Сейчас он стоял перед дверью Евы Руссмоллер, внучки последнего, после Эйнштейна, великого физика, того самого человека, который около восьмидесяти лет назад поклялся больше никогда не заниматься наукой. Сдержал ли он свою клятву? Джеймсу было знакомо наваждение, которое охватывало каждого, кого увлекли физические опыты, и он сомневался, чтобы человек, однажды вкусивший этой отравы, когда-либо отказался от нее. Поможет ли ему Ева Руссмоллер установить связь с тайной организацией, с людьми, которые подпольно продолжают заниматься наукой и по сей день работают над решением технических задач? Он почти не рассчитывал на успех, но после того, как все предыдущие попытки завершились неудачей, оставалось лишь попытаться здесь. Адрес ему дали в полиции.

Женщина, которая открыла ему дверь, и была, надо полагать, Евой Руссмоллер. Стройная, пожалуй даже худая, бледная, с большими испуганными глазами.

— Что вам угодно?

— Не уделите ли вы мне пять минут?

— Кто вы? — спросила она неуверенно.

Она стояла на террасе сорокового этажа. Из цветочных горшков глубоко вниз свисали усики горошка и декоративной тыквы. Вокруг на достаточном отдалении, чтобы создать ощущение свободного пространства, высились другие строения — грибообразные и воронковидные жилые небоскребы, ступенчатые и веерообразные, несущие рельсы подвесных дорог и автопоездов надземной дороги.

— Не зайти ли нам в квартиру? — предложил Джеймс.

— Не знаю… Лучше не стоит… Что вам угодно?

— Речь пойдет о вашем дедушке.

Открытое лицо жещины застыло, она словно надела маску.

— Вы из полиции?

Джеймс не ответил.

— Проходите, — сказала Ева Руссмоллер,

Она провела его на другую террасу. Они сели в кресла между двумя прозрачными кадками, из которых поднимались узколистые растения без корней.

— Я дедушку не знала. Пятнадцать лет назад он исчез, и с тех пор даже моя мать ничего о нем не слышала. Я тогда была совсем маленькой. Но это уже десятки раз заносилось в протоколы.

— Я не из полиции, — сказал Джеймс.

— Не из полиции? — Она недоверчиво выпрямилась в кресле. — Тогда что вам от меня надо?

— Не мог ваш дедушка исчезнуть бесследно! Он был знаменитым человеком, ученым с мировым именем. До запрета был ректором Института исследований мезонов имени Юкавы. О его отлучении писали все газеты.

— Почему вы не оставите нас в покое? — прошептала Ева. — Неужели это никогда не кончится? Конечно, дед был виноват. Он изобрел батарею с нулевым значением, мезонный усилитель, гравитационную линзу. Он обнаружил явление конвекции в сиалической оболочке Земли и предлагал построить специальные шахты, чтобы получать оттуда энергию. Все это могло иметь ужасные последствия. Но его расчеты были уничтожены. И ничего из них не вышло. Почему же нашу семью до сих пор преследуют?

Джеймсу было жаль женщину, которая казалась сейчас такой беззащитной. При других обстоятельствах он с удовольствием познакомился бы с ней поближе.

Но теперь он прежде всего должен думать о собственном спасении.

— Успокойтесь, никто вам зла не желает! И я не полицейский!

— Это просто новая уловка, только и всего.

Джеймс ненадолго задумался.

— Я вам докажу.

Он достал из кармана зажигалку — старомодную игрушку с защелкой. Открыл крышечку там, где вставлялись газовые капсулы, и показал ей пломбу. Еще несколько движений — и на столе лежали трубочки, металлические детальки и маленькое зубчатое колесико.

В первый момент Ева с отвращением отвернулась, а потом испуганно вздрогнула, потому что поняла: перед ней человек извращенный, способный на все.

— Умоляю, не делайте этого!

Джеймса глубина ее чувства удивила. Он убедился, что внучка профессора Руссмоллера действительно не имеет ничего общего с людьми науки и техники.

— Не тревожьтесь, я вам зла не причиню, — и когда она начала плакать, добавил: — Я ухожу.

Сам открыл дверь, спустился на пол-этажа к лифту и хотел было уже сказать в переговорное устройство, чтобы кабину спустили на первый этаж, когда на его плечо легла чья-то рука. Он быстро оглянулся и увидел перед собой круглолицего молодого человека с прической-ежиком; сильно развитые скулы придавали его лицу слегка застывшее выражение.

— Не вниз! Поднимемся-ка наверх! Секундочку, — он нажал на одну из кнопок, и лифт начал подниматься.

Но уже через пять этажей незнакомец остановил лифт и потянул Джеймса за собой в коридор. Не выпуская его руки, вышел на одну из террас, где, судя по всему, никто не жил. В углу стоял двухместный гляйтер. Молодой человек велел Джеймсу сесть и пристегнуться ремнями. Потом подбежал к перилам террасы, огляделся по сторонам и приглушенно крикнул Джеймсу:

— Порядок!

Он сел за руль, гляйтер плавно взмыл ввысь. Сначала они двигались довольно медленно, затем полет убыстрился, но максимальной скорости они не превышали.

Незнакомец внимательно огляделся по сторонам и толкнул Джеймса локтем:

— А вот и они — гляди, как наяривают!

— Кто «они»? — спросил Джеймс.

— Ну, полиция! А то кто же? Наивный же ты человек!

Внизу, на обочине скоростной автострады, Джеймс увидел голубой «гляйтер-комби». Из него выскочили несколько человек.

— А вот и их воздушная эскадра! — Незнакомец рассмеялся. — Ладно, сматываемся!

Сопла двигателей взревели, и гляйтер понесся дальше на предельной скорости, разрешенной в городе.

— Что все это значит? — прокричал Джеймс на ухо незнакомцу.

— Здесь мы сможем поговорить! — прокричал тот в ответ. — Здесь нас никто не подслушивает. Значит, так! Я Хорри Блейнер из группы «эгг-хедов»,[15] — и, заметив недоумение на лице Джеймса, добавил: — Приятель, да ты сам один из нас! Я ведь наблюдал за тобой в бинокль. Видел, как ты разобрал зажигалку!

Джеймс вздрогнул. Какое бы значение ни придавать его словам, он в руках у этого человека.

Хорри рассмеялся:

— Да ты не бойся! Мы тоже считаем их законы идиотскими. Запрещено срывать пломбы. Запрещено разбивать машины. Обыватели, мещане! Ничего, мы им еще покажем!

Хорри направил гляйтер на юг, к спортивному центру. Это был огромный комплекс, состоявший из гимнастических залов, искусственных ледяных дорожек, игровых площадок, плавательных бассейнов и боксерских рингов. Повсюду самая современная аппаратура для фиксации времени, длины, высоты, взятого веса, всюду снаряды для тренировок спортсменов-профессионалов: лодки для гребли в сухом бассейне, велоэргометры, массажеры, эспандеры — словом, комплекс оборудован по последнему слову спортивной техники. Значительная его часть находилась под огромной крышей из мягкого прозрачного искусственного материала. В центре размещались овальный стадион и символ спортивного комплекса — вышка для парашютистов. С интервалом в несколько секунд в сумеречное небо катапультировались парашютисты, а потом, паря как пушинки под куполами, они опускались на пористое покрытие специальной площадки.

— Тебе повезло, — сказал Хорри. — Сегодня у нас праздник. — Уменьшив скорость, он снизился и пошел на посадку. — Вылезай!

Он выпрыгнул на самораскатывающийся коврик, который понес их по извилистым коридорам, освещенным мягким, приглушенным светом.

Время от времени, когда приходилось делать «пересадки», езда замедлялась: надо было ухватиться за пластинчатую серьгу, закрепленную на огромном шарнире, и не выпускать ее, пока не попадешь на нужную несущую дорожку. Для Джеймса, никогда не увлекавшегося спортом, все это было внове, как и сам способ передвижения, который требовал изрядной ловкости. Ему пришлось нелегко, тем более что постоянно приходилось остерегаться мальчишек, которые использовали бегущие дорожки для новой разновидности игры в пятнашки, рискованно перепрыгивали с одного самораскатывающегося коврика на другой и несколько раз беззастенчиво отталкивали его в сторону.

— Вы спортсмен? — неуверенно спросил Джеймс своего спутника, который с явным удовольствием всячески мешал ребятам, затеявшим буйную погоню друг за другом.