— Добро пожаловать, ваше высочество, от имени моей госпожи, принцессы Заморяны! — Она оглянулась. — Принцесса уже спешит вам навстречу.

Стражники склонились в низком-низком, до мраморного пола поклоне. Гондон же, не отягощенный условностями дворцового этикета, в ужасе смотрел на надвигавшуюся на них гору мяса. Заморяна колыхалась, переваливалась и тряслась, как слой желе на куске холодной ветчины. Тело ее выпирало из любого отверстия в одежде, словно пятифунтовая сарделька, по ошибке сваренная в оболочке от трехфунтовой.

— Миленок! — вскричала она, увидев своего жениха, голосом, обладавшим мелодичностью вороньего карканья. Тут уж Гондон, как истинный варвар, не удержался от комментария:

— Эй, малый, тебе, можно сказать, везет, — «сообщил он Илагабалусу. — Мог бы ты видеть, ты бы уж улепетывал отсюда, точно говорю!

Все головы в зале как по команде повернулись к варвару, потом к принцессе. Ее необъятный палец уставился в него.

— Убейте его! — взвизгнула она. — Убейте его, убейте его, УБЕЙТЕ ЕГО!!!

— А ты помолчи, дура! — вежливо сказал Гондон, и Фаэкс замахнулся на него копьем. Движимый исключительно рефлексами, троянец отпрыгнул в сторону и с силой опустил обе руки на шею капитана пониже затылка. Фаэкс, с грохотом выронив копье, кулем рухнул на пол. И Гондон, продолжая действовать рефлекторно, схватил служанку Заморяны, перекинул ее через плечо и бросился на улицу, а сотня стражников — за ним.

Если бы хоть у одного стражника был лук, троянец был бы обречен, но у них были только мечи и копья. С дыханием, булькающим в горле, и служанкой, булькающей что-то ему в ухо, он завернул за угол, опережая стражу всего на пару шагов. И тут же, огласив воздух воплем ужаса, повернул обратно и бросился навстречу стражникам. Но тем было уже не до Гондона: за ним неслась кошмарная орда, вызванная заклинаниями Сон-Амока.

Любопытно, что про Гондона забыли обе гнавшиеся за ним стороны. Они схлестнулись с разбега. «Демоны, черти, дьяволы, дьяволицы и дьяволята!..»

— вскричал один солдат. Он бы поименно назвал всех, но в этот момент его убил див. Другой, более сообразительный воин уложил целый эскадрон джиннов одной бутылкой вермута. Трое леших как бешеные отплясывали по всему полю боя. Непосредственного урона противнику они не нанесли, однако оказывали на него деморализующее действие.

Отчаянно чертыхающийся стражник схватился с чудищем.

— Кто это? — удивился один из его товарищей, рубившийся с гарпией.

— Баргест, — ответил солдат (хоть кто-то знал это чудище).

— Ну что ж, закажи ему выпивку! — крикнул третий. Секундой позже горло ему перегрызла кикимора, и рядом не было никого, кто сказал бы, что баргест выпивки не заслужил.

Оказавшийся в самом центре схватки, Гондон пробивался к тылу. Он почти вырвался, когда перед ним вырос ифрит. Служанка Заморяны вздрогнула и лишилась чувств, когда чудище протянуло когтистую лапу к троянцу с рыком: «Эй, ты похож на мою кузину. Ты, часом, не из Дарфурдадабада?»

— Нет, мои родичи живут по эту сторону Стикса, — ответил Гондон.

— А… Извини, парень. Хоть ты на нее чертовски похож. — Ифрит повернулся и снова бросился в гущу сражения.

По счастью, поблизости был привязан жеребец. Гондон прыгнул на него, изо всех сил огрел по бокам и галопом устремился к городским воротам. Послышалось несколько возмущенных возгласов, но стража все еще была занята, сцепившись в последнем смертельном объятии с порождениями тьмы. И постепенно звуки битвы остались позади.

Стража у ворот также не остановила троянца. Впрочем, грубые варвары с перекинутыми через луку седла девицами встречались в те времена (если верить преданиям) гораздо чаще, чем теперь.

Когда Гондон остановил жеребца, служанка уже очнулась и извивалась, пытаясь освободиться. Город остался далеко позади. Дорога пролегала по местности почти неописуемой красоты. Высокие стройные сосны эффектно рисовались на фоне заката, малиновки и кузнечики допевали последние сонные песни угасающего дня. И прямо у обочины начиналась лужайка, поросшая мягкой изумрудной травой.

Довольно улыбаясь, Гондон спешился и осторожно опустил на землю девушку. Положив руку на ее нежное плечо, он повел ее к лужайке.

Она врезала ему по яйцам.

Троянец все еще катался по земле, когда она вскочила на жеребца и, пришпорив его, поскакала обратно в Заморморск. Через несколько минут он смог сесть. Он попытался посмеяться над собой и подойти к случившемуся философски, однако ему было больно и плохо думалось. Вместо этого он уполз в кусты, где его и стошнило.

Если бедные неподготовленные читатели сочтут этот рассказ плодом больного воображения, пусть они знают, что не одного, а двух. Свою долю ответственности за содержание должен нести мой старый друг Кевин Р.Сэндз, с одной стороны, и Ангейзер-Буш Корпорейшн — с другой. Обыкновенно я не работаю со стоящим на столе ассортиментом напитков. В противном случае получается что-то вроде этого.