— Так вот оно что, — содрогнулся он, и все остальное поблекло перед его глазами.

Темные запретные скрижали Высшего Мира о темном огне, которые когда-то читал Иллигеас, пронеслись перед Эодаром неясным пятном, так же мелькнули и белые. Верховный маг видел драконов, настоящих, в своем облике, под чьими крыльями неслись миры. Познал он и темную сторону. Древнее зло, древнее Высшего Мира витало в тех краях, оно сейчас и сочилось в мир Халдрагара.

— Я умру с вашим миром, если моя ученица не справится, — прошептал Иллигеас.

— Она дракон? — тихо спросил Эодар.

— Да, — маг попытался кивнуть. — Я сообщил народам. Они должны знать и бороться. Пусть знают о драконе.

— Эодар, ему нужен отдых, — проговорил Хардарра.

— Пусть спит, — кивнул тот. — Надеюсь, у нас есть немного времени.

— Архимаг чтит правила, — проговорил Кеордиум. — Все же есть надежда…

— Что не будет войны? — договорил за него Эодар.

Он посмотрел на заснувшего Иллигеаса и нахмурился. Его мысли неслись так же быстро, как молнии, и так же беспорядочно, не желая собираться воедино. Конечно, войны были, но маги в них никогда не участвовали, да и войны больше походили на стычки с дичалыми с дальних болот. Много было Орденов, много учений, и собрать всех воедино на одну войну никогда не получится. Эодар вздохнул.

— Глупая надежда, Кеордиум. Ты, хоть и темный маг, а веришь в чудеса, — глянул он на него.

— Ночь, это не тьма, а я — не чернокнижник. Другие истины знаю, — сказал тот. — Ты что же, хочешь первым развязать войну?

— Нет, мы будем ждать, и наблюдать, — сказал он. — У нас нет единства, а без этого у нас нет и сил.

Он в последний раз бросил взгляд на Иллигеаса, и растворился.

Ректор Боевого крыла еще задолго до рассвета, поднялся на смотровую площадку, и оглядел свои владения. Тут царствовала его магия, весьма понятная и простая, а так же, и опасная. Много лет путешествий и сражений наделили его разными качествами. В меткости он не знал себе равных, так же, как и в знании леса. Он ведал язык его хозяина и чтил его законы. Ректор верил в силу леса и ненавидел каменные башни городов. Не прельщало его и их золото с многочисленными свитками и книгами. Не носил он и положенную ректору мантию, только серо-зеленую одежду с тонким поясом, и хоть на его занятиях дозволялось носить оружие, он его никогда не брал.

Ректор закрыл глаза. Утро выдалось холодным, как он любил. Его ученики должны были к этому привыкнуть. Жалоб на холод и голод он не терпел, и жестоко за это наказывал. Первые лучи, еще робкие и тонкие, брызнули из-за гряды невысоких гор. Эти уголки Боевого Крыла многим оставались неведомы. Этиль Арад вмещал в себя гораздо большие территории, чем могло показаться на первый взгляд даже магам.

Вмешательство в этот мир, ректор ощутил сразу же. Еще не умелые ученики, ввалились через врата-портал, как неуклюжие медведи. Ректор приподнял веки и его жесткий взор впился в топчущуюся на месте кучку новоявленных. Он уже знал, кто из них отсеется после первого же дня. Без особой магии, он видел нутро каждого из них, и тут его мысленный щуп наткнулся на препятствие. Среди учеников стояла высокая фигура, которую ректор заприметил не сразу из-за арта, который своей широченной спиной загородил сразу нескольких юных магов. Черноволосая девушка спокойно встретила взгляд ректора. Ее глаза не блестели жаждой познать тайные знания, они просто смотрели вглубь, в самое сознание, будто уже все давно знали.

— Память крови, — шепнул про себя ректор.

Он знал, кто она, почти знал, но не верил, и, в конце концов, перевел взгляд на арта, махнув ему рукой. Тот сделал первый шаг, и ученики, поборов страх, спустились на площадку к учителю. Они были почти одинаково одеты, в зеленые одежды, схваченные поясом. Выдали им и наручи, правда не все их одели. Арту они оказались чуть маловаты, собственно, как и рубашка, ворот которой не сошелся на его шее. Уставившись в пол, арт смущенно поклонился, остальные сделали то же самое.

— Кто из вас владеет оружием? — без особых церемоний спросил ректор.

— Я лучший лучник в своем селении, — подал голос парень с каштановыми прядями жестких волос, что выбивались из-под кожаного ободка.

Его глаза были черные, как положено людскому роду. На молодом, чуть обветренном лице пробивалась первая поросль, которую тот из гордости не брил. Ректор, оценив его кратким взглядом, кивнул.

— Я тоже лучница! — вдруг раздался женский голос из-под капюшона.

— Покажись! — приказал ректор, не скрыв своего недовольства от того, что у него в Боевом Крыле, будет еще одна девушка.

Длинные пальцы сбросили ткань с головы и все остальные ученики, кроме одной, постепенно отошли в стороны. Перед ректором стояла тэларийка, дочь жарких пустынь и знойных ветров. Ее кожа отливала чайным цветом и матово блестела в лучах восходящего солнца. Длинные кучерявые волосы, перехватывал на затылке сложный узел из жесткой кожи. Некоторым прядям удалось выбиться, и они струились по ровной спине до самого пояса. Глаза у тэларийки были темно-желтыми и большими на фоне тонкого носа и вздернутого точеного подбородка. Лоб девушки украшали тончайшие рисунки с точками и непонятными письменами. С вызовом глянув на ректора, она тут же потупила взгляд, вспомнив, перед кем стоит.

— Кто твой наставник? — спросил ректор.

— Глава Изумрудного Ордена. Он отослал меня к вам. Я не проявила способностей к магии его Ордена, — быстро ответила та, не поднимая глаз.

— Гм… — процедил ректор, и взглядом приказал ученикам сравнять строй. — Маг огня, значит… Продолжим. Кто еще?

— Я владею топорами, — сказал рыжеволосый парень рядом с артом, который уже был знаком Тире.

— Ну а ты? — обратился ректор к последней, оглядывая ее необычайно высокую и тонкую фигуру. — Чем владеешь?

— Отец многому обучил меня и моего брата, — ответила Тира, будто не желая произносить последние слова. — Я владею луком, посохом, мечем, если только оружие из подходящего металла.

— Хорошо, — ректор прервал ее, пропустив слова о железе мимо ушей. — Наше оружие тут, это магия, которая заменит вам в том числе, и ратные доспехи. Только магия, ловкость рук и тела. Теперь лес будет вам домом, а я — наставником.

— Много же мы тут навоюем, — тихо хмыкнул рыжеволосый, но тут же умолк.

— Вам придется соперничать с более старшими учениками, среди которых будут и другие маги огня и лесные эльфы, — продолжил ректор. — Они тоже отличные ученики, только вместо стрел у них магия. Будете прилагать усилия к учению, и тоже сможете так стрелять.

— Вот еще… — обронил рыжеволосый.

— Про комнаты и уют можете забыть, — невозмутимо сказал ректор. — Спать вы будете здесь, искать себе пропитание тоже. Охотиться запрещено. Наши занятия будут проходить в разных местах, на холод, зной, боль и голод я жалоб не терплю. Для боевой магии нужны боевые условия, и они у вас будут.

Ректор никогда не жалел своих учеников. Сейчас он смотрел на них с жестоким любопытством. Боевая магия не терпела слабых ни духом, ни телом. Первый же урок отсеял несколько самонадеянных учеников, остальные же почерпнули для себя кровавые ссадины и разбитые губы. Это была другая магия, которая больно била, стоило лишь на миг зазеваться. Из пальцев ректора то сыпались искры, то летели огни. Под его взглядом, обычные корни превращались в ядовитых змей, и при этом он не шептал никаких заклинаний. Для тех, кто мешкал слишком долго, в воздухе свистел огненный кнут. На спине арта он уже успел оставить кровавый след.

Под вечер, когда ученики едва стояли на ногах, ректор покинул их.

— Он зверь и приемы у него грязные! — негодовал рыжеволосый Тоар, потирая шею и руки.

Удушающие приемы были самыми излюбленными у ректора, и эту проверку прошли все.

— Я думаю, без магии он слаб, — горделиво заявил черноглазый лучник.

Его звали Артар. Из-за пазухи он извлек тонкий, короткий нож с маленькой рукоятью.