– Ты вот считаешь, что после этих слов я к тебе симпатией проникнусь? – огрызнулась Эли, с удивлением замечая нотки разочарования в своём голосе.

– Я всего лишь хочу сказать, что не собираюсь делать ничего предосудительного, – Нираэль улыбнулся и отлип от стены, – Может, это ты боишься не сдержаться?

Эли ошарашено вытаращила глаза и подняла брови.

– А что, – рассмеялся парень, – Я горяч. Не все способны устоять перед моим великолепием.

– Я как-нибудь справлюсь, – поморщилась Элиани.

– Ну, раз мы выяснили, что никто никого насиловать не собирается, может, ляжем спать? А то я устал с дороги.

Эли, психуя, швырнула свою сумку в дальний угол постели, прошла к ней, громко топая ножками, и легла, отвернувшись к стене. Ей казалось, что она долго не сможет уснуть, но усталость взяла свое, и сон навалился быстро и незаметно. Разбудили её солнечные лучи, пробившиеся сквозь неплотно завешенное окно. Шторы были из грубой ткани и все в отметинах от клыков – Эли живо представила себе, как минты закрывают их, потянув в сторону зубами. Взгляд сам упал на спящего Нираэля. Парень лежал на спине в метре от неё, одна рука закинута за голову, вторая вытянута вдоль тела. Он был примерно её возраста, и, если честно, красив. Узкое лицо, длинные светлые ресницы, тонкие губы, волнистые светло-русые волосы, беспорядочно разметавшиеся вокруг головы. Рубашка слегка задралась, оголяя упругий живот, брюки висят на бедрах, слишком низко, Эли, краснея, проследила взглядом вниз...

– Ты что, пялишься на меня? – не открывая глаз, спросил Нариэль. Эли отвернулась, ещё больше краснея.

– Не льсти себе, – равнодушно ответила девушка.

– Нам вставать через час, спи.

– Не могу, привычка. Я всегда вставала до...

– Льиннела?

– Да, – вздохнула Эли, чувствуя, как в груди расплывается пустота, – Пойду прогуляюсь.

Потолки в домах минт были высокими, не меньше четырёх метров, видимо, чтобы хозяева могли вытягиваться в полный рост, вставая на задние лапы. А вот проём двери наоборот, всего полтора метра. Эли нагнулась сильнее, вспоминая, как вчера ударилась головой. Да, когда говорят, что все ситрайцы от природы ловкие – Элиани нервно смеётся в стороне. Девушка вышла на улицу и глубоко вдохнула свежий утренний воздух. Солнце ещё было мягким и нежно касалось её лица некрепкими скользящими лучами. Трава под ногами была мокрой от росы, листва на деревьях потяжелела от влаги и поникла, притягивая тонкие ветки к земле. Посёлок был совсем маленьким – десять небольших домиков, пять из которых заняла делегация. Вообще, минты до сих пор не гнушались ночёвок под открытым небом, и сейчас несколько молодых кошек – они были чуть меньше размером, чем взрослые особи – лежали на камнях в центре поселения, подставив животы солнечному свету. Эли на цыпочках, стараясь издавать как можно меньше шума, прошла мимо них и отправилась вглубь леса. Под ногами шуршала сухая листва, ветер доносил ароматы хвои, хотя все деревья вокруг были лиственными. Элиани очень любила хвойные деревья, они напоминали ей о деревне, в которой она жила в детстве, поэтому девушка постаралась найти их, правда, безрезультатно.

Она прошла ещё пять десятков шагов, прежде чем остановилась, оглянулась вокруг и села на колени прямо в покрытую росой траву. Лишь сейчас, в одиночестве, она позволила себе расслабиться и отпустила силу на свободу. Едкий туман уже переполнял её изнутри, рвался наружу, словно пленённый зверь. Эли никогда не открывала глаза, когда выпускала его, но ей всегда казалось, что он чёрный как сама тьма и такой густой, что сквозь него невозможно смотреть. Она дала ему погулять. Девушка чувствовала, как он клубится рядом, как старается выйти за пределы, которые она для него установила, но Эли давно научилась им управлять и не отпускала от себя больше, чем на метр. Через пару минут она тихо вздохнула, и заставила его вернуться. Во рту, как всегда, пересохло, в ушах немного звенело, но она чувствовала облегчение – туман больше не распирал её изнутри.

"Ты – тьма", – прозвучало в её голове, и Элиани обернулась, с ужасом понимая, что была не одна. Метрах в десяти от неё стояла дочь вожака, смотрела на неё светлыми зелёными глазами, впрочем, без тени страха.

– Ты всем расскажешь? – спросила Эли, от волнения забыв, что не обязательно произносить слова вслух. Сердце быстро билось о рёбра – впервые за долгое время кто-то посторонний узнал о её силе. Раньше в курсе был лишь Льиннел.

"Это твой секрет", – подумала кошка, – "Меня он никак не касается".

– Но разве ты не боишься меня?

"Ты столько лет прожила в доме, полном ситрайцев. Думаю, ты умеешь себя контролировать".

Минта повернулась к ней спиной и отправилась обратно в лагерь.

– Спасибо, – пробормотала Эли ей в спину.

«За что?», – не оборачиваясь, спросила кошка.

Элиани еще немного посидела в лесу. Когда голова перестала кружиться, она вернулась в поселение, стойко выдержав осуждающий взгляд Нираэля. Когда все позавтракали, караван снова двинулся в путь.

Караван был в пути уже неделю. Несколько раз они ночевали в поселениях минт, один раз останавливались в человеческой таверне, два раза ночевали в лесу, под открытым небом. Нир стелил на землю одеяло и поворачивался к Эли спиной, а девушка долго смотрела на звёздное небо не в силах уснуть из-за усталости. Советник потихоньку рассказывал ей о нехитром этикете минт. Нельзя пропускать их вперёд, если стоишь у двери – они сочтут это недоверием и страхом. Нельзя смотреть в глаза, если не говоришь с ними – это слишком походит на вызов. Некоторые правила забавляли Эли, например, нельзя было облизываться на официальных приемах. А так хотелось…

Сегодня день был жарким и душным. Тучи заволокли небо, которое готовилось прорваться дождем, но никак не могло решиться. Дорога утомляла, но ближе к вечеру советник всё же нарушил напряжённое молчание.

– Сегодня мы приедем в столицу минт. Будет приём. Он, конечно, отличается от того, к чему ты привыкла, и тебе нужно знать некоторые мелочи.

– У тебя очень странное представление о моей жизни. Я была прислугой в доме Льиннела, и на приёмы попадала, лишь выполняя его указания.

– Но ведь попадала, – отмахнулся от неё парень, – В общем, там не будет столов и стульев. Минтам они ни к чему, а если поставить их лично для нас – мы будем возвышаться над ними, что кошкам не понравится. Поэтому сидеть придется на полу. Наши места будут недалеко от вожака, по левую его руку, точнее лапу. Теперь самое сложное. В мисках подадут мясо.

– Что, прости?

– Да, я знаю, ты ешь только травку и пыльцу, фея моя, но это – реальный мир. Чтобы не оскорбить хозяев, ты должна хотя бы попробовать блюдо, – Эли смотрела на него с ужасом в глазах, и парень накрыл лицо ладонью, посмотрел на неё сквозь пальцы и покачал головой, –  Это будет сложнее, чем я думал. Послушай, ритуал разделения добычи очень важен для минт. Так они показывают, что считают тебя равной. И если ты откажешься, то отвергнешь их благосклонность и обидишь их.

«Что у тебя с мордой?», – услышала Эли голос Реи, – «Ты будто комок шерсти сейчас отрыгнешь».

«Рея, скажи, а мне обязательно есть мясо за столом? Нираэль говорит, это важно. Я не хотела бы никого оскорбить, но мясо я не ем, никогда».

«Почему?», – удивилась кошка.

«Меня так воспитали, я не убиваю живых существ для еды».

«Это как-то связано с твоей верой?».

«Да», – подумав, кивнула Эли, – «Да, связано».

«Есть один способ этого избежать», – задумчиво потянула минта, – «Ты можешь принести подношение со своей едой и поставить в центр зала. Есть это, конечно, кроме тебя никто не будет, но условия будут соблюдены, трапеза разделена».

«И так я никого не обижу?».

«Нет. Важно не то, что ты ешь, важен сам факт общего приема пищи».

«Спасибо, Рея. Спасибо большое».

День был долгим и утомительным. Пейзажи не радовали, нависающие тучи, в конце концов, вылили на головы усталых путников ледяную воду, и к концу пути Эли дрожала от холода. Пальцы, казалось, превратились в негнущиеся ледышки, одежда намокла и потяжелела, Дилла жалобно ржала, жалуясь на плохую погоду. Караван добрался до места часов в восемь вечера, но девушке казалось, что сейчас должна быть поздняя ночь. Комната, которую выделили им с Нираэлем, была похожа на остальные комнаты минт, разве что сделана аккуратней. Стены были идеально ровными, лежак был очень мягким и чистым. Шторы новыми, без следов зубов. А ещё, специально для гостей в углу стояли нехитрые стулья и стол. Эли хотела переодеться, но никак не могла развязать замёрзшими пальцами шнуровку на плаще. Она слышала, как молча переодевается Нираэль – они условились поворачиваться друг к другу спиной в таких случаях, надо же было как-то выживать в условиях полного отсутствия личного пространства.