Ленский шагнул в квартиру, оставив охрану на площадке. Лия была сейчас единственным человеком, на которого Спартак Иванович мог смотреть с видом победителя: оказался прав он, а не она.

– Теперь ты понимаешь, что натворила?

– Я же не знала…

Лия усадила Ленского в кресло, сама же села на подлокотник рядом с ним.

– Буду с тобой откровенна, как никогда. Да, я понимала, что незнакомец хочет тебе навредить, но я не ожидала, что все так обернется. Я не хотела смерти Данилова. Я не хотела таких неприятностей.

– Их у меня теперь предостаточно. Ты своего добилась, – Ленский выдернул руку из ее ладоней.

– Я всего лишь глупая женщина, Спартак, и теперь не боюсь в этом признаться.

– Поздно, – отрезал олигарх.

– Хорошо, чего ты теперь от меня хочешь? Я наказана. До конца жизни я буду помнить, что на моей совести смерть твоего компаньона.

Ленский взял Лию за плечи и заставил смотреть себе в глаза.

– Ты говоришь правильно, но почему отводишь взгляд?

Лия, сделав над собой усилие, несколько секунд смотрела в глаза Ленского, затем опустила веки.

– Мне стыдно, Спартак. Мне неуютно. Не заставляй меня страдать.

– Твои страдания ничто по сравнению с моими. Я даже завидую Данилову. Он ничего не успел понять. А мне теперь отдуваться за двоих.

– Что я еще могу для тебя сделать? Ты присылал ко мне Прохорова. Я ему все рассказала. Все, что знала. Или ты думаешь, я что-то утаила от тебя?

– Тебе повезло, Лия. С женщинами я не воюю.

Вспомнив о деньгах, Лия спохватилась, сбросила на пол газету и попыталась всучить Ленскому доллары, оставленные им во время предыдущего визита.

– Лия, об этом даже как-то неудобно напоминать.

– Забери, я так не могу.

– Пусть лежат. Пригодятся. Остерегайся его, он самый настоящий убийца. Води машину поосторожнее.

Ленский провел в квартире у своей бывшей любовницы еще минут пятнадцать, после чего отправился восвояси. Теперь он был уверен, что если агент Потапчука еще раз попадется на глаза Лие, та непременно позвонит ему и предупредит.

Олигарх в сопровождении охранников вышел из подъезда, сел в машину. “Мерседес” и два джипа торжественно, как похоронная процессия, выехали со двора. Лия еще минуту постояла у двери, нервно кусая губы. Ленский по-прежнему оставался ей противен, но она чувствовала, что только он теперь способен ее защитить. Весь остальной мир казался ей еще гаже, чем окружение олигарха.

"Впервые за последние месяцы я кому-то поверила, – подумала женщина, – и, как оказалось, зря. Наверное, прав Спартак: каждый думает только о себе и ни в грош не ставит других”.

Ей показалось, что по квартире прошелся ветерок и тут же утих. Женщина вернулась в гостиную, нервно выбила из пачки сигарету, щелкнула зажигалкой, и вдруг ужас сковал ее: отворилась балконная дверь, качнулась занавеска, а вслед за ней качнулся язычок пламени над зажигалкой. Спокойно, словно он давно находился в квартире и лишь вышел на балкон покурить, в гостиную зашел Сиверов. Женщина стояла с горящей зажигалкой, как стоят со свечкой в церкви.

– Извините, что не предупредил. Но вы бы вряд ли открыли дверь.

– Что вам надо? Я ничего не сделала!

– Успокойтесь. Это не я убил Данилова.., и не Ленский.

– Уйдите, слышите! – истерично крикнула Лия.

Глеб приложил палец к губам:

– Тише!

– Вы…

– Ленский с охраной все равно не вернется.

Они уехали.

– Уйдите, молю вас.

– Спартак Иванович, наверное, рассказывал вам ужасные истории, будто я взорвал машину с Даниловым и теперь хочу убить вас.

Женщина кивнула. Глеб задул зажигалку в ее руке. Лия почувствовала, что у нее не осталось сил стоять, и медленно опустилась в кресло.

– Я вам попробую объяснить, что случилось на самом деле. Вы вправе поверить мне или посчитать, будто я вру. В любом случае я уйду, не причинив вам вреда.

– Мне нужно выйти, на минутку. Можно?

– Вы у себя дома, – усмехнулся Глеб, – но мне не хотелось бы, чтобы вы совершили еще одну ошибку в отношениях с Ленским. Вы тоже вправе считать, что я вас обманываю.

– Кажется, я вновь вам доверяю. Лия бросила на стол незажженную сигарету и вышла в коридор. Глеб внимательно следил за каждым ее движением, но вслед за ней не пошел.

Ленский, вернувшийся от Лии, уже около часа пытался расслабиться, чтобы хоть как-то восстановить силы к завтрашнему дню. За целый день Прохоров так ничего и не добился.

– Вас, Спартак Иванович, – вошел охранник с сотовым телефоном в руке.

– Кто?

– Лия.

"Неужели она так расчувствовалась, что решила пожелать мне спокойной ночи?” – подумал Ленский и приложил трубку к уху.

– Слушаю тебя.

И тут же быстрый шепот женщины заставил его вскочить с кровати.

– Он у меня, – шептала Лия. – Залез в квартиру через балкон.

– Ты говоришь при нем?

– Нет, я вышла в туалет. Он не знает, что у меня с собой сотовая трубка. Присылай скорее своих людей. Я боюсь! Все, не могу больше говорить – рискую.

Спартак напоследок услышал, как шумит вода в унитазе, и связь прервалась. Ленский выбежал из спальни и нос в нос столкнулся с охранником.

– Прохоров! Быстро! Он у Лии. Мчитесь, летите, вы должны его захватить!

– По машинам! В Москву! – кричал Прохоров.

Лишь садясь в джип, он сообразил, что оставил дом без прикрытия.

– Двоим остаться! – крикнул он двум молодым охранникам, в нерешительности стоявшим возле автомобиля.

Два джипа понеслись по узкой, хорошо заасфальтированной дороге к шоссе.

Ленский перекидывал из ладони в ладонь трубку телефона, словно та была горячей и жгла ему руки. “Кажется, теперь удача на моей стороне! Умных женщин обманывать нельзя. С ними лучше жить в мире”.

Олигарх вернулся в спальню.

Глеб Сиверов наблюдал за суетой во дворе загородного дома, укрывшись за живой изгородью. Он проводил взглядом машины, уносившиеся на бешеной скорости к Москве и, когда затих шум моторов, подошел к ограде. Он приставил к высокому кирпичному забору загодя принесенную лестницу, которую позаимствовал на соседних дачах, и спокойно взобрался на четырехметровую высоту. Там он осмотрелся – ни камер слежения, ни фотоэлементов. Телекамеры располагались у ворот и над входом в дом. Сиверов спрыгнул на мягкую землю, подобрался к углу дома и затаился.

Внутри здания практически не чувствовалось никакого движения. Охранники расположились в креслах неподалеку от входной двери, Ленский же отдыхал в спальне.

О том, что в доме всего двое охранников, Сиверов знал. Прохоров выдал себя с головой перед самым отъездом опрометчиво брошенной впопыхах фразой. Уже который раз он попадался, поддавшись азарту погони.

Глеб приложил ладони ко рту и протяжно завыл так, как воет пес на полную Луну. Терпения Ленского хватило ровно на сорок секунд. Он выскочил из спальни и крикнул охраннику:

– Какого хрена возле моего дома воет собака?! Кто пса притащил? Мало того, что воет, так у меня еще аллергия на шерсть.

Оба охранника вскочили с кресел. Ленский хлопнул дверью спальни и с отвращением прислушался к протяжному вою пса. “Как на похоронах воет”, – подумал он.

Молодые охранники переглянулись и улыбнулись. Один из них взял газовый пистолет, второй тут же остановил его:

– Ты что, не знаешь, на собак и пьяных газ не действует, только разозлишь.

– Что же тогда?

– Электрошоке?, классная штука, сунешь в нос, и пес с копыт долой.

– А как за руку хватит?

– Возьми длинный электрошоке?, с дубинкой. Для того чтобы справиться с бродячей собакой, пробравшейся на участок, больших сил не требовалось. Один охранник остался в доме, другой, вооружившись дубинкой с электрошокером, вышел на крыльцо. Пес выл за углом.

– Я тебе сейчас задам.

Охранник, крадучись, боясь спугнуть собаку, двинулся, прижимаясь спиной к стене. Шокер он держал наготове. Вой не прекращался, наоборот, как показалось молодому парню, стал душераздирающим. Ему даже захотелось перекреститься.