– Архив Дома Жизни дал мне, возможно, самую главную информацию, – сказала жрица по окончании ритуала. – Золото необходимо для таинства воскрешения Осириса, потому что тело воскресшего бога формируется из чистого золота, которое формируется из других элементов. В нем свет получает прочную основу и отражает неземную сторону божественной сущности. Его сияние становится сиянием Маат.

Все это было давно известно царю, царице и Безволосому. Но замечательно было то, что Исида дошла до понимания этого сама. Юная жрица шла по пути, который рано или поздно должен привести ее к главному открытию.

– Старинные тексты говорят, – продолжала Исида, – что фараон – это изыскатель и золотых дел мастер. Он способен обрабатывать золото так, что его отблески могут озарять богов и людей. Он поддерживает между землей и небом гармонию. В трактате одного исследователя времен эпохи Великих пирамид есть такое указание: боги сами спрятали свое самое чистое золото на юге, в далеких землях Нубии. Разве это чудное сокровище, таящее в себе божественную энергию, может быть чем-либо иным, кроме золота, предназначенного Осирису?

– Без этого золота, – напомнил Безволосый, – реставрировать священные предметы, предназначенные для исполнения таинств, невозможно. Иначе они теряют действенность, становясь инертными. Я уж не говорю о Великой Тайне, упомянуть о которой мои смертные губы не в силах…

«Нубия, дикая земля, практически никем не контролируемая и полная видимых и невидимых опасностей», – пронеслась вдруг мысль в голове у Сесостриса. Именно в Нубии был убит генерал Сепи, и его убийца до сих пор остается ненаказанным. Да, Исида смотрит на вещи правильно. Именно там сокрыто золото богов. Но в это смутное время нелегко отправить туда экспедицию…

– Может быть, ты уточнишь? – спросил он у жрицы.

– К несчастью, я не могу этого сделать, Великий Царь. Но я продолжаю поиски.

Фараон уже готовился к отплытию с Абидоса. Но вдруг Собек-Защитник принес ему срочное известие из Элефантины. Сообщение было подписано бывшим наместником провинции Саренпут, ныне управителем крупного торгового города на границе между Египтом и Нубией.

– Я не возвращаюсь в Мемфис, – объявил Сесострис, прочтя письмо. – Немедленно позвать ко мне членов Дома Царя.

Разговор происходил в главном дворе храма Сесостриса, подальше от посторонних глаз и ушей. Следовало принять решения, отягченные возможными последствиями.

– Можно ли считать Саренпута верным слугой? – прежде всего спросил царь.

– Его управление безупречно, – сказал Сенанкх. – Я не могу упрекнуть его ни в превышении полномочий, ни в нечестности. Все ваши указы строго выполняются.

– С моей стороны также ни одного упрека, – поддержал его Сехотеп. – Это прямой и суровый человек. Саренпут, конечно, не гнушается удовольствий, но держится в рамках своей высокой должности.

– Мне нечего к этому добавить, – сказал визирь.

– Я более сдержан в оценке, – вступил в разговор Собек, – потому что не забываю о его прошлом. И если бы пришлось слегка его потрясти в Элефантине, он скорее всего воспринял бы это без особой радости.

Генерал Несмонту согласился с такой оценкой.

– Если в письме Саренпута, – снова заговорил фараон, – содержатся точные факты, то мы, возможно, узнаем местонахождение нового фронта, который хочет нам открыть Провозвестник.

Старый вояка даже крякнул от удовольствия.

– Армия сможет подготовиться очень быстро, Великий Царь.

– Если верить докладу коменданта крепости Бухен, построенной во времена первого из Сесострисов с целью отметить границу между Нубией и Египтом и сдерживать воинственные племена, то одно из племен понесло большие потери на вторых порогах.

– Вторые пороги – это сущий ад! – воскликнул Собек.

– Наш гарнизон напуган. Поговаривают о чудовищах, которые убивают всякое живое существо. Некоторые даже считают, что видели огромную львицу-убийцу, которую не удается убить даже целым отрядам охотников.

– Узнаю почерк Провозвестника, – сказал Сехотеп. – В любое другое время можно было бы продолжать верить в простой местный инцидент. Но сегодня это было бы преступной наивностью.

– Нубия – страна не простая, – подчеркнул Сенанкх. – Ваши предшественники, Великий Царь, знавали жесточайшие беды, пытаясь предложить лишь простое умиротворение этого края, даже не дружбу.

– Я очень рассчитываю на некоторое число нубийских лучников среди моих солдат, – сказал Несмонту. – Они ловкие, храбрые и дисциплинированные. Если приказать им сражаться со своими братьями по крови, они их прикончат. Они предпочли жить в Египте, а не в Нубии.

– Их военные качества меня мало утешают, генерал, – заметил Сехотеп. – Конечно, ханаанеи и сирийцы охотно бегут с поля боя, а нубийцы дерутся как львы. Но я опасаюсь их колдунов, чья слава внушает страх нашим людям.

– Экспедицию возглавлю я сам, – заявил Сесострис.

Кхнум-Хотеп вздрогнул.

– Великий Царь, не стремится ли Провозвестник заманить вас в западню?

– Прямое столкновение неизбежно. Не будем забывать о поиске золота богов. Исида права: оно сокрыто в Нубии. Чтобы найти его, генерал Сепи пожертвовал своей жизнью. Нельзя, чтобы его жертва оказалась напрасной!

Фараон принял свое решение, и любые споры и убеждения были бесполезны. Пусть этот путь и сопряжен с риском, но существует ли другой?

– Визирь Кхнум-Хотеп, я поручаю тебе осуществление управления страной во время моего отсутствия. Каждое утро ты и Сенанкх будете приходить к Великой Царице и вместе решать, что делать. Великая Царица будет править от моего имени. Если из Нубии я не вернусь, она взойдет на Трон живущих в этом мире. А ты, Сехотеп, отправишься со мной. Ты, Несмонту, соберешь свои полки в Элефантине.

– Это означает, что мы оставим провинции без защиты… – вздохнул генерал.

– Что же, приходится рисковать… Ты, Собек, вернешься в Мемфис.

Начальник стражи возмутился.

– Но, Великий Царь, а как же ваша защита? Это мой долг!

– Мою защиту обеспечит моя личная охрана. Нам следует предусмотреть худшее: Нубия может оказаться западней, и тогда главной мишенью станет Мемфис. Поэтому-то ты и должен обратить все свое внимание на столицу. И если решительное сражение состоится действительно на юге, то в Мемфисе следует опасаться того, что столичная сеть Провозвестника захочет показать зубы. Следи внимательно: при малейшей ошибке с их стороны тебе следует осторожно потянуть за нить и как можно быстрее размотать весь клубок! Я надеюсь на тебя…

Аргументы фараона были неопровержимыми. И все же при мысли о том, что он будет так далеко от Сесостриса, сердце Собека наполнилось скорбью.

– И еще, Собек. Ты передашь приказ Царскому Сыну Икеру присоединиться ко мне в Эдфу [6], – добавил Сесострис.

– Икер поедет вместе с вами? О, Великий Царь! Мне кажется…

– Знаю, знаю, что ты думаешь, Собек! Ты все еще продолжаешь ошибаться. Хочу тебе сказать, что во время нашей нубийской кампании Икеру предстоит совершить то, что, наконец убедит тебя в его безоговорочной преданности мне!

Над храмом в Эдфу с начала веков царствовал священный сокол – воплощение бога Хора, покровителя власти фараона. Его крылья были под стать размерам Вселенной, его взгляд видел тайны солнца. И когда он садился на голову царя, тот получал способность видеть даже то, что происходило по ту сторону мира.

На пристани Исиду встретил жрец и отвел ее в небольшую кузницу, устроенную неподалеку от святилища. В присутствии фараона два кузнеца ковали статую бога Птаха, чья голова была покрыта голубым головным убором, а тело спеленато белым покровом, из-под которого видны были только руки, державшие несколько скипетров, символизировавших жизнь, могущество и постоянство.

– Смотри и наслаждайся творением бога Птаха, покровителя ремесленников. Его творение связано с делом Сокариса, владыки подземного царства. Птах творит с помощью мысли и слова. Он дает имена божествам, людям и животным. Божественная Девятка воплощена в его зубах и губах, которые делают реальным то, что задумывает его сердце. Бог Тот создает мудрость посредством языка. Ногами он касается земли, а головой – далекого неба. Он поднимает совершенное творение, используя для этого собственную мощь. Имя Сокарис происходит от корня seker. Оно означает ковать металл, но соотносится также и с перенесением воскресающего тела через подземный мир. Когда во время ритуала ты чистишь ему рот, seker, то отворяешь Сокарису собственную совесть. И когда Осирис взывает к посвященному, находящемуся в самых глубинах мрака, он использует то же самое выражение, значение которого в этот момент меняется на «иди ко мне». Вера и набожность сами по себе не приведут к Осирису. Добрыми проводниками служат знание и опыты превращения веществ. Накануне сражения с нубийскими колдунами я прошу Птаха заточить мое копье, а Сокариса прошу заострить мой меч. Взгляни, вот они выходят из огня!