Главный санитар подошел ближе и надвинул на лицо недвижимо лежавшего Уилла дыхательную маску. Не прошло и полминуты, как теяо его слегка вздрогнуло и он сделал попытку выпрямиться. Одна из сестер мягким движением вернула его на подушку и нажала на рычаг, приподнявший изголовье. Уилл открыл глаза, и постепенно взгляд его становился все более выразительным и ясным, утратив замутненность обморочного состояния. Когда же он увидел столпившихся вокруг него людей, готовых в любую минуту оказать ему помощь, когда услышал бурные аплодисменты, то от волнения снова закрыл глаза. Впервые до его сознания дошло: то, чего до него никому не удавалось, он выполнил!

Цель была достигнута. Чудовищное напряжение сменилось состоянием полнейшей расслабленности — они больше не в состоянии были о чем-либо думать, что-либо ощущать. Они передвигались, как сомнамбулы, отложили в сторону рабочие дневники и авторучки, выключили мониторы и светящиеся шкалы, а потом собрались в огромной полости грузового подъемника и стали подниматься на поверхность. Покушение удалось, и им более не нужно было таиться: Альфонсо Рохаса де ля Плата больше не существовало. Интересно, как выглядел теперь мир? Они часто рисовали себе различные картины, так и не придя к единому мнению. Ясно одно: мир должен был стать лучше. Разумеется, никто из них не помышлял о земном рае, но любое демократическое правительство, даже самое умеренное, явилось бы для них раем. Но как бы теперь ни выглядел мир после их акции, они имели полное право ощущать себя его спасителями.

Кабина подъемника вздрогнула и остановилась, раздвижная дверь открылась, внутрь устремился поток дневного света. Когда-то, помнится, здесь был задний двор высшей технической школы — узкий прямоугольник, обнесенный грязными стенами, площадка, заваленная пришедшими в негодность приборами и экспериментальной аппаратурой. Картина, представшая их взору, была похожа на сон: просторная зеленая лужайка, цветочные клумбы, кусты олеандра, раскидистые пинии, посыпанные гравием дорожки… И всюду радостные лица молодых людей в легких одеждах, звуки далекой музыки…

Они неуверенно вышли наружу, слегка покачиваясь, привыкая к свету… Только сейчас до них по-настоящему дошло, что делать больше нечего — они выполнили свою задачу, а она так занимала их все эти годы, что никто не удосужился даже на мгновение подумать о том, чем он станет заниматься, когда цель будет достигнута.

Сбоку, по выложенной плитами дорожке навстречу им двигалась колонна электротрейлеров. Когда машины образовали полукруг, к ним приблизились люди в синих, спортивного вида, костюмах, с фуражками на голове. Впереди шагал мужчина постарше остальных, по-видимому начальник.

— Вы прибыли несколько раньше, чем мы ожидали, — сказал он. — Мы живем здесь в условиях мира, и у нас нет места для лиц, покушавшихся на убийство, и убийц. И хотя нам понятны двигавшие вами мотивы, однако смягчающие обстоятельства, которые, возможно, и будут за вами признаны, мало чем вам помогут — учитывая тяжесть совершенного вами преступления. Вы добровольно пройдете с нами или применить силу?

Только теперь они заметили, что молодые люди в удобных синих куртках и брюках держали в руках небольшие металлически поблескивающие предметы с форсуночными головками, нацеленными на них. Они чувствовали себя слишком усталыми и обессилевшими, чтобы заявлять протест или сопротивляться. Молча поднялись они в трейлеры, машины тронулись с места. Началась последняя, никем не предусмотренная фаза их плана…

Через пять минут ничто более не напоминало об инциденте, на который почти никто не обратил внимания. Парк по-прежнему был полон молодых людей, ухоженных газонов, цветов, музыки…

Цель была достигнута.

Темная планета[29]

(перевод Ю. Новикова)

В своих бесформенных космических костюмах они стояли посреди голого ландшафта. Плоский спекшийся грунт был изрыт воронками от метеоритов. Некоторые отверстия, окруженные, словно раны, корками по краям, скрывали глубины, недоступные взгляду. При каждом шаге, который они проделывали не без робости, почва под ногами скрипела. И хотя они едва ли слышали этот скрип, но ощущали трение и чувствовали, как размельчается грунт.

Первым заговорил Брок:

— Эй, Кэллер, ты слышишь меня?

Молчание. Кэллер не двигался, казалось, он тупо созерцал дали — там, над поверхностью, за навороченными кратерами.

— Эй, Кэллер!

Брок вспомнил, что надо нажать разговорную клавишу в перчатке. На этот раз ответ пришел мгновенно.

— Ты, наконец, очнулся, старина? Как чувствуешь себя? У меня все в порядке. Только голова какая-то тяжелая, словно я выпил.

— У меня тоже. Странное состояние. Не из приятных! Но, видно, к этому привыкают.

Брока захлестнула волна симпатии. Хорошо, что есть с кем поговорить.

Как по команде они повернулись к серому ящику, стоявшему возле них на трех опорах. Кэллер включил коммуникатор, поправил настройку — зеленое кольцо сомкнулось, несколько стрелок отклонились.

— Теперь нам остается только ждать. — Брок взглянул на часы сквозь прозрачный манжет. — Еще три часа.

Где-то в небе над ними висела планета. Они не могли ее видеть: она была слишком далека от темнокрасного раскаленного диска Солнца, что пылал на горизонте. Но даже здесь, поблизости от светила, были лишь слабые сумерки. Скальные отвесы, покрытые красным бархатистым налетом, серо-черные тени — что и говорить, картина не из приятных.

— И чтобы именно там была жизнь? — проворчал Кэллер и неопределенным жестом показал наверх. — Чем они питаются? Как они смогли создать цивилизацию? По-твоему, это развитые существа?

— Если нам повезет, скоро узнаем… Через несколько часов.

Время текло медленно. Они устроились на уступе — спекшейся массе, застывшей в виде лепешек. Возможно, это был выброс из вулкана или глыба лавы, сорванная ударом метеорита с вершины кратера, смятая, вдавленная в грунт.

30 градусов абсолютной температуры.

Сила тяжести 1,5g.

Космонавты устали. Позади были напряженные тренировки, а теперь еще и непредвиденный стресс.

— О чем думаешь, старина? — спросил Кэллер. Он был всего на два года моложе Брока, но величал его «стариной».

— Право, не знаю, — отвечал Брок.

Сейчас он оценивал возможности собственного мозга. Конечно, он помнил слова, движения, элементы поведения. Знал числа, даты, формулы, мог обслуживать передатчик и запрограммировать коммуникатор. Он способен мыслить логически, знает, на что обратить внимание, чтобы действовать, как положено, помнит сигналы тревоги, признаки опасности. Он наизусть выучил послание, которое следовало передать на планету с предложением обмениваться техническими знаниями. Он умел вести переговоры. И, конечно, он знал своего друга Кэллера… Впрочем, что ему было действительно известно о Кэллере? Он был мил, всегда готов прийти на помощь. Но откуда он пришел, что они вместе пережили? С огорчением Брок вынужден был признать, что Кэллер в сущности ему чужой.

А он сам? Кто он такой? Где его дом? Есть у него друзья, семья? Внезапно Брок почувствовал, как у него из-под ног уходит почва. Память его была пуста. Чувство пугающей неуверенности охватило его, словно головокружение. Он вцепился негнущимися перчатками в глыбу, стараясь сохранить равновесие.

— Что с тобой? — услышал он издалека голос Кэллера. — Ты дышишь так громко. Тебе нехорошо?

«Не показывай виду, — приказал себе Брок. — Может быть, Кэллер не заметит, и это к лучшему. Ты соберешься с силами, и это пройдет!»

Круглый шлем Кэллера появился перед его глазами — сверкающая стеклянная выпуклость, за ней — широкое лицо спутника.

— Ты только сейчас понял, что мы полностью отрезаны? Я об этом уже раньше задумывался. Всегда такая мысль застает тебя врасплох. Но это как невесомость… несколько часов без опоры, а потом все становится на свои места. Я себя сейчас снова успокоил. Не помню уже всего, что было до этого, но одно помню отчетливо: мы радовались нашему заданию!