– Это вон там, внизу, – говорит он. – Пошли. Он закрывает дверь и зажигает маленький ночник. Слабый свет которого вызывает у нас желание заплакать от облегчения. Нуну, слишком уж бурно проявляющий чувства, даже пытается задрать лапу на стену.

Джеф выходит на середину комнаты, наклоняется, дергает вделанную в пол ручку и откидывает панели размером пятьдесят на пятьдесят сантиметров. Мы группируемся вокруг этого отверстия, и по правда сказать, лично я занимаю весьма удобную позицию относительно открывающегося там зрелища. Я успеваю бросить последний взгляд на Джефа и отметить что он совершенно успокоился (это само по себе весьма забавно), а затем погружаюсь в созерцание ляжек Цинтии Спотлайт, которая двумя метрами ниже пользуется услугами подопечного из серии W (по крайней мере, если судить по калибру орудия, которым он оперирует).

Джеф шепчет мне на ухо.

– Что касается меня, все эти трюки меня совершенно не возбуждают. Я столько их видел. Куда интереснее позабавиться в одиночку.

– Извини, – говорю я, – я отвечу несколько позже.

Я слышу возглас Гари. Должно быть, он узнав Цинтию по фотографии, которую нам показывал Мак в бюро пропавших без вести.

Я и подумать не мог, что девица может перенести подобное испытание с такой улыбкой… должно быть, это оттого, что я девственник… Он ворочает ее, встряхивает, переворачивает, щекочет, ласкает, наваливается – и все это каждые пять минут.

На секунду мне чудится, что рядом со мной Санди Лав; я сжимаю ее плечи, но слышу голос Майка:

– Полегче, старина… это всего лишь я, к сожалению.

– Если хотите, я могу включить звук, – предлагает в ту же самую минуту Джеф, по-прежнему милый и предупредительный.

Он подходит к стене и нажимает какие-то кнопки. Пока усилитель разогревается, девица успевает пять раз сменить положение. Никогда еще не видел мужика вроде этого самца, что возится под нами. Когда Джеф возвращается, я толкаю его локтем в бок:

– Произведение Шутца?

– Да, – отвечает он. – Серия Т. Это группа специального воспроизведения.

Я ошеломлен игрой мускулов этого человека. Грудь у него в обхвате не меньше метра шестидесяти, а вид такой, словно его разрисовали: он весь покрыт впадинами и выступами, которые некоторые бедняги не могут приобрести за десять лет ежедневных восьмичасовых тренировок. А я-то считал, что у меня великолепное телосложение… В прошлом году я получил титул Мистера Лос-Анджелес… теперь уж можно в этом признаться. Так вот, я думаю, что этот тип намного меня превосходит…

Я думаю обо всем этом несколько отвлеченно, ибо вот уже несколько секунд мы слышим, что происходит внизу… Мне очень жаль, но при помощи человеческого голоса я не могу воспроизвести вам звуки, которые производит девица в этот момент. Он поставил ее на ноги. Он держит ее на вытянутых руках и не дает приблизиться, а она вопит… Она выкрикивает такое, что даже Нуну отворачивается, смутившись. Очень медленно мужчина привлекает ее к себе… Она бьется в его руках, пытаясь ускорить ритм, но даже самому Гераклу было бы трудновато бороться против этих стальных мускулов, которые мало-помалу сжимаются. Она откидывает голову… Ее полураскрытый рот уча щенно дышит. Глаза девицы закрываются, и их теля по которым струится пот, плотно смыкаются… Ногти Цинтии глубоко вонзаются в плоть колоссальных плеч, которые ей противостоят… А я, я спрашивая себя, что же со мной происходит. Раздается голос Джефа.

– Они будут заниматься этим еще добрых два часа, – говорит он. – Если вам интересно, можете остаться, а я бы предпочел поиграть в черепашьи бега или кошки-мышки…

Я с трудом поднимаюсь. Майк, Энди и я – мы избегаем смотреть друг на друга. Что касается Гари. Он спит. Пожалуй, это самое лучшее.

– Спасибо за спектакль, Джеф, – говорит Энди. – Возможно, это изменит направление моей карьеры, и этим я обязан именно тебе.

– Да? – говорит Майк. – Гм. Действительно есть о чем поразмыслить.

– Поразмыслить – не то слово, – бормочет Энди. – Полагаю, подобные развлечения не подходят мне по возрасту.

Вид у него подавленный. Я шлепаю его по спине…

– Пошли, Энди… не унывай. Сделаем свое дело Я наступит наша очередь немного поразвлечься. Когда все будет позади, я обещаю вам царское угощение.

Джеф подходит к люку и закрывает его. Нам слышно только дыхание Цинтии через репродуктор! Майк направляется к пульту, выключает ток и вытирает пот со лба.

– Пошли отсюда, – говорит он. – Хватит, насмотрелись. У нас есть возможность заглянуть напоследок в кабинет Шутца?

– Все кабинеты уже перевезли, – говорит Джеф. – Я же сказал: доктор переехал. Где-то в Атлантике, километрах в ста семидесяти от побережья, у него есть остров, он все перевез туда.

– На корабле? – спрашивает Энди.

– Ну да, как же, – говорит Джеф. – На В-29. У него их целый склад. Все оборудование острова в целости и сохранности: во время войны он служил базой и теперь продан за ненадобностью.

– Смотри-ка, – говорит Энди. – Ты даже это знаешь. Определенно, Джеф, у тебя большие познания.

– О! – отвечает Джеф. – Если нечего делать, лучше всего заняться самообразованием. Моя эгоцентрическая сексуальная деятельность дает возможность пораскинуть мозгами. Ну что ж, пора уходить. Уверяю вас, здесь больше нет ничего интересного.

Джеф благополучно подводит нас к выходу, отдушине, через которую мы проникли в здание Я уже ничему не удивляюсь, никто не мешает нам выйти, никто не стреляет вслед, и мы беспрепятственно добираемся до пробоины в крепостной стене, которая, как мне кажется, появилась совсем недавно.

– Вот здесь мы и вошли, я и Килиан, – объясняет Энди.

Гари кивает. Он еще не совсем проснулся. Джеф, похоже, не собирается покидать нас. Как нам помочь этому типу?

– Не нервничайте, старина, – подсказывает ему Майк. – В клинике это сойдет, но за ее пределами вы можете обратить на себя внимание.

– Тогда нужен какой-то заменитель, – вздыхает Джеф. – Скажите, жевательная резинка успокаивает?

– Да, вполне.

Он сует ему пачку, и Джеф принимается жевать. Мы добрались до машины Сигмена.

– Кора Лезерфорд все еще в багажнике? – интересуется Майк.

– Мы оставили ее вместе с остальными у шефа полиции Сан-Пинто, – говорит Энди.

– Безумие! – восклицаю я. – Он наверняка куплен Шутцем.

– Я хотел сказать, у нового шефа полиции, – отвечает Энди. – Вот, взгляните на это, Рок, и вам все станет ясно.

Он вытаскивает бумажник, открывает его, достает оттуда листок и протягивает мне. В бумаге говорится, что лица, ознакомившиеся с этим документом, поступают в распоряжение агента Фрэнка Сэя, уполномоченного ФБР вести расследование по делу доктора Маркуса Шутца, врача и математика… Далее следует куча предписаний, в которых я уже ничего не смыслю. Я совершенно ошарашен.

– Вы и есть Фрэнк Сэй? – спрашиваю я Энди.

– Да.

– А Майк?

– Это его настоящее имя. Он тоже из ФБР.

– Значит, за свои шуточки с гранатами он ничем не рискует? – слегка разочарованно спрашиваю я.

– У каждого свои причуды… – отвечает Энди. – Мы вынуждены смириться с этим, потому что он отличный агент. Хотя наверху на это смотрят не так уж благосклонно.

Мы усаживаемся в такси Энди (я никак не могу привыкнуть к его новому имени), и он трогает с места.

– Скоро мы во всем разберемся, – говорит он. На улице полная темень – только сейчас до нас это доходит. Фары шевроле шарят по мостовой. Майк говорит в передатчик; можно представить, что он говорит на самом деле, но послушать его – тетя Клара только что разродилась четверней. У парней из ФБР наверняка куча разных шифров. Шум мотора снова усыпил Гари, а Джеф продолжает яростно работать челюстями. Отличный парень, но все-таки слегка чокнутый.

– Куда едем? – спрашиваю я.

– Надо немного вздремнуть… – говорит Энди.

– Черт, мне совсем не хочется спать.

– Старик, надо восстанавливать силы Завтра – последний рывок.

– Завтра?

– Завтра мы отправляемся на остров Шутца. Нас сбросят на парашютах. В это же время туда направится миноносец, и когда они будут у цели, все должно быть закончено. Останется только погрузить на него этих голубчиков.