Теперь она поняла, что ее теория о двух типах мужчин была неприменима к нему. Это был совершенно особый, отдельный вид, тихий и одновременно смертельно опасный, который существует на окраинах цивилизации, там, куда не дотягивается рука правосудия. "Тихий, но смертельно опасный" - Гас встретила это определение в какой-то журнальной статье о бандитах в кинофильмах, и оно как нельзя лучше подходило ее похитителю.

Такой мог не задумываясь убить или заняться сексом с трупом...

Да мало ли что еще он мог учинить...

Ее сердце почти выпрыгивало из груди, мысли мчались, обгоняя друг друга, и она решила навести в них порядок. Обычно, когда Гас волновалась или хотела что-то обдумать, она, сама того не замечая, принималась нервно щелкать себя ногтями по зубам. Это была отвратительнейшая привычка, но Гас не могла ее побороть.

Сейчас она успокоила себя несколькими глубокими вдохами.

Почему-то она вдруг начала забывать, что поставлено ею на Карту. И каким бы он ни был, смертельно опасным или, напротив, милостивым, ей следовало забыть о его наружности. Он освободил ее от пут и, наверное, нуждается в деньгах, раз подрядился на эту работу. А значит, он не собирается ее убить и скормить стервятникам. Она должна с честью выдержать это испытание, потому что решалась ее судьба: возможность освободиться от Феверстоунов и обрести независимость, о которой она так долго мечтала.

Лишь очень немногих людей Гас допустила в свою душу, среди них была ее умершая сводная сестра Джиллиан и еще дочь Джиллиан, пятилетняя Бриджит, к которой против своей воли Гас беззаветно привязалась. Помимо собственной материальной независимости, она хотела позаботиться о памяти Джиллиан и, самое главное, обеспечить будущее Бриджит.

"Да, - грустно подумала Гас, - это было самой великой моей мечтой, недостижимой, как сны курильщика опиума. Это было самым важным делом моей жизни".

Похититель резко затормозил и свернул на шоссе, ведущее прямо в горы. Гас невольно ухватилась за ручку двери и вновь ощутила ту же боль под левой грудью. Она просунула руку под плащ и обнаружила, что одна из косточек лифчика бикини впилась ей в ребра.

Быстрые спасательные действия принесли некоторое облегчение, к тому же Гас поняла, что ей будет удобнее, если она использует плащ по назначению и наденет его на себя. Бросив незаметный взгляд на похитителя; она приступила к выполнению своего намерения.

Гас все еще возилась под плащом, когда вдруг осознала, что ее противник наблюдает за ней, и застыла в ожидании. Она было совсем решила, что у него возникли идеи в отношении ее, вообразила, что пробудила в нем нечистые желания, в конце концов, она имела тому множество примеров в своей жизни.

Еще одно глупое и напрасное предположение... Никакой реакции с его стороны. Он наградил ее взглядом, ясно говорящим:

"Да будь ты хоть единственной женщиной на земле, я все равно бы..." И это было еще слишком мягкое толкование.

Тогда, кипя от возмущения и больше не скрываясь, Гас сбросила с себя плащ и затем снова надела его, продев руки в рукава. Ей было все равно, сколько ее голого тела он увидит.

Она свободно завязала пояс плаща и гордо откинулась на спинку сиденья. Косточка лифчика опять впилась ей в грудь, но Гас предпочла не обращать на нее внимания. Определенно мистер.

"Тихий, но смертельно опасный" реагировал только на угрозу. своей жизни. Она могла снять с себя последние остатки одежды и в таком виде прямо перед ним красить ногти на ногах, и он даже бровью не повел бы.

Что-то подсказывало ей: следует быть благодарной этому человеку за его равнодушие.

Тем не менее Гас почему-то не испытывала этого возвышенного чувства.

***

- Похитили? Как, - нашу Гас? - изумилась Лили Феверстоун и в страхе прикрыла рот ладонью. Другой рукой она придерживала полы своего белого атласного кимоно.

Похитили ее сводную сестру? Неужели? Не успев остановить себя, она захохотала несвойственным ей нервным смехом.

- Вы шутите, Френсис, - обратилась она к экономке, все еще охваченная неверием. Она была бы меньше поражена, если бы выиграла миллион в тотализатор.. - Кто в здравом уме способен похитить Гас? Дайте день или два, пусть преступник придет в себя, и тогда он сам предложит нам выкуп, только бы мы забрали ее обратно.

- Не сомневайтесь, ее в самом деле похитили, - отрезала Френсис Брайтли, недовольная тем, что ее новость была встречена столь легкомысленно.

Экономка Феверстоунов была строгой и даже угрюмой не, молодой женщиной, которая в это яркое утро казалась особенно неуместной среди мягкой белизны просторной спальни Лили.

Солнце вливалось в комнату через растворенные двери террасы, освещая ореховое бюро, письменный стол и полки с безделушками и небольшими серебряными горшочками с анютиными глазками. Эти голубые и фиолетовые цветы были страстью Лили.

- Это произошло около часа назад, - рассказывала Френсис. - Я вышла на заднюю террасу и нашла там у бассейна одного из наших идиотов охранников. Говорит, что в него якобы выстрелили каким-то дротиком со снотворным, он потерял сознание, а какой-то человек в маске захватил Гас прямо на краю бассейна.

- Лейк знает об этом?

Лили взглянула на каминные часы. Они показывали двенадцать тридцать, а ее брат-близнец всегда по вторникам завтракал в клубе.

- - Мистер Феверстоун уже на пути домой. Думаю, он вряд ли обрадуется, когда узнает о похищении. - Похоже было, что Френсис с наслаждением излагала плохие новости. - Охранник вызвал полицию, я не успела его остановить. Полицейские уже прибыли и хотят с вами поговорить.

- Полицейские? - переспросила Лили, став серьезной.

Теперь она определенно знала, что брат будет недоволен.

Немногочисленная охрана особняка имела строгие указания не вмешивать полицию без предварительного одобрения Лейка. Для такой предосторожности существовало много причин, включая утечку информации, до которой была очень жадна пресса, живущая чужими несчастьями и особенно несчастьями известных семейств, таких как Феверстоуны.

- Удивительно, что вы ничего не слышали, - продолжала Френсис, изучая наряд Лили. - Не похоже, чтобы вы куда-нибудь выходили.