— Силикаты, — сказал Бен.

С трудом балансируя на наклонных панелях, Кай и Бен протискивались между натянутыми проводами, перелезали через ряды каких-то цилиндрических предметов.

Они остановились: проход разветвлялся, и ответвления шли не только горизонтально, но и вертикально. Бен посмотрел на стрелки измерительного устройства.

— Минус шестьдесят градусов по Цельсию, разреженная гелиевая атмосфера, радиоактивность равна нулю, зато есть медленно движущиеся магнитные поля. Странно, что никого не видно: нас должны бы были встретить!

— А куда мы, вообще говоря, попали? У меня впечатление, будто мы в какой-то огромной машине.

Бен снова посмотрел на стрелки измерительного устройства.

— Вон там наш корабль, — он показал назад и чуть вбок, — а вон туда простирается еще на восемьсот шестьдесят метров это здание, — и он показал рукой вперед.

— Но ведь нам что-то нужно сделать, чтобы нас заметили! — заявил Кай. — Спроси, как нам их найти!

— Ты знаешь сам, как трудно добиться, чтобы тебя поняли. Если и получается что-нибудь, то только когда пользуешься цифрами. Еще раз запрошу об их точном местонахождении.

Бен склонился над ящичком и включил рацию. Нажимая кнопку, стал передавать что-то азбукой Морзе, после чего перешел на прием. Ответ был дан сразу. Бен смотрел на выползшую из рации ленту и молчал. Кай нетерпеливо глянул из-за его плеча.

— Опять поверхность всего здания! Неужели они не могут указать точнее?

Бен глядел на него моргая.

— По-моему, нет, — ответил он.

— То есть?

— Мы ошиблись, — ответил Бен. — Мы ожидали встретить здесь органическую жизнь. А ее здесь нет. Мне еще раньше следовало бы догадаться об этом по результатам анализов. Здесь возникла форма разума, на нашу абсолютно не похожая. Можно даже спорить, правильно ли вообще называть ее жизнью. Это система проводников и поддерживающих их опор, управляемая, по-видимому, магнитными полями. А это означает…

— …что мы сейчас внутри живого существа?

— Да, — подтвердил Бен, — и ты сам навел меня на эту мысль, когда сказал, что мы, по-твоему, внутри машины. И правда, очень похоже.

— И что из этого следует? — спросил Кай.

— А то, что мы в безопасности, если это существо свое обещание сдержит.

Бен взвалил ящичек с измерительными приборами себе на плечо, они с Каем повернули назад и дошли до дыры, через которую проникли внутрь. Корабль был таким же, каким они его оставили. Не изменилось ничего. Зато сейчас что-то произошло, в верхней части здания, их глазам не доступной: от нее оторвался светящийся прозрачный шар и стал подниматься вверх на фоне черного неба, все время увеличиваясь в размерах. Внезапно в нем оказались три корабля преследователей. Их прямолинейное движение оборвалось, корабли повернули круто, почти на 180°. Потом изменился их цвет, стал светло-розовым; потом за хвостом у каждого появилась полоса газов. Словно обескровливаясь, они съеживались, и в конце концов от них остался только дугообразный розовый след. Затем шар, в котором разыгрались эти события, побледнел и исчез.

Кай и Бен стояли неподвижно, пока этот призрак не растаял.

— Слово сдержали, — сказал Бен.

— Сдержали, — как эхо отозвался Кай.

Однако по телу его пробежали мурашки.

Полет в неизвестность[6]

(перевод Р. Рыбкина)

Из кабины снова послышались глухие звуки; сначала тихие, они становились все громче.

Кай вздохнул. Окинул взглядом оба проекционных экрана. В черноте космоса висели миллионы звезд. Но по-прежнему ни намека на Хайдур и Пар, ни намека на их затерявшееся где-то солнце.

Усталый, он оттолкнулся от своего кресла: нужно взглянуть на Бена. У Бена опять была температура. Он висел наклонно посередине кабины и, пытаясь обрести устойчивое положение, беспомощно двигал руками и ногами. Рядом в воздухе плавало переговорное устройство.

Кай придал кораблю медленное вращательное движение. Постепенно все парившее в воздухе опустилось на стены корабля и к ним прижалось, и ноги Бена тоже уперлись наконец во что-то твердое.

— Ты нашел курс? — спросил он у Кая.

— Ждать осталось недолго, — ответил Кай. — Скоро я его найду, это точно. А ты пока лежи!

Бен наклонился к переговорному устройству.

— Может, попробую еще раз?

— Попробуй, — ответил Кай.

Он заставил больного лечь и подал ему ларингофон и наушники. После этого снова вернулся в навигационную рубку.

Радиолокатор не показывал ничего. Даже какой-нибудь кометы не было в этой леденящей душу пустоте.

Кай услышал бормотанье: Бен все еще надеялся установить связь. Но Кай знал, насколько это бессмысленно. Бен только потратит зря последние силы.

В конце концов он взял собственное переговорное устройство и вышел с ним в складской отсек. Надел наушники, настроился на аварийную волну. И услышал повторяемое снова и снова:

— Хайдур, Пар, вы нас слышите? Слышите? Хайдур, Пар…

Прижав к горлу носовой платок, Кай надел поверх него ларингофон. Поставил регулятор громкости на минимальный звук и сказал:

— Говорит радиостанция Хайдура, кто вызывает?

Произнося это, он, чтобы создать иллюзию помех, царапал ногтями по наружной стороне ларингофона.

— Говорят Бен и Кай, космический корабль «Омега»! Укажите нам курс! — зазвучал у него в ушах голос Бена, искажаемый переговорным устройством, но полный бодрости и надежды.

— Вы идете правильным курсом, — ответил Кай. — Мы уже вас видим!

И стал слушать снова. Но ничего больше не услышал. Сорвав с себя ларингофон и наушники, он поспешил к Бену. Тот лежал, глубоко дыша, и на лице у него была улыбка.

Кай улыбнулся тоже и вернулся бесшумно на свое место в рубке.

Изобретение[7]

(перевод Ю. Новикова)

Многоуважаемый коллега!

Я обращаюсь к вам, хотя еще неизвестно, попадет ли это письмо в ваши руки. Отправить его отсюда очень трудно.

В последние дни вы пережили большое разочарование, вы лишились плодов своего многолетнего труда. И виновен в этом я. Да, это я украл вашу рукопись. Но прошу вас, не бросайте письмо, прочитайте дальше! Вы увидите, что на свете еще есть справедливость.

Я еще несколько месяцев назад понял, что вы стоите на пороге очень важного открытия. Но все его значение в полной мере сумел оценить лишь тогда, когда во время вашей болезни проник в ваш рабочий стол. Ваше изобретение произведет подлинный переворот в машиностроении, оно позволит по-новому подойти к такой важной отрасли промышленности, как металлообработка. Более того, благодаря ему война, в которой применяются известные доселе огнестрельные и взрывчатые средства, станет бессмысленной, даже просто невозможной!

Мной овладела зависть. Сегодня еще вы были простым ассистентом, как и я, а уже завтра стали бы знаменитостью. Мне же было суждено остаться скромным подмастерьем, каким я был до сих пор. Потому что кто-кто, а я знал: для таких идей мне недостает кое-чего из того, что есть у вас. И во мне медленно созревало решение.

Я тайно снимал копии с ваших записей. Я следил за созреванием вашего труда, и однажды поздним вечером, когда подготовленная к перепечатке рукопись лежала в шкафу, я прокрался в институт, тайком взял ее себе, а все другие ваши наброски уничтожил. В ту же ночь я переписал вашу рукопись. Пусть теперь кто-нибудь докажет, что это не плод моих размышлений.

К тому времени, когда ваша секретарша в отчаянии искала материал, я уже докладывал об изобретении срочно созванной комиссии совета по научным изысканиям. Мне показалось, что апробация проходила слишком быстро, но члены комиссии оценили проделанную работу и поздравили меня.

Профессор Маннестер похлопал меня по плечу:

— Коллега, вы сами сознаете глобальные последствия вашей идеи? Ведь это означает полный отказ от военной промышленности!