"Вот до чего довела шефа тяжелая ответственная работа, – говорили сослуживцы полковника Кривошеева у него за спиной. – Говорят, тяжело мешки с зерном тягать, но считать и переводить деньги, придумывая всевозможные схемы, еще тяжелее. Наш шеф всегда был бодрым, спортивным, подтянутым, а тут по несколько раз в день жалуется на нестерпимую головную боль. Всех достал – нет ли таблеточки – и очки начал носить дурацкие с затемненными стеклами. Глаза у него болят. Наверное, и глазное давление поднялось. Ведь целый день, с утра до вечера, на столбики цифр смотрит, компьютер не выключает. Техника и та не выдерживает, не то что человек”.

Кривошеева жалели, ему сочувствовали. Именно этого он и добивался. О головных болях Кривошеева знали уже и в администрации президента, и в офисах олигархов. Данилов даже предлагал ему своего личного врача.

– Не сейчас, не сейчас… – говорил Кривошеев. – Закончим все, выпьем коньячку, поеду к жене на дачу, там в тишине отлежусь, отосплюсь, птичек послушаю, по траве босиком похожу, яблок поем прямо с дерева.

– Вам бы на Средиземном море отдохнуть или на островах в океане.

Кривошеев грустно улыбался:

– Во-первых, не с моей зарплатой, а во-вторых, кто же меня выпустит, хранителя государственных тайн.

– Положим, отдых вам, Кирилл Андреевич, я и Ленский с легкой душой и чистым сердцем устроили бы.

Данилов уже не вспоминал о шестидесяти тысячах, которые спасли ему несколько миллионов.

– Нельзя, к сожалению, – разводил руками Кривошеев, грустно улыбался и морщился от нестерпимой головной боли. – Таблеточки у вас не найдется?

– Какой именно?

– Я их названий даже не знаю, ведь раньше никогда не пользовался. Голова даже с похмелья не болела, а тут на тебе.

– А коньячок на ночь пробовали?

– Пробовал, еще хуже.

– Это смотря сколько выпить, – с видом знатока произносил Данилов. – Да и коньяк коньяку рознь. Я вам могу пару бутылок из своего бара предложить.

– Только после того, как…

– Ну что ж, Кирилл Андреевич, хозяин – барин.

Наконец Кривошееву удалось убедить всех, что он стал рассеянным, часто говорит невпопад, всецело поглощен работой, собственными мыслями и головной болью. По вечерам его никто не мог найти дома. Кривошеев предупредил:

– Хватит с меня и рабочего времени. Телефонную трубку снимать не буду, по вечерам я гуляю, дышу воздухом.

Дозвониться до него никто и не пытался, боясь потревожить или вызвать раздражение.

Между тем на какое-то время полковник налоговой полиции стал чуть ли не главным человеком в государстве. Именно в его голове хранились все схемы и очередность их применения в сложнейшей финансовой операции.

Лия никак не ожидала увидеть на пороге своей квартиры Ленского. Первым ее желанием было захлопнуть дверь перед самым его носом, но мужчина успел вставить между дверью и косяком ногу. Лишь после этого к женщине вернулось благоразумие.

В руках у гостя был пакет, в подъезд он поднялся без охраны. Такой чести Лия не удостаивалась даже в те времена, когда Ленский объяснялся ей в любви.

– Ты чего-то боишься?

– Заходи, – Лия пропустила его в квартиру и прислонилась к дверце шкафа, как бы давая понять, что еще раздумывает, пригласить Ленского или нет.

– Это тебе, – он подал букет, оформленный со вкусом, – такой на улице не купишь.

– Спасибо, – веселые искорки заплясали в глазах Лии.

"Значит-таки, я его достала. Засуетился, мерзавец”. Спартак Иванович снял ботинки.

– Можно, я по-домашнему?

– Обычно сначала спрашивают, а потом делают.

– Многое изменилось, – вздохнул Ленский, оглядываясь по сторонам, – но эти стены помнят и другие времена.

– Стены ничего не помнят, помнят обои, на которые ты как-то плюнул, – Лия, сдерживая злость, сняла с букета упаковку и отправилась на кухню.

– Не было такого.

– Извини, но мне именно так вспоминаются дни, проведенные с тобой.

Ленский терпеливо ждал возвращения Лии.

– Красивые, – олигарх самодовольно любовался цветами в цилиндрической стеклянной вазе.

– Шикарные, – с издевкой произнесла женщина.

– Радует, – рассмеялся Спартак Иванович, – когда в доме у одинокой женщины не водится мужских тапочек.

– Думаешь, что у меня никого нет?

– Я не о том. Такое чувство, словно я иду по траве босиком.

– Тебя никто не заставлял снимать ботинки.

– Мы снова на “ты”, – восхитился Ленский, без приглашения усаживаясь в кресло.

Женщина села напротив него на подлокотник соседнего кресла, будто давала понять, что долго говорить не собирается.

– Увидел тебя на теплоходе, вспомнил о прошлом и решил, что ничего лучшего в моей жизни не было.

"Врешь”, – говорили глаза Лии.

– Расстались мы не очень хорошо, – вздохнул Спартак Иванович.

– Тогда ты называл это “расстаться как интеллигентные люди”. Оставь любезности, ты приехал не комплименты мне говорить.

– Ты зря держишь на меня обиду.

– Я благодарна тебе за многое, ты научил меня лучше разбираться в людях.

– Мы друзья? – прищурился Ленский.

– Нет, эту стадию человеческих отношений мы давно миновали.

– Но мы и не враги. К врагам в гости я не хожу.

– Достойный ответ.

– На чистоту так на чистоту. На теплоходе ты была с мужчиной.

– Ревнуешь?

Ленский улыбнулся так самодовольно, что сомнений не оставалось: он и в мыслях не допускает, будто кто-то может быть лучше его.

– Кто он?

– Один из твоих гостей, тебе лучше знать, кого приглашаешь.

– В том то и дело, дорогая, никто его не звал, и ты единственная, с кем он общался.

– Куда смотрела твоя охрана?

– Что ты можешь сказать о нем? О чем он тебя просил?

Лия колебалась, то ли сразу выгнать Ленского, то ли отделаться парой обтекаемых фраз. Ей захотелось позлить олигарха.

– Танцевали вместе, он, кстати, очень хорошо танцует, лучше тебя. Ленский согласно кивнул.

– Он моложе, сильнее, лучше сложен.

– Ты что, Лия, не понимаешь, тебя использовали, как последнюю…

– Последнюю кого? – переспросила женщина. – Ты хотел сказать шлюху, проститутку?

– Зачем ты так? Тебя использовали, чтобы подобраться ко мне, и ты подыграла. Кто он?

– Понятия не имею.

– Ты не из тех женщин, которые станут разговаривать с мужчиной, не зная его имени.

– Назваться можно кем угодно. Он назвался мистером Икс, и меня это устроило.

Олигарх верил в волшебную силу денег.

– Я не имею права требовать от тебя объяснений. Ты свободная женщина, можешь поступать как хочешь, но, если твой мистер Икс появится вновь, а в этом я не сомневаюсь, постарайся задержать его и сообщи мне. Вот деньги. Только не отказывайся сразу, подумай.

– Ты мерзкий тип.

– Что поделаешь, если в жизни везет только мерзавцам.

Лия не притронулась к деньгам. Пять тысяч лежали на журнальном столике.

– Этого хватит на хороший отдых, а ты сейчас нуждаешься в деньгах. Я знаю, – Ленский подсунул под резинку, которой были перетянуты банкноты, визитную карточку. – Я часто меняю номера телефонов. Позвони, буду рад слышать твой голос.

– Забери.

Ленский знал о волшебной силе денег. Он медленно отвел от них руку, поднялся и послал Лие воздушный поцелуй.

– Если ты хотела выбросить их в окно или швырнуть мне в лицо, то считай, что уже сделала это. Ты и так испепеляешь меня взглядом. Мне в самок деле стыдно за прошлое. Я не сумел отплатить тебе добром за добро, – Спартак Иванович приложил руку к сердцу, сунул ноги в ботинки и, даже не зашнуровывая их, быстро покинул квартиру.

Лия с отвращением посмотрела на влажный след ноги, оставленный Ленским в коридоре, брезгливо поджала губы и поняла, в какой именно момент ее любовь к Ленскому закончилась. Это произошло за месяц до того, как они расстались окончательно.

Они сидели в ресторане в отдельном кабинете. Белоснежная скатерть, безукоризненно вышколенная обслуга, стильная посуда. Ленский что-то рассказывал о себе, о своей прошлой жизни, о том, как зарабатывал деньги в советские времена, сочиняя диссертации бездарям. И, непонятно, то ли черт дернул ее за язык, то ли, наоборот, Бог надоумил, она сказала: