Я, наверное, шизофреничка, ну если нет, то истеричка точно. Ужу месяц не подхожу к компьютеру, боюсь, что опять руки мои заживут своей жизнью, а от выражения своего лица буду падать в обморок. Я в тот раз минут пять в прихожей пролежала, отходняк ловила, подружки уже уходить собрались, благо на лавочке перед подъездом тормознулись с пацанами потрепаться. Когда я им рассказала, что сознание теряла, все всполошились, решили, что у меня швы разошлись послеоперационные. Мама меня даже в больницу возила, рентген там, то да сё, но нет, всё в ливере соответствует своему назначению. Ну всё, месяц отбоялась, пора и честь знать, ну подумаешь рука пару раз дернется, от меня не убудет, а надо мной уже в классе смеются, ладно месяц в больнице, но за месяц дома можно было в чат выйти! Такое воздержание до добра не доводит, так моя старший товарищ сверху, Света Терская, меня учит. Так что сегодня, кровь из носа в нет, на Five зайду, доклад, опять же найти надо, и так тянула сколько, мыло проверю, в курене посижу. Нет, не надо бояться, я девочка взрослая, выдержу, так что *от винта*!

Альтернативная История. Российская Империя.

Июнь 1837.

31 мая прибыли в Тюмень, сильный дождь, но люди его не замечали, толпились, как везде, но город не большой, так что в сравнении с другими и толпа не толпа. Вот только через реку местную, Туру, долго переправлялись, половодье. Встречал хлебом-солью голова местный Иконников. Наставник хотел в первый же день представить мне местных декабристов, но я был изрядно вымотан и пошёл спать, а ночью опять накатило. Как и ранее детские руки на неизвестном устройстве из, по-видимому, будущих времён, светящийся ящик с необычным русским шрифтом. В этот раз я встретил всё гораздо спокойнее, почти как данность. Да, именно так я и решил, что это будущее, или так, или я сумасшедший. Вот детская рука пробежала по буквам на коробочке – С-Т-А-Л-И-Н. Странное имя, а может фамилия, но каких только родов на Руси не было, значит, есть и Сталины. Странник мигнул и выдал новый лист, вот это да! Из народа, своим горбом на трон! Сколько, сколько? Да у нас в России столько и не живёт, как же можно столько убить? Так, подробности, из декабристов следующего века, соратник тамошнего Пестеля, любимый ученик, с мясом выдравший бразды правления революционными массами из холодеющих рук предшественника, натравил тамошнее Северное общество на Южное, а потом расстрелял выживших. Великий человек! Если бы у моего отца был такой сын, он бы им гордился. А декабристы опасны, очень опасны, дай им волю, всех перебьют ради своих идеалов. Гноить надо, без права на жизнь, и чиновников, которые государство до февраля довели, но этих исключительно в тихую, эти крысы очень живучи и топить их надо очень аккуратно, предварительно найдя замену, а на их место честных и преданных. Нет, это я не серьёзно, даже отец находит только преданых, но отнюдь не бессеребряников. Надо искать, нашёл же я Черепановых и Красильникова, так, постепенно, помаленьку, там человечек, тут полчеловечка

Что это она опять нажимает? Картинки битв, вот это сражения! Вот это оружие, понимаю Сталина, ради обладания таким оружием и миллионов не жалко! Но если можно поберечь солдат, то нужно сокращать потери, а декабристов и чиновников по России тысяч сто наберется, а не миллионы, как пишет Сталин, незаменимых людей нет. Система ГУЛАГ, вот это каторга, вот это размах! Строительство массовое железных дорог, вот на картинке впереди паровоз с краном укладывает шпалы. Этак Царско-Сельскую за месяц можно было бы построить! Оружие, ну набери слово ОРУЖИЕ, ну пожалуйста! Не слушает, впечатление такое, что слышит, а набирать надобное не хочет, руки дрожат почему-то. Щелчок, встаёт из-за стола, идёт в другую комнату, наливает кружку горячей воды из прозрачного сосуда. Берёт отливающий металлом пакетик на котором написано – 3 в 1, высыпает его в воду. Так это же кофе, только вкус странный. Примерно так отличается мясной суп во дворце от пустых щей у того бедного крестьянина, которому я пожаловал 100 рублей. Так, дорогуша, взбодрилась? Теперь на место и набери мне оружие, хорошая девочка, хорошая, идём. Успокоилась, вернулась, села, стала перелистывать страницы этой светящейся книги, туда, туда. Стоп, явно оружие, туда, Оружие 19-го века, середина. Револьверы? Кольт? Биография, ну пусть будет биография. Вот порадовала! Опять нервничает, вернулась к Сталину, затем от него перешла к местному бородатому Пестелю-Ленину, тот похож на слегка опустившегося педагога-холерика. Так, вот что они с дворянством сделали. Опять Николай 2-й, затем Александр 3-й, сын? А вот и я, взорвали, паскуды, без ног оставили, лучше уж канделябром, опасные, жутко опасные, вешать, вешать и еще раз вешать.

С этими мыслями я и проснулся, утром привычная программа, а вот потом повздорил с Наставником. Василий Андреевич показал мне ссыльных, рассказывал мне о их нелёгкой судьбе, но сон был ещё свеж, так что разжалобить, как обычно, он меня не смог. В пику этому направил с фельдъегерем тут же написанное письмо, вот строки из него: *Мне было бы чрезвычайно приятно, милый папа, если возможно, чтобы принесть этим разбойным людям более надлежащее применение, с большей полезностью, ибо дух их ещё не сломлен и только тяжёлая работа вылечит их от глупых мыслей!* С Жуковским, которому я прочёл письмо, жутко повздорили. На мои высказывания, что поощрять новых Пестелей, а верёвки, как-нибудь, научусь и покрепче делать, чтобы не рвались не вовремя, Учитель опять стал давить на чувства и на мнение Европы. Но умирать безногим от взрыва или в тёмном подвале быть расстрелянным с семьёй почему-то жутко не хотелось. Простой народ царя пока ещё любит, вот его преданность и надо беречь.

Ну разве декабрист или чиновник такое написать может, что мне слепец местный сочинил? Ему за сердечность его и душевность я денег дал и перстень за тысячу рублей на руку надел. Бедным так же надо помогать, но лучше не рублём. а работой. А к лихим людям любого сословия жалости не мочь, ибо они сами такого не ко мне, не к мирным труженикам, испытывать неспособны.

Вот ради таких заслуженных слов от народа своего стоит жить, творить и убивать, то есть быть ему царём-батюшкой. И буду я Цезарем, и отца не посрамлю, хоть и сложно сие будет.

5 июня прибыли в Златоуст. Местный голова, он же Заводоначальник, он же главный изобретатель, в лаборатории своего завода, наверное вскричав *Эврика*, выковал русский булат. Подарки мне и свите – отличные клинки из булатной стали. Не индийский булат, не дамасский, а наш, родной! Отослал всех, Василия Андреевича так же, и с заводским головой по душам поговорил. Павел Петрович Аносов был человеком разносторонним и смекалки недюжинной, конно-желнзная дорога местного масштаба у него была от Миасских приисков, но целый час я убеждал его в преимуществах пара на этом участке работ. Рассказал о предприятии организованном мною совместно с Черепановыми и Красильниковым. Договорился с ним о таком же партнёрстве, но между мной и им, внёс 70000 рублей в счёт строительства нового завода, *Златоустовский Завод Паровиков*, так решили назвать. Паровые двигатели и пароходки из прочной стали, затем проложить рельсы, для убыстрения нарисованным мной способом до ближайших рек, а там развить речное паровое судоходство, ибо нашего купца убедить в пользе новинок может убедить только большущая прибыль. Чтобы подстегнуть, как мог, описал картинки из будущего, сказав, что, мол, всё отдадим супостату, ибо против пара парус лишь тряпка. Спорили до хрипоты, даже придя к согласию о несомненной выгоде паровиков и продаже готовых изделий, а не стальных листов. Предметом преткновения было то, что он мечтал опубликовать свои труды в научных журналах, а тем паче в виде отдельной книги. Видишь ли, мировая практика того, что каждый хранит свои процессы изготовления стали в секрете, его не устраивает, необходима открытость. Я же стоял только за пользу для России, в крайнем случае открывать секреты производства лишь тем, кто строит в нашей державе нужные производства, читай те же паровики, один завод, один технологический секрет, вот это ещё более менее равноценно. В пылу спора, говоря от имени России-матушки, чуть не стал перед ним на колени, говоря, что дарит он русские пушки ворогам, а они подарков не понимают, они понимают лишь язык пушек.