Темпл вернулась на заднюю веранду. В тазу на донышке была грязная вода. Она сполоснула его, наполнила снова и умылась. На гвозде висело грязное полотенце. Темпл осторожно вытерлась, достала из кармана пальто пудреницу, начала прихорашиваться и тут заметила женщину, глядящую на нее из кухонной двери.

- Доброе утро, - поздоровалась Темпл. Женщина держала ребенка у бедра. Он спал.

- Привет, малыш, - сказала Темпл, наклонясь, - ты намерен спать весь день? Взгляни-ка на меня.

Они вошли в кухню. Женщина налила чашку кофе.

- Уже, наверно, остыл, - сказала она. - Если хочешь, разведи огонь. - И достала из духовки противень с хлебом.

- Нет, - ответила Темпл, потягивая тепловатый кофе и чувствуя, как урчит у нее в животе. - Я не голодна. Не ела два дня, но есть не хочу. Разве не странно? Я не ела... - Скорчив умоляющую гримасу, она поглядела в спину женщине. - У вас нет туалета, а?

- Что? - Женщина оглянулась через плечо на Темпл, та смотрела на нее с выражением раболепной, заискивающей самоуверенности. Взяв с полки каталог заказов по почте, женщина вырвала несколько листков и протянула ей. Придется тебе сходить в сарай, как и мы.

- Сходить? - сказала Темпл, беря бумагу. - В сарай?

- Все уехали, - сказала женщина. - До полудня не вернутся.

- Да, - сказала Темпл. - В сарай.

- Да, в сарай, - передразнила женщина. - Если ты не слишком уж чистая для этого.

- Да, - сказала Темпл. Взглянула из двери через заросшую бурьяном прогалину. Сквозь темные ряды кедров виднелся залитый ярким солнцем сад. Надев пальто и шляпку, она направилась к сараю, держа вырванные листы в руке, покрытой мелкими ссадинами от прищепок, патентованных прессов для выжимания белья и стирального порошка, вошла внутрь. Остановилась, комкая и комкая листы, потом пошла дальше, бросая на пустые стойла торопливые испуганные взгляды. Подошла к задней двери. Дверь была открыта. За ней начинались заросли дурмана в неистовом бело-лиловом цвету. Темпл вышла на солнечный свет. Потом побежала, поднимая ноги чуть ли не прежде, чем они касались земли, дурман хлестал ее огромными, влажными, зловонными цветами. Пригнувшись, пролезла под колючую проволоку изгороди и побежала между деревьев вниз по склону.

По дну небольшой ложбинки у подножия холма пролегала узкая полоска песка, она вилась, сверкая слепящими бликами в тех местах, куда падало солнце. Темпл постояла на песке, прислушиваясь к пению птиц в залитой солнцем листве и озираясь. Пошла по высохшему ручейку к повороту, где можно было укрыться в зарослях шиповника. Среди свежей зелени виднелись еще не опавшие сухие прошлогодние листья. Чуть постояла там, продолжая с каким-то отчаянием комкать листы. А поднявшись, увидела на фоне блестящей вдоль сухого русла зелени очертания сидящего на корточках человека.

Замерев на миг, Темпл видела, как теряет свою опору, одну из туфель. Пробежала несколько ярдов, глядя, как ее ноги мерцают в солнечных бликах на фоне песка, потом повернулась, побежала назад, схватила туфлю и, развернувшись, вновь пустилась бежать.

Взглянув на дом, она обнаружила, что выбежала к передней веранде. На стуле, подняв к солнцу лицо, сидел слепой. На краю опушки Темпл остановилась и надела туфлю. Пересекла запущенный газон, вскочила на веранду и побежала по коридору. Добежав до задней веранды, увидела в дверях сарая мужчину, глядящего в сторону дома. Двумя большими шагами она пересекла веранду и вошла в кухню, где женщина курила за столом, держа на коленях ребенка.

- Он смотрел на меня! - сказала Темпл. - Все время!

Прижавшись к стене рядом с дверью, она выглянула в коридор, потом подошла к женщине, лицо ее было испуганным, бледным, глаза походили на прожженные сигарой отверстия, и положила руку на холодную печь.

- Кто? - спросила женщина.

- Да, - сказала Темпл. - Сидел там, в кустах, и все время смотрел на меня.

Она обернулась к двери, потом снова взглянула на женщину и заметила, что рука лежит на печи. С жалобным воплем отдернула ее, прижала ко рту, повернулась и бросилась к двери. Женщина схватила ее, другой рукой держа ребенка, и Темпл снова метнулась в кухню. К дому шел Гудвин. Взглянув на них, он вошел в коридор.

Темпл начала вырываться.

- Пустите, - шептала она. - Пустите! Пустите!

Дергаясь вверх-вниз, она царапала руку женщины о косяк двери, пока не высвободилась. Потом соскочила с веранды, бросилась к сараю, забежала внутрь, взобралась по лестнице, с трудом протиснулась в лаз и побежала к груде прелого сена.

Вдруг она полетела вниз головой; увидела, как ноги ее продолжают бежать в пустоте, потом шмякнулась спиной на чтото мягкое и замерла, глядя вверх на продолговатое отверстие, прикрытое дрожащими незакрепленными досками. В полосках солнечного света плавно опускалась легкая пыль.

Темпл шевельнула рукой в рыхлой массе, на которую упала, и вспомнила о крысе. Все ее тело взвилось в стремительном подскоке, она встала на ноги в мякине, взмахнув руками, чтобы сохранить равновесие; стояла она в углу, касаясь ладонями стен, лицо ее находилось сантиметрах в тридцати от поперечной балки, на которой сидела крыса. Какой-то миг они глядели друг на друга, потом глаза крысы вспыхнули, словно крохотные электрические лампочки, и она прыгнула на голову Темпл в тот самый миг, когда та отпрянула назад, снова наступив на что-то, перекатившееся под ногой.

Темпл упала головой к противоположному углу, лицом в мякину и дочиста оглоданные кукурузные початки. Что-то глухо ударилось о стену и рикошетом отлетело ей в руку. Крыса былауже на полу, в том же углу. Снова головы их находились в тридцати сантиметрах, глаза крысы вспыхивали и гасли в такт дыханию. Потом она встала на задние лапки, вжалась в угол, приподняв передние к груди, и тонко, жалобно запищала на Темпл. Та, не сводя взгляда с крысы, попятилась на четвереньках. Потом вскочила, кинулась к двери, заколотила в нее, оглядываясь через плечо на крысу, потом выгнулась и заскребла пальцами о доски.

XII

Женщина стояла с ребенком на руках в проеме кухонной двери, пока Гудвин не вышел в коридор. Ноздри на его загорелом лице казались совсем белыми, и она спросила:

- Господи, и ты напился?