Дэвид откашлялся.

– Спасибо, мистер Пэрриш. Все началось с того, что «Патриотам» довелось участвовать в допросе одного из членов «Фронта Освобождения Северной Америки» по имени Абдул Вазил. Это был не какой-нибудь местный бандит, а иностранный террорист с кровавым послужным списком, виновник многочисленных преступлений. Во время одного из допросов Абдула Вазила убил человек, переодетый сотрудником больницы. Но перед своей смертью Вазил успел приоткрыть мрачную завесу того, что «Фронт» собирается преподнести вам, уважаемые сограждане. У ФОСА есть свой собственный кандидат, он связан с продажей наркотиков, деньги от которой идут на финансирование преступной деятельности «Фронта». Он имеет также отношение к детской порнографии, которую я просто не хочу обсуждать во всеуслышание, чтобы не шокировать вас. Этот человек не остановится ни перед чем, даже перед убийством, чтобы стать мэром Метроу и служить не вашим интересам, а интересам ФОСА. И зовут его, к нашему общему сожалению, Роджер Костиген.

К вечеру преступность полностью вышла из-под контроля. Репортаж Лема Пэрриша был записан с эфира местными и центральными радиостанциями, которые ретранслировали его через регулярные промежутки времени.

Пытались найти Роджера Костигена и заставить его прокомментировать выдвинутые против него обвинения, но кандидата в мэры нигде не удалось обнаружить.

На счету была каждая минута. Холден и Шеперд разделили «Патриотов» на вооруженные группы и дали им задание патрулировать улицы Метроу. Всю ночь они обходили жилые кварталы, иногда встречались с полицейскими, которые приветствовали их. Между сотрудниками полиции и «Патриотами» возникло взаимопонимание и сочувствие на обычном, человеческом уровне. Ральфа Камински попросили прокомментировать происходящее, и он сказал журналистам, что по поводу Костигена у него нет ни доказательств его вины, ни доказательств невиновности, но он точно знает то, что Дэвид Холден – террорист и убийца, поэтому отдает приказ полиции застрелить его на месте.

В два часа ночи Холден созвонился с Кларком Петровски. Лютер Стил должен был приехать со свидетелем обвинения перед рассветом, встречу с ним запланировали в условленном месте.

Этим условленным местом была католическая начальная школа, она же – избирательный участок в том районе, где жил Хэррис Гэнби. «Патриоты» посчитали, что именно он теперь будет очередной мишенью «Фронта» и самым удачным временем для нападения на Гэнби будет тот час, когда он пойдет голосовать. А Хэррис Гэнби заявил, что он опустит свой бюллетень ровно в шесть утра – сразу после открытия участка.

Подкрепившись холодным кофе и черствой булочкой, Дэвид продолжил патрулирование вместе с четырьмя другими «патриотами».

Этой ночью у них уже произошел короткий, но кровавый бой с боевиками ФОСА. Один «патриот» был ранен, четыре бандита – убиты. Машину, на которой нагрянули террористы, захватили в качестве трофея, оружие – конфисковали, а тела оставили полиции.

К четырем часам Холден засыпал за рулем и едва видел дорогу перед машиной, на которой они объезжали улицы города. Он поменялся местами с одним из своих товарищей, упал на заднее сиденье и сразу заснул.

Если Гарри Гэнби придет голосовать в шесть, ему, Рози и другим «патриотам» надо быть у избирательного участка в пять…

Пять тридцать.

Дэвид стоял на улице перед начальной школой святого Теодора. Настроенные враждебно к ФОСА монашки вывесили над главным входом в здание школы, превращенной в избирательный участок, красные, белые и синие ленты. Урны привезли в четверть шестого. В это же время прибыла полиция.

Тревожное перемирие продолжалось. Монашки из расположенной по соседству католической церкви угощали кофе полицейских и «патриотов».

Рози поговорила с одним из сержантов и подошла к Дэвиду.

– Он сказал, что Камински прибудет сюда лично и арестует тебя. Хоть сами полицейские и не настроены против «патриотов», может, тебе лучше укрыться пока где-нибудь?

– А ты бы укрылась на моем месте? – спросил ее Холден, обнимая.

Шеперд лишь положила голову ему на грудь…

Через пять минут прибыли журналисты. В пять сорок пять появился Лютер Стил, небритый, в помятом костюме. Его сопровождал такой же взъерошенный Билл Раннингдир.

Свидетель, которого они доставили, остался под охраной Тома Лефлера и Рэнди Блюменталя, которые пока никого к нему не допускали.

Еще через пять минут прибыл Кларк Петровски. Синди Браун со своей видеокассетой была в надежном месте. Оба блокнота расшифровали. В них оказались списки иностранных террористов, прибывших в США, их адреса в разных городах и фамилии, под которыми они скрывались. Эта информация была сразу передана ФБР, которое тут же приступило к арестам бандитов. Дело, наконец, сдвинулось с мертвой точки!

– Я заезжал в госпиталь к Анне Комачо. Поправляется понемногу, бедняжка, – сказал Петровски. – Лечат ее усиленно, так что, думаю, все будет в порядке. Я ее заверил, что мы сегодня победим…

Лютер Стил ничего не сказал.

Рози закурила.

Ожидание продолжалось…

Без пяти шесть к школе подкатил лимузин в сопровождении эскорта мотоциклистов-спецназовцев.

Из машины вышел Ральф Камински. Увидев Дэвида Холдена, он подхватил с сиденья мегафон и крикнул полицейским, тыча пальцем:

– Эй! Срочно арестуйте этого человека!

Никто из его подчиненных не пошевелился.

– Я вам приказываю!

– Как-нибудь в другой раз! – бросил ему в ответ Стил, не нуждаясь в помощи мегафона. – Если вы арестуете его, я арестую вас за нарушение закона о выборах. Все «патриоты», которых вы видите здесь, – жители этого района и они пришли сюда, чтобы осуществить свое законное право на голосование. И вы не можете лишить их этого права.

Рози рассмеялась.

Камински хотел что-то ответить, но в это время из-за поворота вынырнул длинный серый «Линкольн». Это был автомобиль Хэрриса Гэнби.

«Линкольн» подъехал к тротуару, мягко остановился, и несколько секунд из него никто не выходил. Затем открылась передняя дверь, из машины вышел телохранитель и направился к Дэвиду.

– Извините, сэр, вы мистер Холден?

– Да.

– Мистер Гэнби просит вас подойти к нему на пару секунд.

Дэвид перебросил автомат через плечо и проследовал за телохранителем к «Линкольну».

Распахнулась задняя дверь, и Холден наклонился внутрь, морщась от боли в раненом плече.

– Мистер Холден? – спросил, не выходя из машины, Гэнби.

– Да, сэр.

– Непросто сейчас быть американцем, не правда ли? Я не могу принять вашу точку зрения, так же, наверное, как и вы – мою. Но вот мы встретились здесь и оба хотим, чтобы эти выборы прошли и люди отдали свои голоса за того, кого посчитают достойным. И я ценю вас за это. Если я одержу победу, мне надо будет благодарить за нее вас. Вот такой парадокс.

И они оба рассмеялись.

Гэнби протянул Дэвиду руку, и тот пожал ее.

Холден развернулся и шагнул в сторону от автомобиля, направляясь к своим друзьям. Гэнби вышел из машины, и его тотчас окружили охранники, полицейские и «патриоты», которым дала знак Рози.

Засверкали вспышки фотоаппаратов, послышалось жужжание видеокамер. Сквозь плотный заслон к кандидату попытались пробиться репортеры, выкрикивая вопросы, но Гэнби лишь бросал на ходу:

– Без комментариев! Без комментариев!

У входа в школу его встретила директриса, она же – председатель избирательной комиссии. Гэнби обменялся с ней рукопожатием и скрылся за дверью.

– Слава Богу, – прошептал Стил. – Пока без происшествий.

Дэвид взглянул на часы – восемь минут седьмого, и в этот момент до него донесся рев двигателей. К этому времени ко входу в избирательный участок уже стали подтягиваться люди, собирающиеся голосовать.

Вот из-за поворота выскочили один за другим с десяток мотоциклов, вслед за ними появился грузовичок-фургон, за ним – второй, за вторым – третий.