Чувство облегчения на лице Алев было очевидным, хотя в глазах ее что-то блеснуло. Что-то вроде удовлетворенного скептицизма.

— И твой… муж уже прислал тебя обратно к нам?

Шарлотта прищурилась.

— Патрику нужно обсудить с султаном какое-то дело, — сказала она. — Как только он его закончит, я уверена, что мой муж пришлет за мной и мы уедем.

Взяв снова Шарлотту за руку. Алев села на скамейку под вязом и потянула за собой спутницу.

— Эта свадьба — была ли она совершена по христианскому обряду или Халиф просто сказал несколько слов и сделал торжественное заявление?

Шарлотта поперхнулась. Если бы свадебная церемония была совершена священником или мировым судьей, то это могло бы означать, что брак действителен хотя бы в пределах королевства Риц. Но ведь возможно, что эта импровизированная церемония была просто мошеннической сделкой, состряпанной двумя мужчинами, чтобы уложить Шарлотту в постель Патрика.

— Ну? — торопила Алев, так как Шарлотта молчала.

— Халиф совершил церемонию сам, — произнесла она жалким голосом; ей не хотелось выдавать своих сомнений, к тому же ситуация, казалось, была ясна ее собеседнице.

Алев кивнула, сосредоточенно размышляя.

— Значит, вы с капитаном навсегда связаны в глазах Аллаха, — сказала наконец она, — если, конечно, твой муж не захочет развестись с тобой.

Шарлотта все еще не оправилась от своих сомнений.

— Развестись со мной?

— Если ты не утолишь своему капитану, Шарлотта, — важно произнесла Алев, — все, что ему понадобится, — три раза ударить в ладоши и произнести: «Я развожусь с тобой».

— Но это ужасно!

— По нашим законам — продолжала Алев, — такое расставание вполне возможно. И это еще не все: мужчина может иметь до четырех жен, а наложниц — сколько захочет.

Шарлотта вскочила, затем снова села. Вид у нее был очень несчастный. Она с чистым сердцем отдала себя Патрику, уверенная, что она его жена. Все казалось таким ясным, когда она лежала с ним вместе или купалась в бассейне маленького дворика, прилегающего к спальне. А теперь все выглядит таким запутанным.

— Патрик и я — американцы, — заметила она, и в голосе ее чувствовалась уверенность, — и исламские законы не относятся к нам.

— Относятся, когда вы живете в исламской стране, — объяснила Алев беззлобно, — ведь Треваррен отослал тебя обратно в гарем, не так ли? Кроме того, это может означать, что брак был незаконным.

Шарлотта почувствовала себя совсем обескураженной. Она поднялась и стала мерить шагами землю перед скамейкой.

— Не думаешь ли ты, что он обманул меня? — Она обращалась скорее к себе, чем к Алев.

— И это будет уже не в первый раз, когда мужчина говорит неправду, чтобы заманить женщину в свою постель, разве не так?

Шарлотта остановилась и посмотрела на Алев, уютно сидевшую на скамейке. Пятнистая тень от листьев вяза дрожала на ее лице и фигуре.

— Почему ты стараешься расстроить меня? — требовательно спросила она. — Что я тебе такого сделала?

Алев вздохнула и поднялась со скамейки.

— Я не хочу тебе ничего плохого, но до тебя, видно, никак не доходит, что здесь все по-другому, и я пытаюсь предостеречь тебя, чтобы ты не питала надежд, которые приведут к разочарованию.

С этими словами собеседница исчезла внутри сераля, а Шарлотта задумчиво уставилась на ветки вяза. Неужели Патрик просто использовал ее? Правда ли, что он хотел снова оставить ее в гареме, теперь, когда получил от нее удовольствие? Она должна выяснить это. Шарлотта прикоснулась ладонью к шершавой коре вяза. Последний раз при побеге она чуть не погибла в пустыне и, конечно, не хотела бы снова пройти через это испытание. Нет, если Патрик действительно обманул ее, она узнает об этом до его отъезда и найдет способ пробраться на борт «Чародейки». Выработка плана, каким бы нелепым он ни казался, всегда приводила Шарлотту в хорошее настроение. Она выждала несколько минут, чтобы успокоиться, и вернулась в гарем.

В эти часы перед полуднем женщины спали, раскинувшись на своих кушетках, но Шарлотта была слишком возбуждена, чтобы лежать спокойно. Сердце ее забилось, когда Рашид, поймав ее взгляд, жестом пригласил подойти к нему. С необычным для нее рвением она пошла навстречу евнуху, чуть не столкнувшись с ним у дверей.

— Ваш муж хочет, чтобы вы пришли к нему в спальню.

Сердце Шарлотты замерло, а потом сильно забилось, словно пойманная птица в клетке. Голова ее кружилась от радости, и в то же время она испытывала чувство презрения к Патрику, во власти которого было обращаться с ней как с рабыней. Они подошли к открытой двери в комнату Патрика. Рашид жестом пригласил Шарлотту переступать порог и оставил их. Внутри у Шарлотты все кипело, но она заставила себя мило улыбнуться.

— Привет, мистер Треваррен!

Патрик только что отправил в рот горсть крупного темного винограда, и ему пришлось дожевать и проглотить, прежде чем он смог ответить.

— «Мистер Треваррен»? Мне это нравится. Звучит старомодно и обманчиво-покорно.

Внутри у Шарлотты все перевернулось.

— Если тебе нужна покорность, я могу посоветовать купить на рынке обезьянку и выдрессировать ее так, чтобы она танцевала на задних лапках, как только ты щелкнешь пальцами! — выпалила она.

Шарлотта была в смятении, ей хотелось и броситься в объятия Патрика, и отодрать его за уши — все это одновременно. Он засмеялся и протянул руки.

— Ты слишком храбрая, или слишком глупая, любовь моя. Я еще не разобрался.

Она глубоко вздохнула, но не смогла скрыть свою главную заботу.

— Одна женщина в гареме сказала мне, что ты можешь развестись со мной, просто хлопнув три раза в ладоши. Это правда?

Глаза Патрика озорно сверкнули.

— Абсолютная, — ответил он. Шарлотта покраснела от возмущения.

— Она сказала также, что ты можешь иметь четырех жен и сколько захочешь наложниц, — стараясь не выдать охвативших ее чувств, внешне спокойно продолжала она.

Он кивнул.

— Здесь, в Рице, я могу иметь, по своему выбору, несколько жен, но брачные узы будут действительны, конечно, только в арабских странах. Что же касается наложниц, то их число не ограничено не только здесь, но и в христианском мире. — Уголок его рта незаметно дрогнул, когда он уделал паузу, глядя на Шарлотту. — Иди сюда.

Ей хотелось устоять, но она не смогла. Она подошла к нему — и оказалась в его объятиях.

— Я не буду твоей наложницей! — заявила она из чистой бравады.

Патрик стянул с нее платье, обнажив плечо и грудь.

— Ты будешь тем, кем я попрошу тебя быть, — возразил он охрипшим голосом, — и мы оба знаем это.

Он поцеловал ее, и, как ни хотелось Шарлотте воспротивиться этому, она тут же оттаяла. Патрик раздел ее, лаская в восхищении прекрасное, доступное его прихоти тело, и, наконец, положил ее на кушетку, любуясь ею.

После этого он с блаженной безжалостностью насладился ею при помощи рук, губ и других приспособленных для этого частей тела. Шарлотта уже полностью выдохлась, когда он наконец отпустил ее. С чувством полного удовлетворения она в изнеможении опустилась на его грудь.

Коричневыми от загара длинными пальцами одной руки Патрик ласково взъерошил ей волосы и по-хозяйски похлопал ее пониже спины. Шарлотта готова была в эти минуты на все, лишь бы услышать от мужа слова любви, но, увы, никаких нежных слов она не услышала.

— Мы отплываем завтра с утренним приливом, — сказал он вместо этого.

Собрав оставшиеся силы, Шарлотта подняла голову, чтобы заглянуть в чернильно-синие глаза Патрика:

— Я… я хочу поехать с тобой.

Он дотронулся указательным пальцем до кончика ее носа и снисходительно посмотрел на нее.

— Я уже говорил вам, миссис Треваррен: куда поеду я, туда поедете и вы. Вы не доверяете мне?

Остатки боевого духа вернулись к ней.

— Конечно, я не доверяю тебе, — она прикасалась к его нижней гy6e, — да и с какой стати, если я могу быть просто первой из четырех жен или вообще не быть женой?

— «Вообще не быть женой»… — нахмурился Патрик. — Во имя всех святых, что ты имеешь в виду?