Единственной службой на Мартине, которая хотя бы отдаленно напоминала вооруженные силы, была городская полиция, которая в лучшем случае могла справиться с крупными беспорядками среди безоружных людей, но никак не с флотом военных космических кораблей на орбите.

Меж тем, одна из фракций в Конгрессе все равно призывала к сопротивлению, утверждая, что заявления Ав про их огромную военную мощь и обширные территории, подвластные Империи, скорее всего — просто блеф. В самом деле, разве можно так легко принимать на веру все, что говорят о своих возможностях захватчики? И хотя враг обладает явным преимуществом в космосе, если как-то удастся перенести сражение на поверхность планеты, остается возможность победить Ав. Главным их аргументом было сохранение национального достоинства: как можно признать поражение, даже не попытавшись сопротивляться?

Противники войны были не менее упорны и приводили столь же убедительные доводы в пользу собственного мнения. Уважаемые оппоненты хотят воевать? А как, позвольте спросить, они намерены за три дня собрать армию из людей, совсем не имеющих военного опыта? И чем они могут ее вооружить? Поскольку на Мартине никогда еще не случалось войн, разумеется, на планете не существовало и военной промышленности. И, с учетом этого, имеет ли смысл вообще говорить о возможности справиться с вооруженными до зубов захватчиками?

Страсти быстро накалились до предела. Одна сторона обвиняла другую в трусости и приспособленчестве. Вторая не оставалась в долгу, заявляя, что противники не желают смотреть правде в глаза и тешат себя глупой бравадой. Кулаки стучали по столам, гремели гневные вопли, философские концепции сталкивались в воздухе, и упрямые спорщики оскорбляли друг друга последними словами. Все это заставляло оппонентов лишь еще крепче цепляться за собственные убеждения. Даже притом, что сутки Мартина были на два часа длиннее земных, все равно, у правительства планеты оставалось только три дня на то, чтобы принять столь тяжелое решение, и этого было явно недостаточно.

Расколовшийся на два лагеря Конгресс, в конечном итоге, согласился только в одном — что они никогда не придут к согласию в этом вопросе. Поэтому, после долгих препирательств, они неохотно оставили право единогласного решения за президентом планеты.

Президентом планеты Мартин был Рокк Линн, отец Джинто.

Президент Линн принял решение и объявил его через своих доверенных советников, на чью поддержку он мог всецело рассчитывать. Разумеется, это решение устроило не всех. К тому времени, как подошел срок, президент стоял перед коммутационным оборудованием в правительственном дворце. Он был готов огласить свой ответ.

Тем временем, Джинто изумленно смотрел на танец серебряных огней в небесах. Многочисленные яркие искры проплывали по ночному небу, угасая по мере того, как уходили в отбрасываемую планетой гигантскую тень, но на смену им над горизонтом поднимались новые светляки. Это феерическое зрелище полностью очаровало его. Никогда прежде за всю свою недолгую жизнь Джинто не видел ничего столь прекрасного и вместе с тем пугающего.

— Я искал тебя, — резкий голос прозвучал у него за спиной и заставил дернуться от неожиданности.

Джинто обернулся, избавившись от наваждения, и увидел Тила Клинта, личного секретаря его отца. Высокий, сухопарый, Тил Клинт работал с президентом Линном еще тогда, когда тот был простым конгрессменом — до того, как Джинто появился на свет.

Еще до того, как Джинто Линн научился говорить, его мать, управляющая в шахте, погибла в результате несчастного случая. Рокк Линн, не готовый воспитывать сына как отец-одиночка, попросил Тила и его жену Лину позаботиться о ребенке. Клинты не имели собственных детей и поэтому с удовольствием согласились. До тех пор, пока он не пошел в школу и не услышал в классе сплетен, Джинто думал, что на самом деле он сын Тила. Он продолжал любить первого секретаря, как собственного отца, даже после того, как узнал, что биологически его отец — Рокк Линн. А Лину Клинт он любил больше, чем кого-либо в целом мире.

Здесь, в саду на крыше жилого комплекса, тень упала на лицо Тила, смуглое от природы.

— Прости, — извинился Джинто, думая, что Тил будет ругать его за то, что он пришел сюда один, тем более, в такую опасную ночь, — Я немедленно вернусь в свою комнату.

— Ничего. Пойдем со мной, — велел Тил.

— А куда мы идем? — спросил Джинто, встревоженный мрачным тоном мужчины.

— В президентский дворец.

— В президентский дворец? Зачем?

— Просто идем, — отрезал Тил, не останавливаясь.

Грандон-Сити был единственным большим городом на планете. В его пределах располагались три основных жилых комплекса, именуемые Омни-1, Омни-2 и Омни-3. Клинты жили в Омни-3, но все дороги к президентскому дворцу вели через первый комплекс. Для Джинто поездка в правительственную резиденцию могла означать только одно — встречу с отцом.

«Зачем отец может искать меня в такое время? — думал он, — И неужели у Тила, старшего секретаря президента, не нашлось более важных дел, чем возиться с восьмилетним мальчишкой?»

— Подожди! — позвал Джинто, не в силах угнаться за Клинтом, шедшим широкими шагами взрослого мужчины. Обычно рядом с Джинто тот помнил про разницу в росте и замедлял свой шаг.

«Почему он сегодня так несется?» — мальчик тревожился все больше и больше. Что-то явно было не так.

— Времени мало. Быстрее, — сказал Тил, не сбавляя шагов.

Джинто удалось догнать его только возле лифта.

— Ты сердишься на меня? Что бы я ни сделал…

Клинт не ответил, только несколько раз нервно нажал на кнопку вызова лифта. Джинто стало по-настоящему страшно. Когда двери лифта открылись, и внутри никого не оказалось, он уже не был на сто процентов уверен, что хочет войти. Но он еще не успел серьезно задуматься над этим, когда Тил торопливо втолкнул его в кабину.

— Соединительный уровень! — приказал он лифту, управляемому голосовыми командами.

Дверь закрылась, и они начали спуск в молчании.

— Ты думаешь, мы можем победить? — спросил Джинто первое, что пришло в голову, когда уже не мог больше выносить эту пугающую тишину.

— Речи о победе или поражении не идет. Войны не будет, — с отвращением произнес Тил.

— Не будет войны? Мы сдались?

Тил кивнул.

— Верно. Твой отец махнул захватчикам белым флагом. Или, точнее говоря, он продал им нас.

— Продал? О чем ты говоришь?

— Этот ублюдок заключил с ними сделку. Очень гнусную сделку, — Тил со злобой выплевывал слова сквозь стиснутые зубы.

— Сделку?

— Прекрати повторять за мной! — огрызнулся Клинт, — Ты что, попугай?

— Извини… — выдавил Джинто, опустив голову.

Тил бессильно вздохнул.

— Я тоже не хотел войны. Мы не имели бы шансов на победу. Но заключить ТАКУЮ сделку! — он ненадолго замолчал, но это было лишь затишье перед бурей, — Будь он проклят! Я действительно недооценил этого говнюка!

Втайне гордившийся тем, что у него два отца, Джинто чувствовал боль, слушая, как один из них сейчас поносит другого. Когда на глазах у мальчика проступили слезы, и Тил увидел, как болезненно искривилось его лицо, взрослый мужчина почувствовал себя неловко.

— Прости. Ты ни в чем не виноват.

— Но все же, что случилось?

— Ну, хорошо, — сказал Тил, встрепав короткие каштановые волосы Джинто, — Как я сказал, Рокк заключил сделку с Ав. Он должен огласить подробности минут через десять. После этого вся планета возненавидит его. Все возненавидят его настолько, что будут ненавидеть и тебя просто за то, что ты — его сын. Вот почему мы должны поспешить в президентский дворец — так будет безопаснее.

— Люди захотят меня убить? — Джинто вздрогнул.

— Не знаю. Могут найтись и такие, кто попытается. Самое меньшее, все будут ненавидеть тебя — проклинать твое имя и кидать в тебя все, что под руку попадется. Не удивлюсь, если кто-то бросит дымовую шашку в твою комнату.