Моисей, когда он пас скот Итро, тоже перегонял свои стада в поисках пастбищ из пустыни в горы. Он доходил до подножья горы Хорев, 'горы Божьей'. Здесь, 'из среды куста', который 'горит огнем, но не сгорает', явился ему Божий ангел. Его устами Бог воззвал к нему и возложил на него миссию спасения сынов Израиля: 'Я пошлю тебя к фараону, и выведи из Египта народ Мой, сынов Израилевых'. Моисей должен был также возвестить старейшинам и народу, что Господь поручил ему освободить их от гнета и что он должен вывести их из Египта в землю хорошую и пространную, где течет молоко и мед.
Моисей внял повелению Господа и пустился в обратный путь в Египет. Он оставил свой скот и верблюдов в Мидиане, посадил жену и сыновей на осла, а сам пошел рядом; единственным достоянием его был пастушеский посох, 'жезл Божий'.
Синайская пустыня осталась позади, но воспоминания о ней никогда не изгладились из его сердца. Синай с его высокими горами, вздымающимися над всеми горными кряжами Египта, Синай с его просторами, не знающими края. Синай с его медными рудниками и бирюзовыми карьерами, с его красными гранитными горами и их вершинами, на которых лежит снег. Синай -- страна свободы, в центре которой высится Божья гора! x x x
Мое первое знакомство с Синаем состоялось во время кампании 1956 года, когда мы отвоевали его у египтян. Я был тогда начальником генерального штаба и исколесил его вдоль и поперек, по суше и по воздуху. Мне открылся новый мир, причудливый и чудесный. Север Синая -- с золотым бархатом его песчаных дюн, его южная оконечность -- залив Рас-Мухаммад с красными скалами и кораллами.
Я не находил странным то, что этот полуостров, во всем его величии и великолепии, несет зримый отпечаток сосуществования различных религий и культур. Христианский монастырь Санта Катарина, построенный Юстинианом в VI столетии, храм, посвященный египетской богине Хатор в Серабит Эль-Кадеме, воздвигнутый во втором тысячелетии до н. э., и Вади Мухатаб ( Долина Письмен ) со множеством надписей, высеченных паломниками и странниками на скалах и камнях, -- все они дополняют друг друга, каждый из них -- воплощение человеческой молитвы, возносимой Творцу, каждая на своем языке, со своей верой и со своим культом.
Наше пребывание в Синае в 1956 году было непродолжительным. Соединенные Штаты и Советская Россия объединили свои усилия, чтобы добиться нашей эвакуации (как и вывода французских и английских войск с территории собственно Египта), и через несколько месяцев я был вынужден расстаться с Синаем. Я не генерал Макартур. Я не произнес: 'Я еще вернусь'. Но Господь в небесах и некоторые из строптивых смертных на земле пожелали, чтобы я вернулся. Через десять лет после Синайской кампании египтяне опять блокировали Акабский залив, жизненно важный для нас морской путь в Эйлат. Мы снова выступили, и снова овладели всем Синайским полуостровом. На этот раз мы остались здесь надолго. Прошло еще десять лет, была еще одна кампания -Война Судного дня в 1973 году, -- а мы все еще удерживаем Синай. (В 1982 году Синайский полуостров был возвращен Египту согласно условиям мирного договора)
Когда я пришел в Синай во второй раз, в 1967 году, - теперь я был министром обороны, -- я не удивлялся всему, как в 1956 году. Большинство мест и их обитателей были знакомы мне. Я тоже, видимо, был знаком им. Каждый второй бедуин, с которым я встречался, напоминал мне, божась всем святым, что мы уже виделись в прошлую войну, что он помог вытащить мою машину, когда она застряла в песках, или показал мне место, где египтяне расставили мины.
Но один бедуин, во всяком случае, вполне заслужил мою благодарность. С окончанием боев я захотел снова увидеть древнеегипетский храм в Серабит Эль-Кадеме, около Суэцкого залива. В 1956 году я пробыл здесь всего несколько минут. Я подъехал тогда в штабной машине к подножью горы и совершил трудное восхождение по отвесному склону к храму. Когда я добрался до него, солнце садилось, и я мог лишь бегло осмотреть открытый двор, окруженный стоящими полукругом стелами, развалины храма и пещеру. (Сгела каменная плита или столб с надписью или рельефным изображением.)
Моему взору открылся чарующий вид. Последние лучи заходящего солнца озаряли иероглифы, высеченные на стелах, капители колонн, украшенных изображениями богини Хатор, и каменные стены храма в живописных рельефах. Это необычайное зрелище и непроницаемая тишина перенесли меня словно по мановению волшебной палочки во времена фараонов. Но надвигалась ночь, и я вынужден был вернуться к кавалькаде машин, ожидавшей нас в долине.
На этот раз (в 1967 году) мы решили добраться до храма на вертолете. Его пилотировал Моти (командующий ВВС Мордехай Ход). Мы кружили над горами, но храма не обнаружили. С нами было еще несколько офицеров ВВС, и они пришли на помощь своему командующему, проводили линии на карте и сверялись с компасами, но Серабит Эль-Кадем словно сквозь землю провалился. Горючее у нас было на исходе, и нам оставалось одно: прибегнуть к старому средству и попросить какого-нибудь местного бедуина показать нам дорогу.
В одной из долин чернели палатки, и мы посадили вертолет около одной из них. Старый седовласый бедуин с изборожденным морщинами лицом подошел к нам. Я поздоровался с ним, и он ответил мне, как старый знакомый: 'Алейкум ас-салам, мой господин'.
-- Вы знаете, где Серабит Эль-Кадем?
-- Да, мой господин.
-- Можете вы показать нам, где это?
-- Да, мой господин.
Взяв свои сандалии в руки, старик взобрался на вертолет и показал Моти жестом, в каком направлении лететь. Вертолет оторвался от земли. Мы открыли банку консервов в честь нашего проводника. Минуту спустя, я решил, что мы совершили непоправимую ошибку. Вместо того, чтобы консультировать пилота, он с головой ушел в эту банку, залез в нее всей пятерней и на вопросы Моти отвечал лишь нетерпеливыми быстрыми движениями руки, словно отгонял назойливых мух. Наконец банка опустела, наш проводник выскреб ногтями последние остатки мяса и жира, приставшие к стенкам, облизал с наслаждением пальцы, горестно вздохнул и сказал Моти: 'Вот оно, спускайся здесь'.
Моти снизился, сделал несколько кругов и посадил вертолет. Мы оказались в самом центре двора Серабит Эль-Кадема. Я спросил бедуина о том, какое имя носит его племя. 'Ат-Тиаха' -- был ответ. По-арабски это означает 'заблудившиеся'. Я не знаю, когда его племя получило свое прозвище. Но если у них когда-нибудь и возникали трудности с самолетовождением, то они их несомненно успешно преодолели.
ДЕТИ ПУСТЫНИ
Пеший переход от горы Хорев в южном Синае до местонахождения древнего Рамсеса, столицы фараона, занимает шесть дней. Сначала надо спуститься с гор в прибрежную низменность, а потом продолжить путь на север вдоль берега Красного моря, до восточного рукава дельты Нила. Здесь, невдалеке от побережья Средиземного моря, стоял Рамсес, столица Нижнего Египта. Когда Моисей возвращался со своей семьей в Египет -- они на осле, он пешком, -- он шел этой дорогой. Шел он днем, а ночь проводил в караван-сарае.
Такие постоялые дворы, где караваны могли отдохнуть и подкрепиться, устраивались около главных дорог, среди пальмовых рощ и источников. Речки, бегущие с гор в центральном Синае, несут дождевую воду в прибрежную низменность. Эта вода поглощается пористым песком, и колодцы, выкопанные в этих местах, дают обилие пресной воды. Там, где эти речки впадают в море, хорошо ловится рыба. Растения, песок и глина, уносимые в море с гор, привлекают рыб.
С незапамятных времен, когда люди начали путешествовать по пустыне, вокруг караван-сараев создавались постоянные поселения. Рыболовство, разведение пальм, торговля и контрабанда обеспечивали жителей средствами к существованию. Даже в годы войн, когда целые народы истребляли друг друга, эти поселения не подвергались нападениям. Гости приезжали вечером и уезжали утром, каждый следуя своим путем. Никто ни о чем не спрашивал, и потому не было необходимости отвечать на вопросы. Люди в этих поселениях не были подданными крупных держав, лежащих к северу или к югу от них.