– Повинуюсь, – ответил Самак.

Еще десять дней терпел Самак, лечение принимал. Совсем поправился. Он потихоньку сходил в баню, вымылся, вернулся в дом Махруйе и сказал:

– О благородный муж, принеси мне нож и аркан, безрукавку и постолы и все прочее!

У Махруйе нашлось все, что нужно. Оделся Самак, снарядился полностью и стал ждать, чтобы приносящая темноту ночь совершила свой набег на дневной свет и ясный день обратился в бегство перед ночною тьмой.

И тогда Самак поднялся, так как наступило время удалых мужей, всю снасть свою проверил и вышел из дома Махруйе – один он пошел, дабы что-нибудь промыслить. Он сказал себе: «Надобно мне такое место, где много денег!» Случилось так, что пролегал его путь мимо лавки Саида-ювелира, приятеля Мехран-везира. «Вот я и нашел подходящее местечко, – подумал Самак, – денег здесь заберу много, и все они принадлежат врагу, псу проклятого Мехран-везира».

Осмотрел Самак окрестности лавки, нашел укромный уголок, вырыл подкоп, влез в лавку, взял десять кошельков золота и благополучно вернулся в дом Махруйе. Увидел Махруйе, с чем он пришел, и спрашивает:

– Откуда это золото?

А Самак-айяр в ответ ему:

– Лучше не спрашивай! Ведь благородные удальцы вопросов не задают, откуда что берется, разве только сам человек скажет. А тебе я не велю спрашивать, чтобы у тебя на сердце спокойнее было. Ты знай себе радуйся! Ведь это для тебя. Тебе что, золото важнее или место, откуда оно? Спрячь-ка его, где тебе нравится, а ежели хочешь хозяина искать – дело твое.

Махруйе поблагодарил, и они оставались там, пока царство мрака не осветилось. Тут пришел Заранд-костоправ, поздоровался. Самак ему навстречу встал, приветствовал его как положено и тотчас положил перед ним два кошелька золота – в возмещение за труд. Он сказал:

– Тысяча динаров – за лекарства, а тысяча – за твои хлопоты.

Заранд поклонился, вытащил тот браслет с каменьями, поцеловал его и отдал Самаку, а золото взял и ушел.

Господь всевышний судил так, что путь Заранда лежал мимо лавки Сайда – золотых дел мастера. Когда наступил день, люди увидели подкоп, ведущий в лавку Сайда, подняли шум. Известили Сайда. Тот явился в лавку, осмотрел весь товар и говорит:

– Десяти кошельков золота не хватает!

Что тут началось! Один кричит: «Кто такое сделать мог? Наверняка айяры!» Другой возражает: мол, айяров-то больше не осталось, а кабы и остались, они воровством не занимаются, а здесь, видать, большой лиходей побывал, этот знал, где красть! Третий свое твердит, что-де хорошо сделал, ведь того обокрал, кто богат, в такие палаты и надо на воровство ходить. В общем, всяк свое слово вставил.

Поскольку путь Заранда-костоправа пролегал через тот квартал, он оказался в самой гуще толпы, где люди стояли плотно. Заранд протискивался между ними, а кошелек-то и выпал из его рукава! Выпал кошелек, золотые монеты рассыпались. Тут люди вцепились в Заранда, задержали его, золото подобрали, а Сайд – золотых дел мастер кричит:

– Золото, золото мне покажите!

Подали ему те золотые, Сайд говорит:

– Это золото мое, хватайте его!

Скрутили Заранда-костоправа и повели, а следом за ним множество народу увязалось. Доставили Заранда в шахский дворец, а люди кругом толкуют: «Чудо, что золото объявилось!» Другие говорят: «Кабы кому другому золото принадлежало, небось не объявилось бы… Чудо-то в том, что пропало, а не в том, что объявилось!» Третьи твердят: «Да не его рук это дело! Подкоп рыть – не кровь отворить, лекарям такое не под силу». Четвертые рассуждают: «Может, дело-то другие сделали, а этот пронюхал и воспользовался!» В общем, по-всякому судили да рядили, а Махруйе, кладбищенский вор, рядом проходил и все это слышал, пока Заранда к шахскому трону вели.

Сайд – золотых дел мастер предстал перед шахом:

– О великий государь, вчера прорыли подземный ход в мою лавку и украли десять кошельков золота, а в каждом – тысяча динаров. Нынче утром часть того золота обнаружилась у этого костоправа.

Тут Мехран-везир заговорил:

– Эй ты, признавайся, откуда взял золото. Говори правду, тогда жизнь твою пощадим.

– Нашел я это золото на дороге, – сказал Заранд, – поднял, хотел себе оставить. Да не мне оно предназначено было, потому и обронил я его, и досталось оно богу.

– Врет он, – решил Мехран-везир. – Зовите палача, чтобы всыпал ему палок.

Вытащили костоправа прочь из дворца, отверзли пред ним дверь мучений, простерли над ним руки палок. Заранд сказал себе: «О слабая плоть, тебя подвергнут лишь палочным ударам – мужайся, покорись палкам, но тайны той не открывай: недостойно из-за ста палок или из-за тысячи палок предавать благородство. Крепись, береги тайну, даже если тебя насмерть забьют. Лучше умереть под палочными ударами, чем совершить предательство, лучше пожертвовать жизнью ради человека, а особенно ради такого человека, как Самак».

Так сказал он себе и лег под палки. Стали палачи его бить, били, били, семь шкур спустили, кровь полилась, а Заранд не сознается, на своем стоит: на дороге нашел золото. Видят, он уж чуть жив, а все запирается, сообщили Мехран-везиру, и тот распорядился:

– Бросьте его в темницу. Потом разберемся, как с ним поступить.

Отволокли Заранда в темницу, туда, где держали Шогаля-силача. Шогаль спрашивает:

– Брат, что с тобой приключилось? За что тебя в темницу бросили?

Заранд-костоправ ему обо всем рассказал.

– Ну, брат, будь спокоен, коли жизнь Самака вне опасности, он вскорости всех нас освободит, – сказал Шогаль-силач.

А Махруйе, кладбищенский вор, разведал что к чему, вернулся домой и все пересказал Самаку. Огорчился Самак из-за Заранда-костоправа, но и похвалил его за мужество. А потом сказал:

– Братец, а не знаешь ли ты, где заточены Шогаль-силач и удальцы наши? И куда упрятали Хоршид-шаха и Фаррох-руза?

_ Сколько всего айяров в живых осталось, мне неизвестно – отвечал Махруйе, – знаю только, что Хоршид-шаха и Фаррох-руза с Шогалем-силачом и еще несколькими не убили, в темнице держат, в таком-то месте.

– Вот и ладно, нынче ночью я постараюсь, бог даст, освобожу их, – говорит Самак. – Найдется у тебя такой тайник, где бы мне их укрыть?

– Найдется, – отвечает Махруйе, – глубоко под землей устроен.

Так они беседовали, пока вечер приближался и Самак ждал часа в доме Махруйе.

Тем временем Заранд, которого бросили в темницу, тоже ночи дожидался. Он сказал:

– Исфахсалар Шогаль, чует мое сердце, что нынешней ночью или завтрашней придет нам освобождение.

Потом, когда приносящий ночь негр прошелся по светлоликому миру, взял в полон покинутую землю, Самак встал, собрал, что для дела потребно: и нож, и аркан, и напильник, и клещи, и все прочее – и отправился в путь, пришел к дому, где была темница, в которой держали Шогаля с айярами и Зарандом.

Самак обследовал все вокруг, пока не нашел подходящего места. Бросил он петлю, затянул, закрепил, стал подыматься на купол крыши. Поднялся, огляделся, а в куполе оконце. Заглянул внутрь – там узники. Достал он нож, оконце расширил, конец веревки к нему привязал и по веревке спустился вниз. Смотрит, перед ним Шогаль и те айяры. Приветствовал он их, они ему в ответ хвалу вознесли, а Заранд стонет:

– Ох, Самак, приди мне на помощь, нет у меня сил больше палки терпеть. Не могу я ждать, слишком много мне досталось из-за тебя – выведи меня отсюда всех раньше.

– Заранд, а есть ли у тебя убежище, где спрятаться? – спросил Самак.

– Есть, да такое – год там укрываться буду, никто и не приметит.

Самак снял с ног Заранда колодки и сказал:

– Ну, иди, куда душа желает!

– Куда же я пойду-то? Нет, ты выведи меня отсюда!

– Заранд, обожди немного, – говорит Самак, – я пойду других развяжу, потом все вместе и выйдем.

Но Заранд крик поднял:

– Спаси меня, Самак, нет у меня больше сил дожидаться, порадей, вызволи меня отсюда!

Надоел он Самаку до смерти. Тогда он обвязал его веревкой, сам наверх вылез и его вытащил, а потом спустил с кровли на землю.