Алев очень просто отреагировала на рассказ Шарлотты, без сомнения, она слышала подобные истории не однажды. Да и ее собственная была не менее драматичной.

— Так вы были американкой, — скачала она. — Я так и подумала. Вы так смешно говорите.

— Я и остаюсь американкой, — подчеркнула Шарлотта. — И я собираюсь вернуться домой. Когда я сойду с почтового корабля в Гавани Куад, клянусь, что поцелую ту землю и никогда больше не буду считать ее скучной провинцией.

Алев похлопала Шарлотту по руке, как бы желая сказать, что это все просто фантазии, которые исчезнут перед лицом реальности. Девушка-служанка вернулась с медным подносом: блюда с яблоками, дынями, бананами и еще какими-то яствами, неизвестными Шарлотте; сыр, маленькая баночка с оливками и кувшин вишневого шербета. Поставив кушанья на миниатюрный столик у кушетки Шарлотты. Пакиза взяла украшенный орнаментом бокал с подноса и протянула Шарлотте.

— Это боза, — объяснила Алев, — она из ячменя и довольно кислая, но приятная.

Шарлотте ничего не оставалось, как принять бокал, выразив кивком свою благодарность. Напиток был достаточно холодный — стеклянные стенки бокала запотели. Когда она поднесла его к губам, запах корицы ударил ей в нос. Однако, сделав осторожный глоток, она нашла кислый вкус очень освежающим.

Утолив жажду (Пакиза сразу наполнила бокал снова), Шарлотта приступила к шербету, сырам и фруктам, принося их в жертву оголодавшему желудку. Алев права — она была голодна. Как только пища согрела кровь, Шарлотта снова обрела уверенность в счастливом разрешении всех своих проблем. Патрик никуда не уедет без нее, он и вправду позаботится о том, чтобы доставить ее в Вашингтон.

Когда Шарлотта уничтожила все, что было на столе, ей принесли золотое платье из той же тонкой ткани — она, похоже, здесь в почете — и деревянные сандалии, которые Алев называла клогами.

Шарлотта с благодарностью приняла платье, но на клоги посмотрела с заметным сомнением. Их подошва в высоту достигала четырех дюймов.

— Я упаду и сломаю себе шею, — с сомнением сказала она.

Алев пожала плечами и отослала Пакизу с сандалиями.

— Идем. — Она в очередной раз хлопнула Шарлотту по плечу, хотя и не так властно, как это делали со слугами. — Я покажу тебе сераль.

Шарлотту не покидало двойственное чувство беспокойства, смешанного с интересом. Сколько американок, в конце концов, имели возможность вот так самолично осмотреть гарем изнутри? Господи, она может даже написать книгу о своих приключениях, когда вернется домой, или даже выступить с циклом лекций, подобно отважным женщинам, побывавшим в плену у индейцев и возвратившимся обратно. Она станет известной персоной, о ней будут говорить всюду, где она будет появляться…

— Смотри, это бани, — указала Алев на просторные, покрытые богато украшенной плиткой бассейны. Везде стояли кушетки, мягкие подушки были разбросаны по великолепному мраморному полу, прохладу и гладкость которого Шарлотта чувствовала босыми ногами. По меньшей мере дюжина женщин с любопытством смотрела на них.

— В отличие от многих европейцев и американцев, — продолжала Алев, — мы моемся каждый день, а иногда и чаще. Надо сказать, это очень приятное занятие, часто длящееся часами.

Шарлотта вспомнила свое мытье и вновь почувствовала прилив сил. Она никогда до этого не испытывала столь приятных ощущений.

Они прошли под другой огромной аркой, затейливо украшенной орнаментом, и вошли в огромную комнату, подавляющую своими размерами.

— Это хамам, тут мы собираемся поболтать, шьем, играем, участвуем во всяких разных развлечениях, которые устраивают для нас. В общем, проводим свободное время.

Стены хамама возносились ввысь, как в гостиной английского замка. Красивые плетеные украшения висели между узкими, высокими арочными окнами. Женщины возлежали на красивых кушетках, разговаривали и тихо смеялись, собравшись маленькими группками, но было здесь и новое для Шарлотты явление. Красивый черный человек стоял на возвышении, сложив на груди руки, с безмятежным спокойствием наблюдая за происходящим. Шарлотта дернула Алев за рукав.

— Евнух? — спросила она, припомнив романы, которые читала.

Алев улыбнулась.

— Да.

Господи, она бы никогда не увидела настоящего, живого евнуха в Гавани Куад! Ну подождите, уж она расскажет об этом Милли!

— Он такой же слуга, как Пакиза?

Алев засмеялась и покачала головой.

— Нет. Кроме самого Халифа и султан-валид, его матери, никто не пользуется такой властью в гареме. Рашид наблюдает у нас за порядком и выступает судьей в ссорах, чтобы зря не беспокоить Халифа и его мать.

Из хамама Алев повела Шарлотту в просторный двор, где пальмы и одинокий могучий вяз давали благодатную тень. Здесь на скамеечках сидело множество женщин, занятых вышиванием или просто отдыхавших.

— Зачем одному человеку нужно столько жен? — прошептала Шарлотта, разглядывая вяз. Он стоял близко к каменной стене и мог бы послужить для побега, если возникнет необходим ость.

Несмотря на радушие, Алев не могла скрыть своего недовольства таким вопросом.

— Они не являются женами, — выразительно сказала она. — Некоторых из них вообще не допустят в покои Халифа. Другие будут проданы, или их обменяют, или подарят. Только избранные смогут стать одалисками, не считая фавориток.

Слова «проданы, или их обменяют, или подарят» обожгли Шарлотту, как раскаленная кочерга.

— Вы рабыни, — сказала она, — все вы, независимо от того, кто из вас какими милостями пользуется!

Алев спокойно выдержала взгляд Шарлотты.

— Если мы рабыни, то ты тоже, — ровным голосом произнесла она, — независимо от того, что твой капитан сказал тебе.

Мурашки побежали по спине Шарлотты, но она решила не поддаваться страхам и не жертвовать своими принципами.

— Вы должны восстать, все вместе, все женщины гарема, и…

Алев прервала ее взглядом и нетерпеливым вздохом.

— Вы, американцы, все такие неуравновешенные. У вас нет никаких традиций. Позволь мне немного прояснить ситуацию: если бы я могла сейчас в одно мгновение оказаться в Англии, я бы не сделала этого. — Она взяла Шарлотту за рукав и повела в тихий уголок двора. — Ты не должна больше говорить о восстании, — ледяным тоном предупредила она. — Если султан-валид услышит об этом, она тебя жестоко накажет. Здесь мы делаем то, что нам скажут.

— Если вы делаете то, что вам скажут, — не успокаивалась Шарлотта, — зачем нужен евнух, который следит за вами?

Алев приблизила свое лицо к Шарлотте, обдав ее сладким, пряным запахом.

— Тем, кто не умеет себя вести, приходится очень скоро пожалеть об этом. — Она взмахнула одеждами и ушла.

Шарлотта некоторое время смотрела ей вслед, испытывая двойственное чувство — симпатии к этой женщине и злости на нее, — после чего вернулась к изучению высокого вяза у стены ограды.

Скрестив ноги, Патрик сидел на толстой циновке в покоях Халифа, держа в руках вторую пиалу с бозой. Смакование этого слегка перебродившего напитка было одним из любимых наслаждений Патрика в дни посещения дворца.

— Итак, сначала ее хотели продать Рахиму, — сказал, нахмурившись, Халиф.

Одет он был обычно, по-европейски, как Патрик, а не в длинные одежды и тюрбан, как можно было ожидать, черные волосы коротко подстрижены, в черных глазах было заметно беспокойство.

Патрик кивнул и улыбнулся. Он улыбался всегда, когда думал о Шарлотте, но при условии, что она его не видит в этот момент.

— Один из моих людей выиграл ее и преподнес мне в качестве подарка.

Халиф вздохнул и подсел к Патрику поближе, на вышитую подушку.

— Знаешь ли ты, мой друг, кто такой Рахим?

— Я никогда не встречал его, — пожал плечами Патрик. Он знал, что Рахим — пират с отвратительной репутацией, но отвратительная репутация — вполне обычное дело в этом мире.

Однако Халиф выглядел обеспокоенным.

— Это очень жестокий и мстительный человек, — заметил он, явно не находя слов, чтобы яснее выразить свои чувства. — Возможно, на базаре Шарлотту схватили по приказу Рахима, — значит, он хочет иметь белую рабыню. И, без сомнения, будет в ярости, что его приказание не выполнили.