Однако в данную минуту он счел нужным молча удалиться.

Спустя два часа маркиз, переговорив с принцессой Гонзага, мчался по дороге в Мадрид. Его сопровождал один-единствен­ный слуга.

В глубине души Шаверни потешался не только над Дюбуа, но и над самим собой. Ведь просьба сделать его лейтенантом мушкетеров пришла ему в голову исключительно из-за желания позлить аббата. Мы-то знаем, что маленький маркиз желал од­ного: как можно скорее разыскать Лагардера, Аврору де Невер и Флор.

Если чувства дружбы и уважения предписывали Шаверни беспокоиться прежде всего об Анри и его невесте, то другое чувство, еще более сильное, заставляло его сердце радостно биться: со дня на день он увидит донью Крус!

Для Шаверни путешествие по Франции обернулось одно­образными переездами от подставы до подставы. Преодолевая все новые и новые расстояния, он думал только о том, как бы побыстрее добраться до цели.

Но стоило ему перевалить через Пиренеи, как сердце его беспокойно забилось: в любую минуту он мог встретить тех, кого искал!

Однако пока он не имел права задерживаться – интересы государства требовали от него мчаться кратчайшей дорогой в Мадрид.

Чем быстрее справится он с поручением, тем больше време­ни останется у него на поиски. Главное – это правильно рас­порядиться отпущенными ему несколькими днями.

Шаверни проехал Наварру, добрался до Старой Кастилии и в Мадина-Сели выехал на дорогу, ведущую из Сарагосы в Мадрид.

Цель была близка. До сих пор маркиз не встретил на своем пути ни единого препятствия и надеялся, что без помех добе­рется до самого Мадрида. Преисполненный радужных мыслей, он ехал, ожидая от жизни улыбок и счастья.

Но, как известно, путь ложки от тарелки до рта не всегда прям и короток. Выехав из Парижа восьмого декабря, он за шесть дней доскакал почти до самого Мадрида. Испанская столица сейчас находилась от него всего в нескольких лье. Тем не менее из-за напряженности, существовавшей в отношениях между двумя державами, на его пути в любую минуту могли возникнуть непреодолимые преграды.

Альберони еще не знал о последних парижских событиях, до него не дошла пока весть о разоблачении Селамара, и это неведение было спасительным для Сент-Эньяна. Но сам французский посланник умудрился – и, как показали события, весьма своевременно – отпустить в адрес испанцев едкую шутку, и вот при каких обстоятельствах.

Филипп V страдал водянкой и, зная, что болезнь вот-вот сведет его в могилу, преисполнился такого страха, что, не от­кладывая дела в долгий ящик, составил завещание, по которому регентская власть переходила к королеве Елизавете и кардиналу Альберони.

Со смертью Филиппа Испания вздохнула бы с облегчени­ем, но что стало бы с несчастной страной, если бы ею приня­лась управлять эта замечательная во многих отношениях итальянская парочка – надменная Елизавета Фарнезе и вы­скочка Альберони?

Однако решение было принято, завещание составлено – и французский посланник не смог смолчать:

– Очень жаль, что его величество король Испании унас­ледовал от своего деда только страсть к составлению завеща­ний.

Некое лицо, в чьем присутствии была произнесена эта фра­за, немедленно передало ее кардиналу. Тот, желая отомстить за себя и доставить неприятность регенту Франции, приказал гер­цогу и герцогине де Сент-Эньян в двадцать четыре часа поки­нуть Мадрид.

Однако Альберони был так уязвлен, что, немного пораз­мыслив, счел этот срок слишком долгим, и уже утром следую­щего дня к посланнику явился чиновник, велевший ему и его жене немедленно садиться в дорожную карету.

А вечером кардинал рвал на себе волосы и готов был за­платить любую цену, лишь бы вернуть Сент-Эньяна обратно в столицу.

Шаверни, явственно различавший вдали четкие силуэты мадридских соборов и дворцов, как раз пришпорил коня, желая как можно быстрее очутиться за городскими стенами, когда на дороге перед ним заклубилось облако пыли.

Через несколько минут он разглядел, что навстречу ему мчится карета. Рядом с ее дверцей скакал элегантно одетый дворянин, позади ехали слуги.

Вначале маркиз решил, что это какой-нибудь кастильский вельможа возвращается из столицы в свои владения. Однако, приблизившись, он увидел, что карета вовсе не походит на ис­панские экипажи. Каково же было удивление маленького мар­киза, когда он, поравнявшись с дворянином, узнал в том французского посланника, которого неоднократно встречал в Париже.

– Клянусь Господом! – воскликнул Шаверни, привет­ственно приподнимая шляпу. – Сударь, вы избавили меня от поездки в Мадрид, и я от всего сердца благодарю вас за это!

Его слова, да еще произнесенные по-французски, не могли не удивить того, кому они были адресованы.

Даже герцогиня прильнула к окошку кареты, и маркиз с присущим ему изяществом раскланялся с ней.

– Кто вы, сударь? – тотчас же спросила она.

– Маркиз де Шаверни, сударыня, в настоящий момент курьер по особым поручениям регента Франции. Сообщение, которое я везу для господина герцога, несомненно, должно его заинтересовать.

– У вас ко мне пакет? – спросил герцог.

– Нет, сударь, мне поручено передать вам все на словах. Речь идет об очень серьезных вещах, и, если бы мне не удалось разыскать вас в Мадриде, боюсь, вы бы еще долго пребыва­ли в неведении. Но раз я встретил вас здесь, значит, в испан­ской столице мне делать нечего. Теперь же удовлетворите мое любопытство и ответьте, куда вы столь стремительно направля­етесь?

– В Париж! – сказала герцогиня.

– Так вам известно, что там произошло? Я ехал именно для того, чтобы от имени регента просить вас как можно ско­рее выехать во Францию.

Посланник просто сгорал от любопытства.

– Говорите, сударь, прошу вас! – воскликнул он. – Что вам поручено мне сообщить? Пока я ничего не понимаю.

– Нет необходимости, чтобы ваши люди слышали наш разговор, – ответил маленький маркиз. – Не будете ли вы столь любезны проехать со мною вперед хотя бы на сотню ша­гов? – И, склонившись к дверце кареты, Шаверни произнес: – Прошу меня извинить, сударыня, но я ненадолго похищаю ва­шего супруга; обещаю вам, что в свое время мы непременно по­святим вас в эту маленькую государственную тайну.

Французский посланник и королевский курьер поскакали вперед.

– Сударь, – минуя вступления, произнес Шаверни, – в этот час герцога Селамара уже арестовали!

Сент-Эньян так и подскочил в седле.

– Регент просит вас немедленно покинуть Мадрид, опаса­ясь, чтобы в отместку вам не была бы уготована та же участь, что ждет сейчас господина Селамара.

Забыв о дипломатической сдержанности, герцог звонко расхохотался:

– Так, значит, Альберони перехитрил самого себя! Ведь это он заставил меня покинуть Мадрид; теперь он наверняка жалеет об этом! Но вы еще не сказали мне, в чем же обвиняют Селамара.

– В намерении возвести на французский престол Филип­па V. При активном содействии Альберони и потворстве двора в Со многочисленные враги Филиппа Орлеанского разработали план похищения нашего юного короля и устранения регента.

– Я давно подозревал нечто в этом роде, однако в Мад­риде умеют хранить секреты!

– Заговор был раскрыт, и число узников Бастилии скоро заметно увеличится.

– Но кто же участвовал в заговоре?

– Герцог и герцогиня Мэнские – они отправятся в из­гнание; затем господа де Вильруа[52], де Виллар[53], д'Юссель[54], Таллар[55], д'Эффиа[56] и Канийак[57]; под подозрением оказались и многие высокопоставленные духовные особы.