... Откуда-то издали раздается крик. Над серыми блоками компостных установок поднимаются коричневые испарения. В воздухе разлит тошнотворный, гнилостный запах. Дальше так продолжаться не может...
300 лет назад
- Мы обращаемся к вам с честным предложением, - заявил посол. - Мы покупаем все проблемные площади. Наша ставка невысока, но территории эти и без того для вас бесполезны. Мы даем вам право по-прежнему размещать там отходы, взамен же берем на себя обязательство проводить все работы, необходимые, для этих регионов. Это предложение весьма выгодно для вас: подумайте о вреде для здоровья ваших людей, которые там находятся! По крайней мере от этой заботы вы были бы избавлены.
Политические деятели, к которым обратился посол, отодвинулись от него настолько, насколько позволяли приличия. Хотя внешне посол мало чем отличался от собеседников, все знали об особенностях народа, который он представлял и к которому он в конечном счете принадлежал. Присутствие кого-либо из этих людей вызывало тошноту, и это не скрывалось, когда случаю было угодно устроить одну из таких редких встреч. Правда, сейчас ситуация была несколько иной. Предложение посла звучало заманчиво, так что им просто не оставалось ничего другого, как принять его: продать за большие деньги территорию, не представлявшую ценности, и к тому же получить существенные выгоды! Справедливости ради надо сказать, что другая сторона поступала так не от хорошей жизни: их маленькая перенаселенная страна трещала по всем швам, и людям некуда было выехать за ее пределы.
И вот теперь появилась эта идея с анклавами. Никто не знал, кому она собственно принадлежала. Но она была заманчива. Более того, в ней был заложен и глубокий политический смысл: согласись они на предложение посла - и исчезнет очаг беспокойства в свободном мире, а это в свою очередь уменьшит опасность военной экспансии...
После короткого совещания предложение было принято.
200 лет назад
- Я не вижу выхода, - сказал министр экономики. - Страна вроде нашей - до смешного малый клочок земли, зажатый между великими соседями - не может долго оставаться независимой. Я не вижу пути, ведущего к спасению наших финансов, тем более что именно сегодня господин министр здравоохранения выступил с поистине утопическими требованиями относительно финансирования охраны окружающей среды...
С места вскочил седовласый мужчина с расплывшейся фигурой:
- Господа, здоровье важнее денег! Мы не имеем права допустить, чтобы наша вода стала отравленной, наш воздух загрязненным...
- Но это означает трату миллионов!
Премьер-министр сделал умиротворяющий жест:
- Прошу вас, успокойтесь! Как нам стало известно, комитет специалистов по энвиронтологии представил совершенно удивительный результат анализа - и не только потому, что одним махом решаются все наши проблемы. Я предлагаю получить информацию об этом из первых рук. Если вы согласны, встретимся после обеда в биологическом институте университета.
Правительственную комиссию принимало руководство института. Объяснения давал один из сотрудников.
- Начало нашим исследованиям положили работы по выведению дерева, которое должно было приспособиться к экстремальным условиям загрязненной городской среды: к соленой почве и прежде всего к соли, рассыпаемой для подтаивания снега, выносить выхлопные газы, пыль и сажу, искусственный свет и вибрации, вплоть до ультразвуков. Результат превзошел все наши ожидания. Взгляните! - Биолог с гордостью показал на большой цветочный горшок в углу помещения, который до сих пор гости оставили без внимания. Из серой заскорузлой земли тянулся узловатый стебель, вверху расходившийся на несколько ветвей, на которых висели мясистые, мохнатые листья. - Вот он, наш новорожденный, наше чудесное дерево! Мы подвергли его тяжелейшим испытаниям: оно не только безболезненно переносит выхлопные газы - оно нуждается в них! В воздухе, свободном от окиси углерода и двуокиси серы, оно погибает.
Ученый встал.
- А теперь я прошу вас следовать за мной.
Пока группа шествовала по коридорам института, он продолжал:
- Наши рассуждения основываются на старом познании: человек тоже является адаптирующимся существом, в еще большей степени, чем дерево. Но почему-то именно этим обстоятельством энвиронтологи до сих пор пренебрегали. Они пытались приспособить среду обитания к человеку - а это и трудно, и дорого - и терпели поражения. А почему нам не пойти обратным путем: почему бы не приспособить человека к среде? Прежде мы со страхом встречали любое изменение в составе воздуха, любое обогащение воды чужеродными субстанциями. А что если положительно отнестись к таким изменениям и переложить на человека обязанность соответствия среде? Прошу вас, входите!
Он открыл дверь в лабораторию, министры последовали за ним. Их взору открылись стеклянные чаны, наполненные мутными растворами. Вверху клубились тяжелые испарения. Смутно можно было разглядеть какое-то бурление, рябь...
Ученый обратился к собравшимся.
- Мы вырастили эмбрионы в питательной среде и затем продолжили их эволюцию в инкубаторах. В этом, собственно говоря, ничего необычного нет. Особыми являются лишь условия обитания организмов, которые мы поддерживаем постоянными: в воздухе содержится большой процент окиси углерода и двуокиси серы; кроме того, он искусственно обогащен канцерогенными веществами из выхлопных газов. Воду мы используем из фильтров очистных установок. Она содержит все обычные загрязнения, но в сверхвысокой концентрации; особенно богат выбор патогенных бактерий, имеется также несколько исключительно токсичных субстанций, уровень содержания которых мы постепенно повышаем. Все эти ингредиенты, как вы понимаете, должны вызывать смертельный исход. А на деле? Организмы приспособились к ядовитой среде. Вы можете сами убедиться: младенцы живут, чувствуют себя хорошо, со временем из них вырастут веселые дети. Они будут здоровее нас!
Министры молчали, внимательно всматривались, удивлялись. На их лицах было заметно отвращение. Но они не могли отрицать очевидного: люди, приспособившиеся к повышенному уровню загрязненности, не нуждались в дорогостоящих приспособлениях, позволяющих содержать жизненное пространство в чистоте.