— Вы не думаете, что директор банка Мелли может их знать?

— Они наверняка назвались фальшивыми именами. И документы у них были фальшивые.

Крыть было нечем. Малко плохо представлял себя гуляющим по Тегерану в сопровождении двух полицейских.

— Я вам очень признателен за ваше предложение, но боюсь, у меня не будет времени стоять на перекрестке и ждать неизвестно чего. Не могли бы вы поставить там ваших людей без меня?

Капитан улыбнулся, ничего не ответив, и разговор на этом закончился. Малко решил убраться подобру-поздорову, чтобы не поддаться искушению разбить какой-нибудь тяжелый предмет о голову капитана.

Когда они уселись в машину Дерио, Малко разразился упреками:

— Почему вы ничего не сказали? Этот тип как будто нарочно издевался над нами! Разговор шел о десяти миллионах долларов!

Дерио пожал плечами и резко затормозил. За разговором они чуть не врезались в идущее впереди такси.

— Говорить с ними не имело никакого смысла. Они одурачили вас на иранский манер. В этой стране никто никогда не говорит «нет». Постепенно вам начинает казаться, что вы тихо сходите с ума. Вы становитесь невменяемым, протестуете, но сделать ничего не можете. В любой другой стране, предложи вам начальник полиции нечто подобное, вы бы вышвырнули его в окно и не понесли бы за это никакого наказания. Здесь вы его вежливо благодарите за участие, кланяетесь и снова благодарите. И ничего нельзя сделать. Ничего ваш директор банка не скажет. Он слишком запуган этими гестаповцами дядюшки Каджара. И те двое уже давно укатили на границу с Пакистаном или сидят в тихом месте. А полиция делает вид, будто активно разыскивает их. Но вот что меня смущает...

— Что?

— Сдается мне, Каджар прекрасно знает всю эту историю, а ваш Шальберг получит с этого дела приличные комиссионные.

— У меня в запасе есть небольшой козырь, — задумчиво произнес Малко. — Но для этого нужно дождаться возвращения Шальберга. На встречу с Каджаром мы отправимся вместе с ним.

— И что это за козырь?

— Пусть это будет для вас сюрпризом. И потом мне лучше помолчать, — для вас это представляет серьезную опасность.

Дерио не стал настаивать.

— Поехали в «Хилтон». Выпьем по рюмке водки, — предложил он, — и составим план дальнейших действий... В такой жаре невозможно работать. Тут даже самая подготовленная революция и та остановится.

Малко согласился. Хильдегард наверняка уже проснулась, улетала она только завтра утром, грех было не воспользоваться ее присутствием. Они попали в «Хилтон» прямо к обеду.

В ящичке для писем Малко ждала записка: «Генерал Шальберг ждет Вас завтра в своем кабинете. В десять тридцать утра за вами заедет машина».

Хильдегард была не одна. Малко отметил это с чувством неудовольствия.

Молодая немка лежала в шезлонге возле плавательного бассейна. В ногах у нее сидел какой-то человек, видный только со спины.

— Ваша девушка? — показал на Хильдегард Дерио. — Вы действуете решительно. Такое тут ценится на вес золота. Какая прелестная девочка!

Заметив Малко, Хильдегард радостно замахала рукой. Человек, сидевший возле нее, вскочил, словно подброшенный пружиной. Он покраснел, как вареный рак, и не замедлил представиться:

— Меня зовут Ван дер Стерн. Я позволил себе заговорить с милой девушкой, простите, но жизнь в этом отеле невыносимо скучна.

Хильдегард глядела на Малко блестящими глазами, но он не замечал этого. Он смотрел только на ее ноги, великолепные стройные ноги.

Ван дер Стерн был преисполнен рвения. Он придвинул Малко стул, схватил и затряс руку Дерио. Этому человеку явно не хватало теплого отношения в этой стране.

— Я вас всех приглашаю пообедать со мной. Прямо здесь, возле бассейна. Я сейчас всем этим займусь.

И прежде, чем ему успели ответить, как выпущенная из лука стрела, он бросился на розыски метрдотеля. Смирившись с этим любезным предложением, Малко отправился переодеваться. Дерио принялся вовсю флиртовать с Хильдегард.

Когда Малко спустился, стол уже был накрыт. Хильдегард встала и прошлась вдоль бассейна, соблазняя всех присутствующих одним своим видом. Малко стал искать предлог увести ее отдыхать в номер после еды.

Ван дер Стерн все прекрасно устроил. Принесли блюдо с белужьей икрой. Впрочем, не считая роскошных ковров, это было все, чем мог похвастать Иран.

Малко с удивлением разглядывал цвет кожи Ван дер Стерна. Поначалу он подумал, что тот покраснел от смущения, но и теперь, освоившись в новой компании, тот продолжал походить на человека, только что опущенного в кипяток. Целые куски кожи клочьями свисали с его спины. Он заметил удивленный взгляд Малко.

— Я знаю, это очень некрасиво, — вздохнул он, — но, понимаете, у меня не было опыта, я не привык к такому солнцу. Я живу в Антверпене. Когда приехал сюда, мне захотелось загореть так, чтобы удивить товарищей по учебе...

— По учебе? — переспросил Малко.

— Да, — гордо ответил Ван дер Стерн, — я работаю у господина Босха, нотариуса в Антверпене. Мы там уже в третьем поколении. Я имею в виду свою семью. Я занимай должность первого клерка. Он скромно потупился.

— И что же, вы прихватили служебную кассу, чтобы съездить в страну «Тысячи и одной ночи»? — спросил Малко полушутя.

Ван дер Стерн подпрыгнул от негодования.

— Месье, я работаю у господина Босха уже десять лет и пользуюсь его абсолютным доверием.

— Вот именно, — продолжал подзуживать его Малко. Но господин Ван дер Стерн был начисто лишен чувства юмора.

— Месье, я выполняю самое ответственное за всю мою жизнь поручение!

— Где? Здесь?

— О да. Это очень печальная история. Господин Босх одолжил довольно солидную сумму одному весьма почтенному коммерсанту. Это было еще у нас, в Антверпене. Тот должен был совершить сделку на ввоз большой партии пшеницы. Ее закупили в Аргентине, а потом должны были перепродать в Иране. Все шло прекрасно. Господин Босх дал еще денег, чтобы оплатить всю партию пшеницы. Коммерческий представитель из Ирана моральна поддержал эту сделку...

Тут его лицо стало печальным, он умолк, затем съел полную ложку икры.

— И что потому? — спросил улыбающийся во весь рот Дерио, уже смекнувший, что речь идет о ловком мошенничестве.

— Потом пшеница должна была быть отправлена по железной дороге и попасть в Иран через границу в Курамшаре. До этого момента вес шло прекрасно. Но тут наш клиент получает из Ирана уведомление довольно странного содержания. Будто бы иранские власти в последний момент отказались дать лицензию на ввоз зерна, мотивируя свои действия отсутствием денег у покупателя.

— А кто эти покупатели?

— Иранские военные.

— И что же стало с зерном?

Ван дер Стерн воздел руки к небу и чуть не подавился икрой.

— С зерном?! Они подмочили его при разгрузке с парохода! Оно гниет! Вот уже восемь дней, как состав стоит под палящими лучами солнца в Курамшаре! Оно зреет, вздувается, желтеет, зеленеет, оно скоро взорвется! Это ужасно, и я ничего не могу поделать. Я уже все испробовал. Можно подумать, что какой-то злой дух не хочет, чтобы зерно попало в Иран. Все время не хватает какой-то таинственной подписи какого-то таинственного чиновника. Какой-то тип попросил у меня денег, чтобы сделать эту подпись...

— И вы ему дали? — спросил Дерио.

— Нет, разумеется. Я даже заявил об этом в посольство.

— И вы получили разрешение?

— Нет.

Дерио продолжал посмеиваться. Зерно рисковало застрять в Курамшаре и прорасти для нового урожая.

— Ив чем же состоит ваша миссия? — спросил Малко. В продолжение всего разговора он умудрялся поглаживать под столом колено Хильдегард и настроение его улучшилось.

— Наш должник в Антверпене передал все права на это зерно господину Босху. Теперь оно принадлежит нам. Моя обязанность состоит в том, чтобы продать его как можно скорее и как можно выгоднее. Но какая ужасная история! Эта страна совершенно невыносима! У меня есть адрес покупателя, кому предназначалось зерно. Я отправился к нему, рассчитывая найти порядочного человека в почтенном офисе, работников с банковскими рекомендациями...