Внезапно Фрост заметил, как шевельнулась синяя занавеска на окне. В доме явно кто-то был и сейчас наблюдал за ними.

Капитан напряг память, вспоминая уроки Алены Гориной, и с трудом выдавил по-русски:

— Па-ма-гай-те…

Голова закружилась, и Фрост ухватился рукой за косяк двери. За ней вдруг послышался какой-то шум, лязг засова, и тяжелая деревянная дверь медленно, со скрипом открылась…

— Да, я немного говорить по-английски… Я учиться в школе…

— Отлично, — улыбнулся Фрост. — Спасибо вам. В руках он держал большую чашку горячего чая и чувствовал, как его закоченевшее тело медленно, но верно, оттаивает под благотворным воздействием тепла.

— А этот женщина…

— Эта женщина, — машинально поправил капитан.

— Это ваша жена? — спросила хозяйка дома.

— Друг, это друг, — ответил Фрост.

— А, понимать. Вы есть американцы?

— Я — да, — признался капитан, не видя причин лгать — Нас разыскивает милиция.

— Милиция?

— Да. И КГБ.

— О, это есть плохо. Что вы такое сделать?

— Ничего. Просто я хочу вернуться домой, в Америку, а они меня не пускают.

— Домой? — переспросила женщина.

— Да, домой. В Атланту.

— Вы идти пешком?

— У нас была машина — я угнал ее — но она сломалась.

— Угнать? Что это?

— Ну, украсть, — пояснил наемник.

— А, красть. Тогда вы будете красть еще один машина.

— Что? — теперь уже Фрост ее не понял. Женщина покачала головой, улыбнулась и вышла из комнаты. Она была немного полная, лет пятидесяти, в аккуратном домашнем платье. Ее лицо излучало доброту.

Она вернулась и остановилась напротив Фроста. В ее руке были ключи от машины.

— Красть, — сказала она с улыбкой. — Вы красть моя машина, да? Американец будет ехать домой.

На глаз Фроста навернулись слезы. Принимая от женщины ключи, он поцеловал ей руку.

Фрост связал женщине руки и ноги, не крепко, так, чтобы она смогла освободиться через несколько минут. Она сама предложила сделать это. Капитан опасался, что, оставшись одна на ферме, без машины, женщина поставит себя в трудную ситуацию, но хозяйка сказала, что ее муж вернется утром из Елгавы с трактором, который он возил туда на ремонт.

— Он есть коммунист, — пояснила женщина, — а я есть нет.

Она сказала, что сообщит ему, будто двое американцев ворвались в дом, связали ее и забрали машину. Он поверит, потому что считает американцев злыми и жадными.

Фрост еще раз поблагодарил пожилую латышку. Выводя старенький фургончик с проселочной дороги на шоссе, которое вело к Риге, капитан был просто счастлив оттого, что сама женщина не считала граждан США исчадиями ада, как то усиленно внушала здешним людям советская пропаганда.

— Эта женщина рискует жизнью, — заметила вдруг Алена, словно прочитав его мысли.

— Я знаю. Я сам слишком часто рискую жизнью, чтобы не догадаться об этом. Может, ты тоже когда-нибудь поймешь.

Он закурил сигарету и выпустил дым в окно, а потом сказал, не глядя на свою спутницу:

— Обычно я зарабатываю на жизнь в качестве наемника.

— Я в курсе, — негромко ответила женщина.

— И, тем не менее, очень часто мы не можем чего-то понять, пока сами этого не испытаем. Иногда, например, можно встретить замечательных людей прямо посреди кучи дерьма. Просто, так получилось, что они застряли там, как, собственно, и ты сам в данный момент.

— Перестань философствовать, — со злостью сказала Алена.

Фрост посмотрел на дорогу, а потом — на женщину. Медленно покачал головой и вновь уставился на асфальтовую полосу шоссе.

Хозяйка фермы сказала, что через три часа они должны добраться до побережья. Затем пройдет, вероятно, еще несколько часов, прежде чем они свяжутся с субмариной и попадут на ее борт.

Капитан вздохнул. Что ж, придется потерпеть. Зато потом он будет навсегда избавлен от общества Алены Гориной, от одного вида которой по его спине теперь пробегал холодок.

Наемник крепче сжал руль, вглядываясь в темноту.

Они объехали вокруг Риги, не наткнувшись, к счастью, ни на один милицейский пост, и вот теперь Фрост стоял рядом с Аленой и смотрел на холодные серые воды Балтийского моря. Внизу, у подножия каменистой возвышенности, на которой они находились, лежал песчаный пляж, который тянулся вдоль моря насколько было видно. А вдоль самого пляжа тянулся высокий забор с колючей проволокой.

— Не завидую я советским любителям позагорать, — буркнул Фрост. — В такой обстановке…

— Огораживают только некоторые пляжи, — пояснила Алена, — которые находятся рядом с военными объектами. А чтобы позагорать и выкупаться здесь, есть чудесные места.

— Ну, ладно, — Фрост вымучено улыбнулся. — Что ты теперь будешь делать? Пустишь ракету?

— Чтобы вызвать на связь подводную лодку?

— Да, именно.

Женщина грустно покачала головой.

— Здесь нужно радио. Но я не могла взять с собой передатчик…

— Отлично, — с сарказмом заметил наемник. — Значит, мы проделали весь этот путь для того, чтобы теперь стоять и смотреть на море, не имея возможности связаться с подводной лодкой?

— Но ты же не такой беспомощный парень, Хэнк. Тут кругом полно рыбацких баркасов, а на них есть радиопередатчики. Ты можешь украсть один аппарат.

— Ты, кажется, говорила что-то насчет катера, который должен нас доставить на субмарину.

— Говорила. Катер должен был ждать нас в течение трех дней. В этой бухте. Под предлогом того, что у него испортился двигатель. Оглянись-ка, не видишь ли ты его?

Фрост покрутил головой и пожал плечами.

— Не вижу.

— Правильно. Срок закончился вчера. Катер не мог больше тут находиться.

— А ты знаешь человека, который собирался осуществить нашу переброску?

— Нет. Мне не полагалось знать его имя, и я о нем не спрашивала. Предусматривался только единичный контакт. А сейчас нас уже считают погибшими и просто не ждут.

— Очень смешно, — буркнул Фрост.

— Конечно. Поэтому я и предлагаю — ты угонишь лодку с радиопередатчиком, и мы попробуем связаться с субмариной. Может, она еще на месте.

— А если нет?

— Тогда попытаемся перейти финскую границу. Это наш последний шанс. А если и тут ничего не выйдет, что ж — тогда давай взорвем хотя бы эту военно-морскую базу. По крайней мере, наша смерть не будет напрасной и когда-нибудь…

Она не закончила, разрыдалась и повалилась на колени, едва не уткнувшись лицом в камни.

Фрост присел рядом с ней.

— Что с тобой?

Алена раскачивалась из стороны в сторону; она держалась руками за голову и громко стонала.

— Моя голова! О, Боже, моя голова!

Капитан ладонью зажал ей рот, чтобы ее крики не привлекли ненужного внимания. Теперь он уже точно знал, что тут не так, что тревожило его все это время…

Фрост оставил фургончик старой латышки на обочине, надеясь, что машину найдут и вернут владельцу. Он со стыдом вспомнил, что даже не спросил имя женщины, которая спасла им жизнь.

Пришлось бросить и оба автомата — идти пешком с АКМ на плече было бы настоящим безумием и моментально вызвало бы всеобщее подозрение. И милиция не заставила бы себя ждать.

Капитан бросил машину в полумиле от базы берегового наблюдения Военно-Морских Сил СССР. И вот теперь он и Алена — из глаз которой текли слезы боли и отчаяния — медленно, но верно приближались к сторожевым вышкам, окружавшим базу.

— Это самоубийство, — все время твердила женщина. — Это безумие. О, как у меня болит голова…

— Успокойся, — посоветовал Фрост. — Я знаю, на что иду. Не в первый раз.

Перед тем, как двинуться к базе, Фрост оставил Алену с машиной и провел разведку на местности. Он убедился, что тут кругом полно милиции и солдат, они прятались за каждым камешком, за каждым кустиком. Видимо, на сей раз КГБ не собирался упускать свою добычу.