— Что же?

— Поехать вечером к Мейеру домой и дождаться, когда он вернется с завода. Его вилла стоит на отшибе, в доме только жена. Никаких проблем. Он заговорит, если его припугнуть. Я его знаю, он никогда не имел дела с крутыми ребятами.

Малко колебался. Ему не хотелось прибегать к насилию. Ливанец лучезарно улыбался.

— Если вы их не найдете, они не остановятся. Я только не понимаю Хэммонда. За что ему себя винить? Убивают ведь люди, а не оружие.

Отменный казуист этот Амин Хаббаш...

— Хорошо, — кивнул Малко, — поедем.

Густав Мейер мог просветить его, сам того не желая.

— Мне нужны деньги, — сказал Амин. — Можете дать мне авансом десять тысяч франков?

— Дам вечером, — пообещал Малко.

Надо было создать у ливанца материальную заинтересованность.

Около девяти часов вечера было еще светло. Вилла Густава Мейера находилась у самой дороги, на краю брабантской деревушки Оверийз. Невысокий квадратный дом стоял посреди сада, вокруг простирались поля. Сидя за рулем «мерседеса», Мал ко с тревогой поглядывал на часы.

— Думаете, Мейер приедет? — спросил он развалившегося рядом Амина.

Тот пожал плечами.

— Я позвонил его жене, не называя себя. Она сказала, что муж вернется к обеду. Странно, он обычно уходит с работы в восемь, и ехать тут каких-нибудь четверть часа. Может быть, он с кем-то встречается по дороге?

Малко вдруг охватило странное предчувствие. Это была почти уверенность — он знал, что Густав Мейер в опасности.

— В его машине есть телефон?

— Кажется, да.

Малко открыл дверцу.

— Надо поговорить с его женой. Я хочу с ним связаться. Наверняка что-то случилось.

Оранжевый «сааб» с откинутым верхом стоял в саду; в окнах первого этажа горел свет. Поднявшись на крыльцо, Малко нажал кнопку звонка. Прошло довольно много времени, прежде чем дверь открылась.

Жена Густава Мейера походила на женщину из племени инков: зачесанные назад прямые черные волосы, скуластое лицо, неожиданно мягкий чувственный рот, унаследованный, очевидно, от далекого предка-испанца, и светло-зеленые глаза, удивительный разрез которых был подчеркнут тонким черным карандашом. Взгляд ее заморозил бы и Этну[10]...

— Что вам нужно?

Платье из набивного джерси подчеркивало соблазнительные формы.

Амин Хаббаш одарил ее своей обезоруживающей улыбкой.

— Добрый вечер, госпожа Мейер, это я вам звонил. Меня зовут Амин Хаббаш. Мы к вашему мужу.

— Его нет дома.

— Он скоро будет, — заверил Амин. — Я звонил на завод, мне сказали, что он уехал полчаса назад. Он знает, что мы должны прийти.

Ливанец лгал на редкость уверенно.

По всей видимости, появление непрошеных гостей отнюдь не обрадовало хозяйку, но неотразимая улыбка Амина сделала свое дело.

— Заходите, — кивнула она. — Я сейчас позвоню ему в машину.

Они оказались в роскошно обставленной маленькой гостиной. Черная лакированная стенка работы Клода Даля, бар, телевизор. На низком столике работы того же мастера — толстое стекло на трех слоновьих бивнях — стояло несколько фотографий хозяйки и ее мужа. На одном снимке Густав Мейер улыбаясь стоял перед мишенью с пистолетом в руке.

Хозяйка направилась к телефону, стоявшему в углу на тумбочке, и Малко смог оценить все достоинства ее фигуры. Женщине было на вид около сорока. Аппетитная, с осиной талией и крутыми бедрами, плавно покачивающимися при ходьбе, она так и дышала чувственностью. Сняв трубку, она набрала номер. Малко и Амин отчетливо слышали гудки.

— "Алло", — произнес мужской голос. Даже на расстоянии в нем слышалось такое напряжение, что Малко сразу понял: что-то неладно... В трубке затрещало.

— Это Сандра. Ты едешь?

— Да-да. А в чем дело?

Голос Густава Мейера слегка дрожал.

— Тебя здесь ждут двое.

Последовала долгая пауза, прерываемая лишь треском в трубке.

— Густав! Ты меня слышишь? Где ты?

— На шоссе. Я скоро...

Он вдруг умолк, затем пробормотал несколько неразборчивых слов, обращаясь к кому-то другому.

— Так что мне им сказать? — настаивала Сандра. — Они...

В голосе Густава Мейера зазвучали панические нотки.

— Я не хочу их видеть! Я никого не хочу видеть!

Малко вскочил и вырвал трубку из рук Сандры Мейер.

— Господин Мейер! Я друг Филипа Бартона. Мне необходимо с вами поговорить.

— Нет! Я...

В трубке послышался сухой щелчок. Малко не сразу понял, что это был выстрел... Сандра Мейер пронзительно закричала:

— Густав! Густав!

Ответом ей были еще пять таких же щелчков. Затем раздались короткие гудки: трубку повесили. Смертельная бледность залила лицо Сандры Мейер. Губы ее дрожали, взгляд помутился. Внезапно она повернулась и бросилась вон из комнаты. Когда Малко и Амин выбежали на крыльцо, она садилась в оранжевый «сааб».

Они сбежали с крыльца. «Сааб» уже выезжал из ворот. Малко бросился к своему «мерседесу». Он жал на акселератор изо всех сил, чтобы не потерять из виду оранжевую машину. Два автомобиля на бешеной скорости мчались но безлюдному Брабанту. Миновав мост, перекинутый через автостраду Брюссель — Намюр, Сандра Мейер свернула и выехала на параллельную дорогу. Амин Хаббаш вдруг воскликнул:

— Это машина Мейера! Вон там!

Серый «мерседес» стоял у обочины напротив круглой лужайки, усеянной холмиками. Каждый холмик был увенчан табличкой с изображенной на ней головой собаки: это было собачье кладбище.

Сандра Мейер выскочила из своей машины и кинулась к «мерседесу», левая передняя дверца которого была приоткрыта. Рванув на себя дверцу, женщина вдруг упала на колени и застыла. Когда Малко подбежал, она даже не шевельнулась. Густав Мейер лежал, навалившись грудью на руль; кровь струнками стекала по его шее и канала на пол. Половина лица была снесена пулями. Очевидно, в него несколько раз выстрелили сзади в упор.

Сандра Мейер вдруг пронзительно, монотонно завыла, сжимая руками виски и раскачиваясь из стороны в сторону. У Малко мурашки побежали по коже. Он попытался увести обезумевшую женщину от «мерседеса», но она не двинулась с места, продолжая кричать:

— Они убили его! Они убили его!

Голос ее сорвался, снова перешел в хриплый вой. Это было невыносимо. Амин Хаббаш с тревогой озирался. Мимо проезжали машины; пассажиры, должно быть, думали, что у обочины разыгрывается банальная семейная сцена, но рано или поздно явится полиция. Открыв правую дверцу, Малко быстро обыскал машину. В ящичке для перчаток лежал автоматический браунинг. Отодвинув затвор, Малко увидел в стволе патрон. Очевидно, Густав Мейер знал убийц: он даже не попытался воспользоваться оружием. На соседнем сиденье лежал атташе-кейс. Малко открыл его, просмотрел содержимое. Не было ни блокнота, ни записной книжки. Он обшарил карманы мертвеца, — тоже ничего. Значит, его обыскивали. Убийцы были предусмотрительны.

Амин Хаббаш потянул Малко за рукав.

— Идите сюда!

Сандра Мейер уже не кричала. Прислонившись к дверце машины, она смотрела пустыми глазами прямо перед собой. Малко все же попытался заговорить с ней:

— Госпожа Мейер, вы знаете, кто убил вашего мужа. Эти люди уже совершили не одно преступление. Помогите нам найти их.

Она покачала головой и произнесла надломленным голосом:

— Убирайтесь. И никогда больше не приходите.

Малко не решился настаивать. Минуту спустя «мерседес» уже мчался по направлению к Брюсселю. Амин Хаббаш с равнодушным видом жевал спичку.

— Он знал, кто такой Фокс, — сказал Малко. — Они испугались, что он проболтается.

Ливанец резким движением переломил спичку пополам.

— Бросьте вы это дело. Они профессионалы, я таких знаю. Живых свидетелей не оставляют. Кто-то им покровительствует, иначе они бы не действовали так нагло. В конце концов они доберутся и до вас.