В это время Шабдиз прибыл, ответ привез и доложил Мех-Ран-везиру, как было дело. Мехран-везир сказал:

– О шах, нам надо отправить гонца и выяснить, чего ради они сюда заявились и что им нужно. А сами будем готовиться отразить нападение.

Фагфур согласился:

– Это ты верно говоришь. Кого бы из наших богатырей послать, чтоб поречистей был?

– У нас Шир-афкан известный военачальник и богатырь, но его посылать не стоит.

Мехран-везир так потому сказал, что у него с Шир-афканом уговор был – на царство того посадить, вот он и не хотел усылать его. Поэтому он предложил:

– Давай, шах, какого-нибудь другого богатыря пошлем. А среди богатырей был один герой по имени Карамун. Вот

Мехран и придумал послать его: Карамун этот враждовал с Мехран-везиром, не желал ему покориться. Отрядили они Карамуна и с ним двести всадников. А шах приказал составить письмо: «Это письмо от меня, Фагфур-шаха, к Армен-шаху, царю Мачина. Мы желаем знать, из-за кого и из-за чего к нам такая злоба и враждебность? Знай и ведай, что во все времена все цари Мачина платили харадж царям Чина, а когда отец мой сел на царство, Пируз-шах, твой отец, который правил тогда Мачином, с моим родителем дружбу водил. По этой причине отец мой с него хараджа не требовал. Когда же пришел мой черед, я не стал его взыскивать из уважения к отцу, избрал путь благосклонности – до того часа, пока ты не послал войско в нашу страну и не стал чинить насилия и произвола. Не знаю, откуда вдруг у вас такая отвага взялась? Или богатырь какой объявился, о котором я и не слыхал, и из молодецкого тщеславия вознамерился со мной сразиться так, чтобы от нас ему вреда не было? Разве я требовал харадж? Ответь мне и объясни все – вот что подобает сделать. Ну вот, я отправил посла и изложил свои доводы, а ответ за тобой. Мир вам».

Закончил Мехран-везир письмо, зачитал его шаху, а тот его бранью наградил – хоть и не знал, что этот подлый злодей на уме держит. Потом приложил он к письму царскую печать и отдал его Карамуну.

Карамун в путь отправился, а Мехран-везир втайне написал другое письмо – к Газаль-малеку: «О царевич, всякого посла, который прибудет к тебе от шаха, надобно казни предать. А тут ты нагнал такого страху, что люди, боясь тебя, сна лишились. Шах Фагфур хочет письма повсюду разослать, войско скликает, а я этому противлюсь. Тех эмиров, которые ему служат, я на нашу сторону склоняю, а тех, от кого проку нет, послами посылаю. Так что знай, как с ними надобно поступать. Я все так устрою, что к прибытию царевича можно будет без труда покончить все дела».

Запечатал он письмо. А там был один человек по имени Раванди, превосходный скороход, он служил у Мехран-везира. Взял он письмо и пустился в путь и так быстро шел, что добрался до места раньше Карамуна. Прямо с дороги отправился он в стан Газаль-малека и сказал:

– Доложите шаху, что посланец прибыл, письмо привез. Хаджибы сообщили это царевичу, тот приказал привести

Раванди. Вошел гонец, поклонился и положил перед Газаль-малеком письмо. А у Газаль-малека был дабир, разумный и рассудительный, звали его Шакар. Кликнул он Шакара и передал ему послание. Тот разобрал, что там написано, и рассказал обо всем Газаль-малеку. Царевич говорит:

– Так я и сделаю! И тех и других послов схвачу да заточу, а там поглядим, что из этого получится.

– О царевич, неладно ты надумал, – возразил Шакар. – Берегись, не позорь себя из-за речей и писем Мехран-везира: ведь никогда никто из царей послам вреда не причиняет. А еще собираешься к Фагфуру в зятья проситься! Да разве женихи так себя показывают? Ты тут такое разорение учинил, что народ тебя проклянет. Нет, падишахи так не поступают. А кроме того, не след допускать, что Мехран-везир свои козни строил, надо все потихоньку разузнать и решить, как действовать. А Мехрану напишем письмо: мол, ты говорил, что царская дочь в твоей власти и ты мне ее отдашь. Видно, осечка получилась! Вот и запали нам в душу дурные мысли о тебе, ведь другой раз ты сказал, что шахской дочери при тебе нет… Веры твоим словам не стало. Ну, коли правда то, что ты говоришь, коли ты помочь желаешь, да только прислать сюда царскую дочь возможности нету, то так и быть. Хочешь нам служить, присылай сюда все свое имущество и казну, чтобы слова свои подкрепить.

– Это ты хорошо придумал! – воскликнул Газаль-малек. Он очень обрадовался, похвалил дабира, одобрил его выдумку:

– Сейчас же напиши ему обо всем об этом по своему разумению.

Шакар написал ответное письмо, изложил все, что нужно. Потом запечатал, отдал Раванди и отправил его обратно, наградив.

Отбыл Раванди, а на другой день Карамун-богатырь пожаловал. Царевича известили, что, мол, прибыл посол от шаха Фагфура. Газаль-малек приказал украсить свой шатер, как по Царскому обычаю положено, потом сказал:

– Ведите того посла, да так, чтоб он наше войско видел.

Пошли за Карамуном, привели его в царский стан.

Приблизился Карамун, видит, стоит шатер из красного атласа, к земле золотыми колышками приколочен, столбы в нем изукрашенные, посредине тахт поставлен, а на тахте – Газаль-малек. По правую руку от него – письмоводитель Шакар, а Рабы, слуги и хаджибы все в ряд выстроились, стоят.

Вошел Карамун внутрь, поклонился, помолился, величание сложил, царевича восхвалил. Тот приказал, чтобы его посадили на табурет, и тотчас музыканты и певцы петь-играть начали. Шакар сказал:

– О богатырь, коли у тебя послание какое – доставай, коли вести привез – докладывай.

Встал Карамун, поклонился, поцеловал письмо и положил перед Газаль-малеком. Царевич взял, передал Шакару, чтобы тот прочел. Когда услыхал он угрозы шаха, которые в письме были, ни слова не ответил, только к Шакару-письмоводителю оборотился: мол, сей же час пиши ответ.

– Что писать, царевич? – спрашивает Шакар. Газаль-малек сказал:

– Напиши вот что: «Про предков наших да про харадж, кто его платил, мне неведомо, они на тот свет ушли, свои счеты с собой унесли, а мы живем и жить будем. А если ты не спрашивал налог с отца моего – опять же твое дело. Лучше бы тебе спросить – либо он заплатил бы, либо мечом с тобой расквитался. Ну, это тоже дело прошлое. Столь тебе колдунья-нянька помогала, что падишахи тебе покорились, а она ворожбой своей заманила в оковы нескольких царевичей. Но теперь нянька померла – кто в целом мире с тобой считаться станет? И вот я выступил с войском и во всеоружии и по дороге пишу тебе ответ. Надлежит тебе, как только это письмо получишь, выслать сюда ко мне свою дочь Махпари – во всей ее красе и с богатым приданым, а с нею пришли харадж за десять лет. Тогда я, так и быть, поверну назад. А коли нет – готовься к войне. Остановился я на лугу Гуран, будем здесь вас поджидать».

А этот Гуран был обширной луговиной, а травы и воды там вдосталь.

Как только Шакар уяснил, что царевич желает изложить в письме, он тотчас взялся его писать, все написал да еще во сто раз больше прибавил, печать приложил и отдал Карамуну с наградой, и тот без промедления отбыл домой.

По воле божьей, когда Самак освободил Заранда-костоправа и Шогаля-силача с теми айярами из оков и вывел их из темницы, весь город из-за ходатаев, пострадавших от Газаль-малека, переполошился, а во дворце Фагфура и вовсе суматоха была. Тут шаху и сообщили, что дверь тюрьмы взломана, а айяров увели. Шах Фагфур в досаде сказал:

– Какие сейчас айяры?! На меня теперь такая беда надвигается, что мне не до айяров. Одно я знаю: все мое злосчастие – из-за того, что их кровь несправедливо пролилась.

И вот, когда весь белый свет смута и волнение охватили, Самак, Шогаль-силач и другие сидят себе в подвале дома Махруйе.

Тут как раз Раванди вернулся и привез ответное письмо Мехран-везиру. Прочел Мехран письмо и послал за Шир-афканом, а когда тот пришел, прочел и ему, что там было написано.

– О Мехран, что надо делать? – спрашивает Шир-афкан. – Рассуди, как лучше поступить.

– А вот как, – отвечает Мехран-везир, – пошлем туда главное свое достояние – и казну, и жен, и детей, чтоб они знали, что все наши слова – правда. А когда они придут, мы выдадим им шаха, они и вручат тебе царство.