Разумеется, в Солнечной Системе были и другие народы, но никто из них не захотел вмешаться по множеству причин, главная из которых, впрочем, заключалась в том, что в космосе Ав были сильнее, чем все нации Солнечной Системы, вместе взятые. Кроме того, мало кого на Земле волновала судьба изолированного орбитального города и его жителей.

Когда все было кончено, материнский город обратился в руины, а все его обитатели были мертвы.

— Лишь когда наши праотцы исполнили свои намерения и смотрели на рассеянные обломки, плывущие по космосу, они осознали всю силу своей привязанности к погибшему городу.

— Привязанности? — поразился Джинто.

— Да. Ведь это был их единственный дом, их культура. Эта старая культура была единственной причиной существования города и появления на свет наших предков. И теперь она была уничтожена ими же, а без нее они сразу стали никем. Всего лишь малочисленным народом, обреченным вечно скитаться по Галактике без цели и смысла. Вот почему наши предки решили, что теперь обязаны возродить и защищать ее.

— И это до сих пор остается главной целью Ав?

— Да. Именно тогда мы впервые назвали себя «Ав», что на древнем языке материнского города означало «Народ пространства» или «Народ океана». Очень подходящее имя для космических кочевников, ты не находишь? Хотя, конечно, со временем произношение слова существенно изменилось.

— Да? Но, если Ав видят своей главной целью сохранение этой культуры, разве хорошо, что вы изменили даже язык, на котором говорили ваши предки? По-моему, тут ты противоречишь сама себе.

— Почему? Изменения — неотъемленная часть любой цивилизации, так всегда было, есть и будет. К тому же, то, что воссоздали люди в материнском городе, тоже было не культурой их народа в каком-то чистом виде, а, скорее, смесью идеализированных представлений о различных эпохах их истории. Поэтому нет смысла бездумно цепляться за прошлое, — возразила Лафиэль, перейдя к прагматичному тону, — Все, что от нас требуется — это не допустить, чтобы на культуру и обычаи Империи влияли другие людские общества вроде Объединенного Человечества. Перемены как таковые вовсе не порочны — они неизбежны и нужны. Ты никогда не придешь к цели, если боишься сойти с места, ведь так?

— Пожалуй, — раньше Джинто, скорее всего, стал бы ей возражать, но после краткого знакомства с Объединенным Человечеством он почему-то не питал желания выступать на защиту их культуры и принципов, — Но откуда обо всем этом могли узнать ваши враги?

— В этом нет тайны. В исторических архивах Солнечной Системы сохранились подробные сведения, и потом, по мере расселения людей, они распространились по Галактике. Даже на мирах, подчиненных Империи, многим известна правда. Возможно, твои предки покинули Землю прежде, чем мои — вернулись туда. Вот почему ты ничего не знал.

Джинто кивнул.

— Вероятнее всего. Если бы мои предки знали о том, что случилось с родиной творцов Ав, это наверняка сохранилось бы хотя бы в примечаниях к нашим историческим книгам.

Очень серьезная, Лафиэль продолжала свою лекцию.

— Ав уничтожили собственную родину. Вот в чем наш первородный грех. Мы защищаем культуру, которую унаследовали от нее. В этом наш долг. Быть Ав, это означает чувствовать на своих плечах тяжесть греха и долга. Так однажды сказал мой отец. И я с ним согласна.

Некоторое время девушка выжидала, наблюдая за реакцией Джинто.

— Ты все еще хочешь быть Ав? — спросила она, не удовлетворенная его молчанием.

— У меня нет выбора, — Джинто заставил себя улыбнуться, — Я ведь уже Ав, помнишь?

— Наверное… — неуверенно согласилась Лафиэль.

Вздохнув, Джинто ткнул ложкой в то, что осталось от его баклажанов по-болкосски. Он понятия не имел, что еще она хочет от него услышать. Он не знал, что сам хочет сказать. Но тут размышления Джинто были прерваны самым неожиданным образом.

— Горничная! — провозгласила незнакомая женщина, постучав в дверь.

— Подождите! — выкрикнул Джинто. Странное настроение, навеянное рассказом Лафиэль, моментально улетучилось, уступив место насущным заботам и тревогам.

Но было поздно — дверь уже открылась.

— Ой! Простите за вторжение! — извинилась женщина, стоя на пороге с постельным бельем в руках. Она была недурна собой — стройная, загорелая, с черными волосами и бровями. Джинто решил, что ей около тридцати.

— Кто вы? — спросил он дрогнувшим голосом.

— Разве это не очевидно, сэр? Посмотрите на мою униформу. Я горничная. Я пришла сменить постельное белье.

— Ах да, конечно, — Джинто смутился. Он даже не знал, что в этой гостинице служат настоящие горничные. В большинстве заведений подобные обязанности выполняли роботы. Хотя он уже успел обратить внимание, что на Класбуле роботов вообще не очень-то жаловали.

Бросив украдкой взгляд на Лафиэль, Джинто заметил, как она торопливо сдвинула волосы на лицо, прикрыв ими свой фрадж. Он вздохнул с облегчением. Вряд ли горничная успела что-то увидеть.

— Но прежде вы не меняли белье, — заметил он, — Что привело вас так внезапно?

— Таков порядок, сэр.

— Мы пользовались этим, — он указал на ячейку в стене, через которую из прачечной ежедневно поступало свежее белье.

— Прошу прощения. Должно быть, это какое-то недоразумение. Раз уж я здесь, я просто положу все это в спальне и заберу из ванной вещи для стирки.

— Все в порядке. Я сам все сделаю, — Джинто пытался говорить безмятежно, зная, что браслеты и оружие спрятаны в ванной, где эта женщина легко может их найти.

— Вовсе незачем, сэр. Нашим гостям не нужно…

— Все в порядке! — быстро повторил Джинто, бросившись к ванной.

Появившись оттуда минутой позже со старыми простынями в руках, он сунул их смущенной женщине. Та все еще сжимала чистые простыни.

— По крайней мере, позвольте мне застелить эти.

— Не нужно, благодарю. Я сам все сделаю, — вежливо сказал он.

— Хорошо, как скажете, — удивление на лице служанки ясно давало понять, что она сочла поведение постояльцев странным, — Не желаете ли вы передать мне что-нибудь для стирки?

Стараясь выглядеть спокойным, Джинто протянул ей корзину с грязным бельем.

— Мои извинения, — женщина поклонилась.

— Ничего страшного. Вы будете приходить каждый день?

Она улыбнулась.

— Как пожелают наши гости.

— Хорошо. Если вам все равно, просто приносите свежее белье, а застилать буду я сам.

— Как пожелаете.

— Скажите, а как вы вошли?

— Я же здесь работаю. У меня есть доступ во все комнаты.

— Дверь не запирается изнутри?

— Сэр, — хладнокровно пояснила она, — Прислуга должна иметь возможность войти, чтобы позаботиться об удобстве или безопасности наших квартирантов.

Подумав, Джинто решил, что это не лишено смысла.

— Все-таки, на будущее, не могли бы вы стучать, прежде чем войдете?

— Я всегда так делаю.

Он хотел возразить, но вспомнил, что она, действительно, сначала постучала в дверь — просто, не дожидалась ответа изнутри. Он не стал вступать в мелочный спор с этой женщиной — ему хотелось бы остаться у нее на хорошем счету.

Горничная просто стояла, выжидательно глядя на Джинто и Лафиэль.

— Что-то еще? — смущенно спросил юноша.

Она вздохнула.

— Не будет ли слишком грубо спрашивать об этом, сэр, но вы никогда не слышали слово «шифу»?

Это слово ничего ему не говорило. Чего она все-таки хочет?

— Как насчет «вознаграждения»? — уточнила она.

— А, чаевые! — воскликнул Джинто, очень довольный тем, что понял, наконец, зачем она пришла, — Подождите, одну минутку!

Он схватил маленькую шкатулку, которую приспособил под бумажник, и вытащил несколько монет, вручив их горничной, которая мысленно пересчитала их с неодобрительным взглядом. Джинто добавил еще одну монету к тем, которые уже были в ее руке, и на лицо женщины вернулась улыбка.

— Могу я сделать предложение, сэр? Для вашего удобства?

— Конечно.

— В будущем вы можете оставлять чаевые в корзине для прачечной вместе с бельем. Если вам угодно. Это было бы лучше всего.