- Он не пустой был.

- Что значит "не пустой"? - не понял задумчи-вый папа.

- Там Боровичок, и полянка, и лес были нари-сованы, - буркнул Коська.

- И куда же все это подевалось? - спросила ма-ма.

- Не знаю, - признался Коська и неожиданно засопел, готовый вот-вот расплакаться. - Исчезло куда-то.

Мама прижала к себе сына, улыбнулась и ска-зала весело.

- И из-за этого ты расстроился?

Коська кивнул.

- Ну и пусть исчезает, - попробовал пошутить папа. - А ты новую картинку повесишь, еще луч-ше этой.

Но мальчик решительно отказался.

- Пусть эта висит.

- Пустая?

- Он все равно придет! Я буду долго-долго ждать, всю жизнь! До старой старости! И дож-дусь!

Коська пристально вглядывался в лист, словно надеялся, - сейчас начнут появляться очертания леса и полянки.

Папа стоял, стоял; ему надоели эти рассусоли-вания и он сказал строго:

- Хватит сказки рассказывать. Посмотрите на часы! Спать давно пора! - И, выходя из комнаты, напомнил. - Завтра на один час раньше вставать.

Пират вспрыгнул Коське на колени, поднял вверх свой полосатый "рукав" и глянул хитрым глазом в лицо мальчика.

- Мяу, - только и сказал он, и стукнул "рука-вом" по плечу, но Коське этого вполне хватило, чтобы заподозрить в последних словах, сказанных папой, что то необычное.

- На один час раньше? - заглядывая папе в рот, переспросил он.

- Завтра начинается летнее время, - просто объ-яснила мама, словно то, что она знает, непремен-но должны знать все. - Стрелки всех часов пере-ведут на один час вперед. Было двенадцать, ста-нет один час ночи.

- Мяу, - вкрадчиво протянул Пират, как бы спрашивая: - "Ну, что ты теперь скажешь?"

Коська склонил голову на левое плечо.

- Двенадцать! - весело произнес он и быстро перевел ее на правое плечо. Час.

Сегодня переход на летнее и зимнее время де-ло привычное. А в жизни Коськи это было в пер-вый раз, и значит, необычное. А во всем необыч-ном при желании всегда можно усмотреть вол-шебное, особенно если только и делаешь, что мечтаешь о нем. Еще и Пират подливает масла в огонь. - "Ага, рядом!" Ну как тут не поверить и не повеселеть?

Размышляя, он еще несколько раз повторил качания головой, не забывая произносить: - Две-надцать - час! - и, радостный, пожелал маме:

- Спокойной ночи!

Ему очень хотелось остаться одному. Кажется, сбывается! Сказка, наверное, уже притаилась за дверью и ждет, когда же ей позволено будет вой-ти.

Пират полностью поддерживал мальчика, уда-рял хвостом по его руке. Он раскрыл было рот, тоже сказать: - "Спокойной ночи", - но передумал и только зевнул, и, подняв свой полосатый "ру-кав", очень важно пошел рядом с мамой прово-дил ее до двери, а когда щелкнул выключатель и в комнате Коськи стало темно, зеленый светофор-ный глаз Пирата проплыл до кресла и, сверкнув, погас.

- Мяу, - сонно произнес кот.

- Жди, - послышалось Коське.

И он принял твердое решение не сомкнуть глаз. Но решить - это одно, а не сомкнуть глаз - это другое. Особенно после уроков в школе и до-машних заданий, игр на улице и скучания в оди-ночестве. По этой простой причине, когда Кукуш-ка выглянула из своего окошечка и приготовилась отсчитывать полночь, она увидела, что мальчик самым непростительным образом спит и именно в этот волшебный час.

- Ку-ку! - начала отсчет Кукушка.

Но ее кукование не произвело на Коську ника-кого воздействия. Пират же, хоть и считал себя умным котом, во времени разбирался не очень. Зачем ему? Коты часов не носят, на работу им спешить не надо, значит и арифметикой голову забивать ни к чему. Кукует? Ну и пусть себе куку-ет, раз ничего больше делать не умеет. Дармоед-кой не назовешь - есть-пить она не просит. И ме-шать никому не мешает - привыкли.

- Ку-ку! - повторила Кукушка громче и с каж-дым разом вкладывала в голос все больше и больше силы, а одиннадцатый раз прокричала по-добно отдаленному пушечному выстрелу, кото-рый тут же подхватило эхо.

Коська даже не пошевелился.

Кукушка в раздумье притихла и почесала дере-вянным крылом деревянный затылок.

- Вот ведь проспит, а завтра плакать будет, - пожалела она и впервые за все годы, что жила в часах, покинула свое место. Оттолкнувшись от окошечка, она расправила крылья и, пролетев че-рез всю комнату, мягко опустилась на подушку возле Коськиного уха.

- Ку-ку, - уже охрипшим голосом прокуковала она в последний раз.

В темной комнате мелькнула еще более темная тень, и с криком "мяу" упала на подушку. Это Пират, следивший за Кукушкой, накрыл ее в на-дежде полакомиться. Но добыча пахла сухим де-ревом, пылью и немного машинным маслом. Кот покатал ее по подушке, разочарованно фыркнул и скинул ударом лапы с кровати.

Кукушка встряхнулась, погрозила коту и, оби-женная таким грубым обращением, вернулась в свой часовой домик.

От этой бездумной выходки Пирата Коська и проснулся.

- Ты чего, котик? - сонно спросил он, затаски-вая под одеяло обманувшегося Пирата.

- Мяу, - ответил кот и повел головой в угол, откуда по комнате рассыпалось мерное: "тик-так, тик-так, тик-так."

Стрелки на часах, тесно прижавшись друг к другу, о чем-то шептались возле цифры "12". Вот они договорились. Маленькая стрелка оттолкну-лась и перепрыгнула сразу на единицу. Она огля-нулась и махнула рукой - большая стрелка кивну-ла ей и медленно поползла вдогонку.

Кукушка оповестила всех, кто мог ее слышать, о перемене во времени и скрылась в часовом до-мике. Коська проснулся, значит можно с чистой совестью отдыхать.

Мальчик, как завороженный, смотрел на ти-кающие часы.

- Двенадцать и один! - прошептал он. Весь его сон пропал в одно мгновение.

- Мяу, - согласился с ним Пират, схватил зуба-ми одеяло и потянул его с мальчика.

Коська торопливо встал, оделся потеплее и, стараясь не шуметь, прокрался к двери.

Кот не отставал от него ни на шаг.

ГЛАВА 3

В БЕСЕДКЕ

Коська шагнул из освещенного коридора в гус-тую темноту, охватившую его холодом и страхом, и остановился. Первой мыслью, мелькнувшей у мальчика, было страстное желание поскорее вер-нуться в свою комнату, укрыться с головой теп-лым одеялом и крепко-крепко уснуть. Он повер-нулся назад и протянул руку к двери. Что-то мяг-кое коснулось ноги. Коська вздрогнул. Сердце его забилось тревожно и крик, уже готовый сорваться с мгновенно пересохших губ, замер.