— Я хочу поступать правильно, — дрожа, прошептала Джози. — Ты даже не знаешь, как хочу. Но… — Наконец она нашла в себе силы оторваться от его жадных губ. На лице ее отразилось страдание. — Я не могу, Мэтью! Разве ты не понимаешь? Я… не такая женщина! — закончила она жестко. — Я прожила большую часть жизни с отцом, который совершенно не думал о том, какую боль он причиняет моей матери! — Она вздохнула. — Ты и Катрин — семья. У вас есть дети, вы живете вместе. Мы не имеем права!

Но Мэтью прервал ее слова новым поцелуем, и Джози словно растворилась в нарастающем приливе желания, когда сильное тело Мэтью прижималось к ней.

— Это только начало, — прошептал он. Его губы были на расстоянии вздоха от ее губ. — Я обещаю тебе…

— Мэтью! — Глаза Джози были широко открыты, она тяжело дышала. — Мы не должны…

— Нет, должны. — Его губы все требовательнее приникали к ее трепещущим губам… — Я хороший парень, Джози. Ты можешь мне поверить?

— Мэтью… пожалуйста! — Ее голос звучал глухо и напряженно. — Я правда не думаю… — у нее перехватило дыхание, потому что Мэтью снова завладел ее губами, — что это хорошая идея!

— Ты все поймешь. — Он поднял голову и посмотрел на нее. На его губах блуждала мягкая чувственная улыбка. — Ты поймешь, когда я все тебе объясню.

— Что? — прошептала она почти в отчаянии. — Что здесь объяснять?

Джози смотрела на него со смешанным чувством ожидания и восхищения, а он поцеловал ее снова и откинул с лица упавшую прядь волос.

Мэтью наконец-то был счастлив. Счастлив от одного того, что собирался все рассказать ей. С души как будто свалилась огромная тяжесть. Она нужна ему. Так нужна. Он больше ни дня не может без нее. Теперь все будет правильно. Он хочет ее. Сейчас. Сию же секунду. Но надо быть терпеливым. Надо все объяснить…

Мэтью заговорил серьезно, мягко и отчетливо:

— Катрин — не мать Джоша и Эбби. Мы с ней — не любовники. — Он остановился, чтобы убедиться, правильно ли Джози поняла его слова. — Между нами нет никаких романтических отношений.

Тишина.

— Но я… я думала… Но она сказала…

— Катрин? — Мэтью нахмурился. — Что она сказала?

— Когда она пришла в агентство и попросила подыскать домработницу и няню… — Джози говорила совсем тихо, — на ее пальце было кольцо. И она ясно дала понять, что вы… что ты и она… Я думала, вы женаты, а Джош и Эбби — ваши дети.

— Даже близко не было.

— Значит, все это — неправда?

Мэтью коснулся губами уголка ее губ.

— Катрин — тетя детей. Ее сестра была их матерью. Пойдем… — Он подвел ее к креслу. — Тебе лучше присесть. Ситуация действительно сложная.

— Но я не понимаю… Почему же тогда Катрин… я не понимаю, — повторила она, поднимая глаза на своего любимого.

Мэтью провел по лицу рукой.

— Эбби и Джош… Их родители погибли в автокатастрофе больше года назад.

— Их родители? — Джози с изумлением смотрела на Мэтью. — Так ты… не их отец? Но почему тогда Эбби зовет тебя «папочка»?

— Да, недавно она начала называть меня так. Но я только их опекун. Ангус — их настоящий отец — был моим другом и партнером по бизнесу.

— А Катрин тоже их опекунша? — Теперь все начало становиться на свои места. По крайней мере, так казалось Джози.

— Нет. Отсюда и вся сложность. Мы с Ангусом заключили соглашение несколькими месяцами раньше, чем они с Джулией — его женой — попали в аварию. Незадолго до этого умерла его мать, и он приводил ее, а заодно и свои дела в порядок, обновлял завещание и остальные бумаги. Он спросил меня, не соглашусь ли я быть опекуном детей, если что-нибудь случится с ним и с Джулией. Я подумал и согласился. Они были так молоды, мне и в голову не могло прийти, что такое может случиться… — Глубоко вздохнув, Мэтью ослабил узел галстука и откинулся на спинку дивана. — Но вот случилось, — пробормотал он, больше сам себе. — Черт побери, случилось.

— Бедные дети, — проговорила Джози. — Наверное, они очень страдали.

— Да, они пережили много тяжелых дней после смерти родителей. Мы с Катрин сделали для них все, что могли, попытались создать какое-то подобие семьи. А потом я решил вернуться домой.

— И взял с собой детей и Катрин?

— Она была нужна детям. Или, по крайней мере, я так думал. Катрин тоже пережила большое горе, потеряв единственную сестру. Теперь я вижу, что ни я, ни она не подумали как следует. Я только старался сделать так, чтобы дети были счастливы. Хотя они прожили почти всю жизнь в Южной Америке, они родились здесь и часто сюда приезжали. Я подумал, что для них этот переезд станет начатом новой жизни, своего рода приключением.

— Их мать, Джулия, родилась в Южной Америке?

— Нет. Она родилась в Англии. Ее отец был из Бразилии, а мать — англичанка. Ангус тоже был англичанином.

— Но почему же Катрин сказала, что ты и она… вместе?

Мэтью вздохнул.

— Я не знаю. Мы виделись раза два, но это было задолго до трагедии, и между нами не было ничего серьезного. По крайней мере с моей стороны. Единственное почему я согласился, чтобы Катрин жила с нами, было благополучие детей. Она не слишком много могла для них сделать, но она была… и есть, — поправился он, — их тетка. Я подумал, что Джулии хотелось бы, чтобы ее сестра была рядом с ее детьми.

— А почему тогда родители не сделали опекуном ее?

— Не знаю. Или думал, что не знаю. Но за то время, что мы провели вместе… Мне все стало намного понятнее. Возможно, потому, что она такая, какая есть: легкомысленная, эгоистичная…

Голос Мэтью был ровен и лишен эмоций.

— Но иногда с ней тоже бывало весело. Она может быть доброй и заботливой, когда хочет. Трагедия очень глубоко ее задела.

— Так, значит, весь последний год ты пытался справиться со всем этим. — Джози взглянула на красивое лицо Мэтью и мягко проговорила: — Когда мы встретились в первый раз, я подумала, что тебя что-то гложет.

— Гложет? — Его рот скривился — полуулыбка-полугримаса. — Я сам себе казался старой развалиной! И все еще кажусь. Но когда я увидел тебя… Прекрасное юное существо, у которого самые синие глаза на свете…

— Мне бы хотелось, чтобы та наша встреча прошла лучше, — прошептала Джози.

— Ты не могла ничего сделать. Никто не смог бы. Единственное, что ты сейчас можешь, — это перестать винить себя и сожалеть о том, как сложились наши отношения.

— Наши отношения? — Джози смотрела прямо в его прекрасные темные глаза, зная, что эти отношения могут стать гораздо более близкими.

Мэтью притянул девушку к себе. Он целовал ее медленно, со все возрастающей чувственностью, сильные руки касались пылающего тела Джози.

Она растворялась в нем, сливалась с ним. Именно этого момента Джози ждала. Ждала всю жизнь. Сейчас она была свободна и могла любить его, желать его и падать, падать…

Сухой треск телефонного звонка разорвал очарование момента. Она попыталась не замечать его — они оба попытались, — но, наконец, Мэтью оторвался от ее губ.

— Надо ответить.

— Автоответчик включится после десятого звонка.

— Даже если так… — Мэтью взглянул на часы и подавил глубокий вздох. — Сейчас гораздо позднее, чем я думал.

— Дети… ты должен вернуться. — Джози протянула руку и подняла трубку. Она не могла чувствовать ни ревность, ни раздражение. — Алло?

— Он там?

Это была Катрин. По ее голосу чувствовалось, что она выпила больше, чем следовало, и, видимо, не в духе.

Сердце Джози сжалось, но она взяла себя в руки и сумела ответить почти спокойно:

— Да, я сейчас передам ему трубку.

— Подожди, — сказала Катрин жестко. — Пожалуй, нам с тобой стоит поговорить.

— Не думаю, что нам есть о чем говорить…

— Просто помни: ты не первая и уж наверняка не будешь последней. Он одурачит тебя точно так же, как меня. Все эти беседы о том, как ты ему нужна… Когда тебя выбросят, как надоевшую игрушку, ты вспомнишь мои слова.