— Ох, и Джейси, — сказал он. — Попроси Райан появиться на саундчеке в два. Дело в том, что она может не знать дорогу до стадиона, так почему бы тебе не взять ее с собой?

Затем, обернувшись, бросил через плечо:

— Извини, я так спешу. Нужно найти немного времени, чтобы побыть с Шарлоттой и Майлзом, прежде чем все станет слишком горячо.

— Не могу дождаться встречи с ними! — сказала Джейси, но Маркус был уже на полпути к своей комнате.

Когда он вернулся в комнату, Майлз прыгал на диване.

— Райан уже говорила тебе не делать этого, — выговаривала Шарлотта своему брату.

— О-о-о, Райан говорила? — поддразнил Маркус, щекоча дочь. – Это значит, что ты, вообще—то, могла бы быть... как Райан?

— Она милая, — сказала Шарлотта. — Плюс, она права. Он не должен прыгать на диване. Верно?

— Ну, я не уверен, Шарлотта. Мы заплатили достаточно денег, чтобы остановиться в этом номере. Меньшее, что мы можем сделать, это немного поломать диван! — Маркус обрушился на одну из мягких подушек вперед спиной, подбрасывая своего двадцатипятикилограммового сына высоко в воздух.

— Но, Райан запретила, — возразила Шарлотта.

— Дорогая, твой брат может беситься на диване, пока его ноги чистые. Видишь?

В подтверждении этого, Маркус начал прыгать на диване, как на батуте. Он даже попытался – «попытался» было правильным словом, потому что он был тот еще гимнаст – крутануться в прыжке, но не вписался и упал с дивана на пол, где он едва не пробил головой стеклянный журнальный столик.

— Папа, остановись! Ты слишком стар для прыжков! — сказал Майлз.

Маркус взглянул на ворчащую Шарлотту. Он стал строить рожицы, пока она не улыбнулась. Он так сильно любил своих детей в такие моменты, что думал, что его сердце разорвется.

Запираю дверь

Райан не могла поверить, что проспала до десяти утра. Ее расстроил инцидент с корреспондентом прошлой ночью, да и приезд Джейси уж точно не было приятным. Но юная рокерша уже перенесла все ее вещи в другой номер прежде, чем Райан проснулась. Если бы она могла так высыпаться хотя бы пару раз в неделю, то справилась бы со всеми неожиданными препятствиями, которые преподносила работа на Маркуса.

Она провела все утро над электронными письмами родителям и парочке ее близких подруг, впервые рассказав им, кто ее работодатель, и заставив поклясться сохранить это в тайне. После ее стычки с репортером Гарри Поттером, она поняла, что ей необходимо быть очень осторожной, когда дело касается рок-звезды. Неважно, насколько профессиональными были их отношения, люди склонны думать иначе. Именно поэтому она ни за что не собиралась кричать на весь «Фейсбук»: «ПРОШЛОЙ НОЧЬЮ Я СПАЛА В 5 МЕТРАХ ОТ МАРКУСА ТРОЯ!!!» На самом деле, она вообще ничего не добавила в свой статус, вместо этого удовлетворившись разглядыванием фотографий и комментариев своих друзей.

С тех пор как Ник бросил ее ради Натали, Райан гораздо меньше стала заглядывать в «Фейсбук». Собственно, она заходила, сильно опасаясь всех социальных сетей, только один или два раза в неделю для проверки своих счетов, и показать, что она не исчезла с лица земли. Не прошло даже недели после их разрыва, а Натали имела наглость разместить кучу картинок (как из фотокабинки), где они целуются с Ником. И затем она изменила свой статус отношений. Действительно, после одной только недели с Ником, всего одну неделю спустя после того, как предала свою лучшую подругу, ей хватило наглости сказать, что она была с ним в отношениях? И когда она знала (она должна была знать), что Райан неизбежно увидит все вышесказанное? Это было возмутительно. Она «раздружилась» с ними обоими и также, для верности, заблокировала их.

Райан никогда не считала себя особенно закрытой до этого, до самой болезненной драмы в ее жизни, выложенной в «Фейсбуке». Мир социальных сетей, по-видимому, сделал равнодушными даже самых ее заботливых друзей до такой степени, что они посчитали совершенно нормальным высказаться публично о самых интимных подробностях жизни Райан.

Ее подруга, Карен, милая и заботливая, присутствовавшая в ее жизни более пяти лет, в конечном итоге оправдала Ника, разместив пост в «Твиттере», где сообщила, что химия между ним и Райан «если уж на то пошло, никогда не была слишком горячей». Она не понимала, что Райан прочтет это гениальное прозрение вместе с другими друзьями? Но «Фейсбук», «Твиттер» и все другие сайты, которые были, как теперь думала Райан, не более чем общедоступными блогами со сплетнями, заставляют людей терять головы. Они проводили больше времени, с маниакальной скоростью печатая в своих телефонах, чем размышляя о целесообразности их комментариев. «Потребность заявить о себе», — как в одном из ее учебников о развитии детей характеризовались ужасные двухлетки, захватила власть над практически каждым взрослым, кого она знала. Доверие и уважение, даже дружба, казалось, покинули всех ее якобы взрослых сверстников в пользу этого детского и неистребимого эгоизма.

Но еще по какой-то причине, Ник, по-видимому, хотел поддерживать с ней связь. Сначала она не отвечала на все его звонки, SMS и электронные письма. Но теперь, когда ее гнев и шок немного утихли, она изредка отвечала ему, сохраняя сообщения краткими и лишенными всяких эмоций. Может быть, это было только ее уязвленное самолюбие, но она не хотела, чтобы ее бывший думал, что он совершенно уничтожил ее. Никто не должен иметь над ней такую власть. Во всяком случае, никогда снова. Поэтому, когда он писал ей три абзаца, она отвечала, но, как правило, одним предложением, иногда даже одним словом.

Впервые она задумалась о том, насколько сильно она не хотела, чтобы Ник знал о ее нынешней работе. Ее жизнь сильно осложнилась, если бы он – самый большой фанат Маркуса Троя, какого она знала – обнаружил, во что она ввязалась (он пытался с ней связаться прошлой ночью, но она пропустила звонок и, в любом случае, не ответила бы). Во-первых, Ник был абсолютным треплом, и он рассказал бы всем, о чем узнал. А во-вторых, он, наверное, стал бы звонить ей по десять раз на дню, желая получить информацию, любую информацию о том, какой его герой на самом деле, в живую. Она хорошо знала своего бывшего, и да, он был таким бесчувственным.

«Тем не менее, прошлой ночью я действительно спала в пяти метрах от Маркуса Троя», – подумала про себя Райан и захихикала, осознав, как это странно. Просто потому, что Райан охраняла свою личную жизнь, не значило, что сон в такой близости от Маркуса не влиял на нее. Когда она была ребенком, то несколько раз ходила во сне. Что, если бы она, не отдавая себе отчета, зашла прямо в комнату Маркуса, засунула ключ в замок и скользнула в его постель без единого звука? Она думала о нем все больше и больше. Он был просто невероятно сексуальным; он, похоже, был приличным парнем, добрым и любящим отцом. Плюс, он был веселым, смешным и таким милым. Что бы она почувствовала, если бы ее обхватили эти сексуальные бицепсы? Каково это было бы поцеловать его, прикоснуться к нему... почувствовать его вкус? Просто-напросто, этот мужчина что-то с ней сделал. Она смогла бы подавить это в себе, но она не могла это отрицать.

Так что, вместо этого, Райан встала и сделала единственное, что могла, чтобы прогнать из своей головы эти мечты о своем работодателе – пошла на пробежку. Она была заядлой бегуньей, пробегая четыре-пять раз в неделю от шести до двенадцати или даже пятнадцать километров. Ей очень понравился ее первый полумарафон, возвращаясь к морозному апрельскому дню в Калиспелле, она была поражена мыслью о том, что, если бы у нее нашлось время для себя на регулярной основе, может быть, она использовала бы лето на подготовку к ее первому полному осеннему марафону.

Она никогда раньше не ходила на пробежку в другом городе, поэтому она изучила в Гугле карту местности около отеля и проложила маршрут так, чтобы, как она надеялась, получать лишь одно удовольствие. Отель находился недалеко от парка у набережной¹⁹, поэтому после нескольких минут растяжки, она отправилась на Аляскан Уэй²⁰ прижимаясь ближе к берегу, чтобы можно было наслаждаться захватывающим видом на залив. «Не забыть напомнить себе, – подумала она, – переехать в Сиэтл!»