— Как? — переспросил Генрих.

— Записяные, — подтвердила Алис. — Я не могу объяснить, что я имею в виду, это такое выражение лица, как будто им писать хочется.

Генрих покачал головой:

— Знаешь, Алис, я должен тебе это сказать, что мне с тобой очень хорошо и весело, и мне будет тяжело, если ты уйдешь, но я взрослый человек и вынужден быть ответственным, даже вопреки своим желаниям, во имя тебя самой, ты должна уйти.

— Но ты же… — глаза Алис вдруг наполнились светлыми слезами, — ты же не собираешься «ликвидировать» каждый день. «Они» же тебе не могут приказывать делать это каждый день, а?

— Все равно моя жизнь опасна, — сказал Супермен строго. И вдруг рассердился: — Все это нонсенс. И я — старый болван, позволивший тебе пройти через вчерашний ужас…

— Не уйду! — сказала вдруг девчонка и вытерла выступившие слезы.

— Что? — спросил Генрих. — Как это не уйду?

— Не уйду, и все, — Алис не смотрела на Генриха. — Хочу быть с тобой. Я тебя выбрала. — Выпалив все это, Алис пошла в спальню и легла на постель, укрывшись с головой. Только босые ее ступни торчали из-под одеяла.

Генрих посидел немного и вдруг рассмеялся.

— Что за ебаный характер у тебя, kid, — сказал Супермен, отсмеявшись, и, придя в спальню, раскопав Алиску из одеяла, проорал ей, хохоча: — Не знаю, почему я тебе так нужен в этой жизни, но характер твой уважаю. — И Супермен расцеловал Алиску, которая все-таки уже плакала под одеялом…

Они ехали в метро на операцию. Была пятница, вечер. Вагон битком набит народом с мешками и сумками. Французские граждане отправлялись на уик-энд за город. Алиска и Генрих вошли в вагон на Шатле и потому сидели, счастливцы, с неудовольствием глядя в подозрительные лица старой пары напротив. Внезапно Алиска дернула Генриха за палец:

— Посмотри, Супермен! Компания монстров! — Алис сдавленно захихикала.

Генрих поглядел в направлении взгляда девочки. Недалеко от входа кружком стояла группа из пяти парней.

Все пятеро были дегенератами. Трое — в полинялых курточках цвета хаки, остальные — в чем попало. Может быть, солдаты? Коротко острижены…

Но лица! У одного — передняя челюсть далеко выступала вперед, а из расселины рта вниз свешивались грозные желтые резцы зубов. Улыбался он, может, и невинно, но выглядела его улыбка зловеще. У другого был крошечный, сплюснутый, как у камбалы, череп, блондинистая короткая шерстка стояла, как на собаке… Третий — в вельветовой большой помятой куртке — был жирно-вялый, весь желто-розовый, расплывающийся. Четвертый дегенерат был покрыт прыщами-коростой; с лица вниз по шее прыщи спускались в куртку-хаки и, наверное, сбегали к его ногам. Даже если его черты были нормальны, то под броней прыщей лицо выглядело сюрреалистическим объектом. Пятый был просто отвратительно-худосочен и незначителен.

— Ну как, понравились красавцы? — Алис, улыбаясь, заглядывала Генриху в лицо.

— Чему ты радуешься? — Генрих недоуменно посмотрел на девчонку.

— Тому, что мы с тобой не такие, — смеясь, ответила Алис.

Генрих опять отважился посмотреть на мир, в вагон. Может быть, первое впечатление было ложным?

Ничто не изменилось. Группа из пяти дегенератов, собравшись кружком, возбужденно переговаривалась и хихикала. Следовало отдать им должное — мутанты ни на кого не набрасывались и, по-видимому, в этот пятничный вечер были совсем трезвые. Но смотреть на них было страшно.

В ногах у монстров стояли сумки. И они ехали развлекаться за город. Трудящиеся капиталистического общества, заслужившие свой отдых. Может быть, сумасшедшие, сбежавшие из сумасшедшего дома?

— Они могли бы организовать punk-группу «Дегенераты» и имели бы большой успех, — грустно сказал Супермен девчонке. — Бедные, они не знают своих возможностей.

Девчонка засмеялась.

— Я люблю твое чувство юмора, Супермен.

Вагон опустел на Гар дю Норд. Глядя, как французские граждане вываливаются из вагона, Генрих заметил в толпе еще несколько мутантов, которые вполне спокойно могли бы отдыхать вместе с дегенеративной группой…

— Бэби Алис! — обратился Генрих Супермен к своей подружке. — Как ты объяснишь эти лица? Может быть, наша медицина слишком развита, и жадные доктора за деньги спасают для жизни дефективных зародышей? Скоро, пожалуй, стаи мутантов будут гоняться за нормальными людьми по улицам наших городов. С дубинами. И потом пожирать убитых…

— Пока они мирно слушают транзисторы в лесах и полях, окружающих Париж, на уик-эндах, — ухмыльнулась Алис. — Не бойся, Супермен.

— Интересно, за кого они голосуют на выборах, — задумчиво произнес Супермен.

Случилось не совсем так, как рассчитал Генрих. «Алиментасьон», за которым он наблюдал вчера и который выбрал, оказался уже закрыт, и когда Генрих подошел и заглянул внутрь, то обнаружил, что, хотя в глубине магазина и горит жирная желтая лампа, висящая над кассой, внутри нет ни единой живой души. Впрочем, Генриху показалось, что в проходе между полками промелькнул силуэт кота. Очевидно, в пятницу хозяин закрыл магазин пораньше, никто не может ему этого запретить. «Хозяин — барин», — подумал Генрих с досадой и поправил приклеенные усы. Усы ему очень мешали, так же как и шляпа, потому что Генрих во всю свою жизнь не имел головного убора. Даже подростком в Москве щеголял он в жестокие зимы с оголенными, залитыми бриллиантином волосами, но так и не получил менингита, которым ежедневно пугала его мать.

Побродив по пляс де Тетр, он и Алис решили, что рестораны на площади и вокруг не подходят для их целей. Квартал был слишком оживленный, и Генрих с Алис, прошлявшись по площади с полчаса, встретили по меньшей мере четверых полицейских.

— Нужно сваливать отсюда, kid, — решил Генрих. — Спустимся с холма в Париж. Полиция и туристы не дадут нам заработать на кусок хлеба. Неподходящее место для двадцать первого ограбления.

— Тебе так идут усы, Супермен, может, ты отпустишь настоящие усы? Попозже…

«Мозги девчонки заняты черт знает чем, только не делом, — подумал Генрих. — Таковы женщины. Даже в серьезный момент она думает о чепухе… Усы? Какие усы, если вдруг, чего не бывает, среди клиентов ресторана, который они будут грабить (Генрих не вернется с пустыми руками, нет!), окажется переодетый полицейский и дело окончится печально. Кто-нибудь, или Супермен или даже Алиска, может получить пулю, пуля разорвет ткани тела, будет кровь… будет больно…» Супермен изгнал из сознания видение окровавленных Генриха и Алис, валяющихся на кафельном полу, ресторана, иметь такие пораженческие видения было даже неспортивно…

По изгибающейся, как U, авеню Жюно они спустились на рю Коленкур. Рю Жюно не заслуживала названия авеню, по всем стандартам скорее заслуживала названия захолустной улицы. Девчонка и Супермен терпеливо цокали каблуками по булыжникам, уходя все дальше от оживленного туристского района. Редкие фонари авеню Жюно освещали редких прохожих…

— Я знаю ресторан на рю Коленкур, — сказал Супермен. — «Карусель». Достаточно оживленный ресторан. Закрываются они в час ночи. Сейчас двенадцать. Именно сейчас они уже не принимают заказы на обед, кухня закрывается в полночь.

— Что я должна делать? — спросила девчонка и уцепилась за руку Супермена. — Ебаная булыжная мостовая. Они строили дороги для лошадей. Орлофф, тяжеловоз? Так, Генри?

— Да, kid. Ты наденешь маску у входа в ресторан. Там не очень светло, вход не с рю Коленкур, а с переулка, плохо освещенного. Я войду первый…

— Первый, — повторила прилежная Алис.

— …Ты войдешь через минуту или около этого. За минуту я подойду к кассе и покажу им пистолет. Ты влетишь уже с «браунингом» в руке и скажешь… Нет, вначале ты займешь место за моей спиной, лицом к залу, и тогда крикнешь: «Внимание, медам и мсье, это вооруженное ограбление. Не двигаться! Мы очень нервные! Я убью каждого, кто двинет рукой!» Поняла? Не забудь: «Мы очень нервные!» Это очень важно, убедит их, что мы серьезны…