сопля! — вскричал он. — Это не иначе дар богов!

Не задумываясь ни на минуту (ни даже на полминуты), он залпом проглотил содержимое чаши, плюхнулся с довольной отрыжкой на стул и потянулся было за пивом, но не успел сделать и глотка, как сработал дьявольский план Сон-Амока. Сливовый мусс взорвался.

Надобно сказать, что за время плавания на борту «Транжиры» Гондон обзавелся стальным желудком (точнее — выиграл его в кости). Поэтому вместо того, чтобы размазаться по стенам «Веселой вдовы», троянец лишь ощутил значительной силы сотрясение.

Он неуверенно поднялся на ноги и раскрыл было рот глотнуть воздуха, но вместо этого рыгнул. Сочный басовый звук эхом разнесся по городу; оглушенные птицы стаями попадали с небес. Гондон же, успокоив бунт в желудке, погладил себя по животу, сел и потребовал еще пива.