– Порой я думаю – не лучше ли отправить ее в Рабиры? – с грустью призналась Меланталь. – Райан не хочет даже слушать о подобном. Он носится с ней, выполняет любые ее желания, учит началам магии, но законы природы не обманешь.

– Айлэ не виновата в том, какой появилась на свет, – сердито возразила Зенобия. – И не вздумай вдобавок обвинять себя! Я же знаю, как твои соплеменники относятся к детям. Ждут не дождутся дня, когда на свет появится еще один ребенок. Много ли вас осталось там, в холмах над Хоротом? Я опасаюсь другого, – королева снова взглянула на девочку-подростка – тоненькую, черноволосую, с вопросительно-ироничным взглядом ярких глаз цвета весенней листвы, в которых иногда мелькал притушенный стальной отблеск, – справится ли она с отпущенными ей возможностями? Меланталь, ты не хочешь, чтобы она пожила годик-другой в Тарантии?

– Нет, – отрезала госпожа Фриерра. Запоздало вспомнила, с кем разговаривает, и извиняющимся тоном добавила: – Простите, Ваше величество. Вы правы – девочка должна научиться жить среди людей, но мне так не хочется отпускать ее… Мы всегда были вместе, – она, Райан и я. Я знаю, что когда-нибудь она уйдет своей дорогой, но… Может, в следующем году?

– В следующем, так в следующем, – согласилась королева, в глубине души обрадовавшаяся такому повороту событий. Она поискала взглядом предмет разговора, молодую Айлэ, но той не обнаружилось. Мгновенно возникшая рядом Мианта церемонно сообщила, что принц с гостями, а также Его величество спустились во внутренний двор замка и запускают там кхитайские шутихи.

Мимо окна пролетел свистящий ярко-алый огонек, рассыпавшийся градом мелких звездочек, медленно таявших в сиреневых осенних сумерках.

Визит семейства Монбронов в королевский замок обернулся столь неожиданными последствиями, которые не могла предусмотреть даже житейски искушенная Зенобия.

Началось все с робкого стука в двери ее опочивальни, раздавшегося колокола через два после окончания празднества, то есть незадолго до полуночи. Дженна сидела перед серебряным зеркалом, неторопливо расчесывала темные волосы без единого признака седины, размышляла о разных вещах, прикидывала, какие дела и хлопоты ожидают ее завтра, и не сразу откликнулась.

– Мианта?

– Нет, это я, – в щель между створками просунулась голова драгоценного старшего отпрыска. – Мама, извини, что так поздно. Не знаешь, где отец?

– Загляни к пуантенцам, – недовольно посоветовала Зенобия. – И намекни ему, что праздник давно закончился.

– Я вообще-то хотел поговорить с тобой, – мальчик вошел и привалился к дверям.

– О чем? – поинтересовалась королева, откладывая гребень. В начищенном серебре отразилось привлекательное лицо женщины сорока с небольшим лет, спокойной и рассудительной. Так, по мнению Дженны, и должна выглядеть соправительница великой страны, жена на редкость неугомонного искателя приключений, да вдобавок мать троих детей, не отличающихся благонравием.

Конни помялся, переступая с ноги на ногу и изучая безделушки на каминной полке, а затем единым духом выговорил:

– Об Айлэ диа Монброн. Она такая… Такая красивая и столько всего знает! Пусть она не уезжает! – он судорожно сглотнул и закончил: – Мама, я хочу на ней жениться. Когда я смогу это сделать? Когда мне исполнится шестнадцать, да?

К чести королевы Аквилонии надо заметить, что столь диковинное признание сына не повергло ее в обморок и не вызвало приступ крайне неуместного в данный миг хохота. Дженна прикусила губу, напомнила себе, что к первой юношеской влюбленности надо относиться с большой осторожностью, что Айлэ – не просто хорошенькая девчонка, и поняла, что лечь спать ей удастся не скоро.

– Жениться, – раздумчиво протянула она. – Конни, не стой как нищий под дверями! Иди сюда и садись.

Наследник с явным облегчением перевел дух, плюхнулся на рысью шкуру перед камином и выжидательно уставился на мать.

– Значит, ты твердо все решил? – осведомилась Зенобия. В ответ последовал упрямый и размашистый кивок. – Увидел ее сегодня в первый раз и сразу понял, что никакой другой подруги тебе не нужно? А у самой госпожи баронетты ты спросил? Может, она не торопится замуж. Мнение ее родителей ты, конечно, узнать забыл? Вдруг они уже выбрали ей подходящего жениха?

– Не выбрали, – буркнул изрядно поникший Коннахар. – Мама, я же все цонимаю! Я просто хотел узнать, не сможешь ли ты намекнуть месьору Монброну, чтобы Айлэ пожила в нашем замке? Он наверняка согласится. Я слышал, он в следующем году собирается в путешествие по Кезанкийским горам, а госпожа Меланталь ехать с ним не хочет и дочь отговаривает. Мы привыкнем друг к другу, а через два-три года поженимся. Или думаешь, она не подходит для королевской семьи? – серые глаза подростка нехорошо сузились, оповещая мир о готовности до конца отстаивать свое мнение. – Потому что Айлэ – ненаследная баронетта и у нее есть только имя Монбронов, к которому не прилагается никаких земельных владений? Ну и что? Ты ведь даже не была дворянкой, когда отец предложил тебе выйти за него!

– Уел, – с коротким смешком признала Дженна, чье происхождение совершенно не вязалось со словом «благородное». Девица Зенобия Сольскель родилась в Пограничье, в семействе богатого купца, и меньше всего подумывала о замужестве с правителем огромной страны. – Зато по крайней мере я человек до кончиков ногтей, а твоя ненаглядная Айлэ…

– Гуль, – мальчик напустил на себя совершенно равнодушный вид. – Она сразу предупредила. Ну и что? Эрде, великий канцлер Немедии, – наполовину дверг по крови. Его жена родом из Рабиров. Рейенир да Кадена, сердечный друг королевы Чабелы и второй человек в Зингаре – тоже гуль, чего совершенно не скрывает. Кто знает, сколько его сородичей обретается при кордавском дворе? Или в Немедии, при этом их грозном Вертрауэне? Госпожа Идрунн, супруга Бриана Майлдафа, лучшего друга отца – из народа сиддх, который к людям вообще не имеет никакого отношения! А Льоу, их сын – кто он? Человек или нет? Я уж не вспоминаю про короля Эртеля из Пограничья и его подданных! Они ведь оборотни, но никто им не тычет в нос их родословной!

– Хорошо, хорошо, убедил, – замахала руками Зенобия. – Тогда скажи, отчего уже лет пять или более того никто не встречал герцогиню Эрде и почему знакомые стараются избегать даже упоминания ее имени?

– Она болеет, – не очень твердо ответил Конни.

– Каким недугом? – настаивала королева, начинавшая злиться. – Ах, не знаешь? Тогда я тебе скажу. Она спятила! Полностью спятила! Собственная семья держит ее в Рабирах – за решетками и замками, чтобы не сбежала. У любого из гулей тараканы в голове! Рано или поздно все они кончают тем, что начинают бросаться на окружающих и убивать без разбора! Хочешь завести себе такую подружку?

– Вы чего кричите? – дверь распахнулась, пропуская Его величество владетеля Аквилонии, недоуменно переводившего взгляд с жены на сына – Йен, Конни, что с вами? Какая подружка? Кто спятил?.. Кстати, я засиделся с Монбронами. Они вдруг решили сделать одолжение и пожертвовать нам свою дочурку. Ее зовут на тульский лад – Айлэ. В переводе на людское наречие – Лунный Свет. Видели ее? Правда, хорошенькая?

Конни издал странный короткий всхлип, проскочил мимо отца, стрелой вылетел в коридор и умчался, сбив с ног кого-то из слуг.

– К мальчику пришли возвышенные чувства, – печально сообщила Зенобия. – Виновница – юная баронетта Монброн. Не вздумай над ним подшучивать, иначе я рассержусь.

– Я не смеюсь, – ошарашено проговорил Конан. – И будет лучше, если ты объяснишь все по порядку. Конни ведь никогда раньше не встречал эту девицу! Ее вообще никто не видел – Монброны впервые вывели ее в свет! Йен, я хочу знать, что происходит!

Баронетта Монброн осталась при аквилонском дворе, вскоре заслужив прозвище «Изумруда королевской сокровищницы». Зенобия помирилась с сыном, однако переубедить его не сумела – даже с помощью супруга. Принц не собирался отступаться от безумного замысла (благо юная рабирийка прониклась к нему взаимной привязанностью) и терпеливо ждал дня своего совершеннолетия. По дворцу гуляли недовольные шепотки и злые сплетни, Конан мрачно предрекал, что только девицы-гуля на троне Аквилонии не хватало для полного счастья, и предлагал Айлэ заранее обратиться к придворному ювелиру и заказать корону.