Миссис Клейберт почувствовала враждебную атмосферу. Не успела она ответить, как миссис Партленд сказала решительно:

— Мы можем отложить выяснение этого. Сейчас я хочу знать другое: раз они здесь, собирается ли кто-нибудь принимать какие-то меры? — она посмотрела многозначительно на мэра Дункана. — Что-то нужно делать, — добавила она выразительно.

Джим Дункан сохранял выражение человека беспристрастного, погруженного в мысли. Он все еще находился в этом состоянии, когда вперед выбежал Элмер Дрю и сразу дернул его за рукав. Элмер был маляром, совмещая это занятие с узкой специальностью по изготовлению вывесок, но обе эти профессии делают добросовестного человека исключительно разборчивым в деталях.

— Как ты думаешь, Джим, сколько их всего? — спросил он.

На это мэр мог, пожалуй, попытаться ответить. Джим немного успокоился.

— Гм, — заметил он, — я думаю, три тысячи, Элмер. Не меньше. А может быть, и больше.

— М-да, — кивнул Элмер и стал выбираться из группы, чтобы взять свои кисти. По его мнению, этого было достаточно, чтобы предварительно изменить цифру 3 в указании численности населения на цифру 6, пока кто-нибудь не произведет точного подсчета.

— Три тысячи детей, — повторил Эл Дикин. — Три тысячи! Это дает делу совсем другой поворот. Ни одна община размером с нашу этого не потянет.

— И какой такой поворот это дает делу? — спросила миссис Партленд спокойно.

— Ну, это теперь дело штата. Проблема слишком велика, чтобы мы ее разрешили.

— Нет, — сказала миссис Клейберт отчетливо.

Они посмотрели на нее.

— Что значит ваше «нет»? — потребовал Эл. — Что нам делать с тремя тысячами детей? И кроме того, разве мы обязаны? Мне кажется, вам, Этель Клейберт, нужно объяснить нам еще очень многое.

Миссис Клейберт бросила взгляд вокруг.

— Да, это трудно объяснить… — сказала она.

На помощь к ней великодушно пришла миссис Мюллер.

— Я думаю, что иногда появление трех тысяч детей не трудней объяснить, чем появление одного, — заявила она резко.

Это упоминание о забытом эпизоде из прошлого Эла Дикина на мгновение смягчило его.

— Но мы же не можем просто стоять и ничего не делать, — сказала миссис Партленд. — Этих детей скоро надо будет кормить, а также присматривать за ними.

Это было верно. Удивление сменялось раздражением. Некоторые девочки постарше взяли малышей на руки и качали их, размахивая в такт золотистыми косами. Миссис Клейберт сбежала вниз по ступенькам и вернулась, прижимая к себе одну из малышек.

— Это верно. Нам нужно что-то делать, — согласилась миссис Мюллер.

— За городом, у Рейлз-Хилла, есть старый армейский лагерь, — сказала миссис Партленд. — Если бы мы смогли накормить их и привести туда…

— А кто их будет кормить? — настаивал Эл Дикин. — Я думаю, что Этель Клейберт просто не имеет права бросить здесь три тысячи детей в надежде на то, что…

Мэр добавил:

— Я думаю, что жители Плезентгрова смогут накормить их раз-другой, но кроме этого… А вот и Ларри! — прервал он речь. Как моряк, потерпевший крушение, взывает к спасателям, он позвал через улицу: — Эй, Ларри!

Полицейский поднял глаза и помахал своей большой рукой. Он двинулся через улицу, пробираясь между детьми наподобие человека, идущего по клумбе.

— Кто же это сделал? Кто их сюда привел? — требовал он, поднимаясь по ступенькам.

Все посмотрели на миссис Клейберт. И полицейский тоже. Он спросил:

— Вы несете ответственность за всю эту команду?

— Да, думаю, что я, — признала миссис Клейберт.

— Целых три тысячи, — добавил Эл Дикин. — Полторы тысячи маленьких Гретхен и полторы тысячи маленьких Гансов — и ни одного родного слова по-английски на всю компанию.

Полицейский сдвинул фуражку и почесал голову.

— Из Европы? — спросил он.

— Ну да… — сказала опять миссис Клейберт.

— У вас есть их иммиграционные документы? — спросил полицейский.

— Нет, нет… — сказала миссис Клейберт.

Полицейский оглядел детей. Затем снова обратился к миссис Клейберт:

— Полагаю, что несколько вагонов неприятностей вам обеспечены. И они мчатся в вашу сторону на хорошей скорости. — Он помедлил. — Кто они? Дети перемещенных лиц?

Миссис Клейберт посмотрела в сторону, через улицу.

— Да, — сказала она. — Я думаю, именно так и обстоит дело.

— Они совсем не похожи на перемещенных лиц в журнале «Лайф», — сказала миссис Партленд. — Слишком чистые и опрятные. К тому же они все выглядели вполне счастливыми, пока не проголодались.

— Разве вы не были бы счастливы, попав в такой город, как Плезентгров, после всех этих европейских развалин? — спросила миссис Мюллер.

— У них есть право выглядеть счастливыми, — сказала миссис Клейберт с неожиданной твердостью. — А Плезентгров обязан позаботиться о том, чтобы они и на самом деле почувствовали себя счастливыми.

— Однако… — начал Эл Дикин.

Миссис Клейберт сильнее прижала к груди малышку, которая была у нее на руках.

— Разве это не милые дети? Вы когда-нибудь видели более милых детей? — потребовала она.

— Конечно, это так, но…

— Разве есть что-нибудь более ценное для общества, чем его дети — и счастье его детей? — продолжала она со страстью.

— Да, конечно, но…

— Тогда я думаю, что это делает Плезентгров богатейшей общиной в нашем штате, — заключила миссис Клейберт, торжествуя.

Наступила тяжелая тишина.

— Да, конечно. Это чертовски верно, — согласился мэр Дункан. — Но в настоящий момент мы должны быть практичны. — Он бросил вопрошающий взгляд на полицейского.

От детей быстро уходило восхищение новым. Все больше малышей начинали плакать, немногие ребята постарше продолжали смеяться. Девочка в веселой полосатой юбке и бархатном корсаже с кружевами поднялась на ящик перед магазином тканей. Ее рот открылся, и она начала размахивать руками. Сначала с крыльца ничего не было слышно. Затем голоса вокруг подхватили ее песню. Она прошла по всей толпе, пока не заглушила плач. Дети стали петь и раскачиваться, волнуясь, как поле ячменя на ветру. Миссис Клейберт качала ребенка, которого держала, в такт со всеми. Она слушала незнакомые слова с улыбкой на лице и слезами на глазах.

— Вот что нужно сделать, — сказал полицейский. — Нам необходимо связаться с управлением штата по делам сирот и попросить их срочно прислать машины. После этого мы займемся кормлением детей, пока за ними не приедут.

Миссис Клейберт похолодела.

— Сиротский приют! — воскликнула она.

Миссис Клейберт опустила на землю маленькую девочку и вышла вперед.

— Мы должны быть практичны, — начал полицейский, но она остановила его жестом.

— Первый раз в жизни я стыжусь быть гражданкой Плезентгрова, — заявила она ожесточенно. — И вы отправите всех этих милых детей, чтобы они стали сиротами?

— Но, миссис Клейберт, они и есть сироты…

Миссис Клейберт отклонила это.

— Они ушли из этой ужасной Европы; они прибыли сюда, на землю свободы и демократии, они просят вашей любви, а вы даете им приют для сирот. Что же, вы думаете, они будут рассказывать об американском образе жизни, когда вырастут?

Мэр Дункан посмотрел на нее беспомощно:

— Но, миссис Клейберт, вы должны быть благоразумны…

— Разве это не христианская община? — возмущалась миссис Клейберт. — Я прожила в Плезентгрове всю свою жизнь. Я думала, что жители этого города великодушны. Теперь, когда пришло испытание, я вижу, что их сердца вовсе не исполнены христианского милосердия.

— Послушайте, — сказал полицейский умиротворяющим тоном. — У нас есть сердца и есть христианское милосердие, но мы не можем творить чудеса.

Миссис Клейберт пристально посмотрела на него, потом на других. Без слов она взяла флейту с пола у кресла-качалки. Глядя прямо на поющих детей, она возложила пальцы на клапаны.

— Вы просто не заслуживаете иметь этих милых детей, — сказала она.

Она подняла инструмент, затем замерла.

— Я думаю, — сказала она с сожалением, — единственное, что у детей не в порядке, — это то, что они вырастают в таких же взрослых, как вы.