Ныне же нет закона превыше чем «Делай, что изволишь»: и, следовательно, целью наших правил является создать условия для всех людей, чтобы они могли исполнить свою Волю.

Любовь есть закон, любовь в соответствии с волей.

Да воссияет Слава Всеобщего Отца над вами и невыразимая Радость Его могущества, которую мы познали.

С нашим отеческим благословением

Бафомет

Перевод: Брат Darchiel, 2007

Исследование. В первую очередь выясним: что такое Скептицизм? Это слово означает рассмотрение, сомнение, исследование. С презрением следует отнестись к толкованию христианских лжецов, которые трактуют слово «скептик» как «насмешник»; хотя в некотором смысле это справедливо для них, ведь углубляться в христианство, — несомненно, означает насмехаться над ним. Однако я намерен усилить этимологическую коннотацию в некоторых аспектах. Во-первых, я не считаю, что обычная недоверчивость входит в рамки данного понятия, но и легковерие несовместимо с ним. Недоверчивость подразумевает предубеждение в пользу негативного вывода, а истинный скептик должен быть совершенно беспристрастен.

Во-вторых, я исключаю понятие "врожденного скептицизма". На вопрос: "Что хорошего во всем?" ожидается (как мы узнавали о "ничего"?) ответ: "Да ничего!", который также является предвзятым.

Лень — отнюдь не достоинство в ищущем. Жажда знания, сосредоточенность, концентрированность, внимательность — все это я включаю в значение слова «скептик». Тот подход, который я назвал "врожденным скептицизмом", всего лишь способ избежать истинного вопрошания, и является, потому, его антитезой, это — дьявол, притворившийся ангелом света.

[Или visa versa, мой друг, если ты — сатанист; все это слова-слова-слова. Можешь вписать X вместо Y в своих уравнениях, если ты систематично пишешь Y вместо X. Они остаются неизменными — и нерешенными. Разве не является наше «знание» примером вот такого заблуждения, когда одно неизвестное заменяешь другим, а потом кукарекаешь петухом].

Я рисую себе истинного скептика как человека жаждущего и внимающего, его умные глаза сверкают, словно острые лезвия, его руки напряжены, и он спрашивает: "Что это значит?"

Я рисую себе ложного скептика — прощелыгу или тупицу, зевающего, с тусклыми глазами и бессильными мышцами, его цель — задавать вопросы, но, по сути своей, это — лишь безделье и тупость.

Истинный скептик — это человек с научным подходом, как в "Докторе Моро" Уэллса. Он нашел несколько вариантов ответа на свой главный вопрос, но этот ответ — еще один вопрос. И в самом деле, очень трудно представить себе вопрос, ответ на который не подразумевает еще тысячу других вопросов. Даже такая простая задача: "Почему сахар сладкий?" предполагает бесконечные физиологические исследования, результат которых, в конечном счете, приводит в тупик: Что такое разум?

Даже так, взаимосвязь между этими двумя понятиями невозможно представить, причинность сама по себе немыслима; с одной стороны, она зависит от опыта — но, Господи, что же такое опыт? Опыт невозможен без памяти. Что есть память? Цемент для здания храма эго, а впечатления — кирпичи для него. А эго? Совокупность нашего опыта, быть может. (Сомневаюсь!) В любом случае, есть ли у нас значения Y и Z вместо X, или значения X и Z вместо Y, — все наши уравнения не определены; все наши знания относительны, в еще более узком смысле, чем обычно мы вкладываем в это выражение. Под кнутом Бога-клоуна наши ослы-философы и ученые нарезают круги по арене, проделывают веселые трюки — ведь они хорошо выдрессированы; но это все ни к чему не приводит.

Да и сам я, кажется, ни к чему не пришел.

Попробуем заново. Попытаемся понять самое простое и самое конкретное из всех возможных утверждений. "Мысль существует", или, если хотите, Cogitatur [думается].

Декарт предполагал, что приблизился к сути дела своим утверждением "Cogito, ergo Sum".

Хаксли отметил сложную природу этого посыла, и то, что он является энтимемой, предпосылкой "Omnia sunt, Qui Cogitant". Он сократил его до "Cogito", или же, дабы избежать необъективности, связанной с определением эго, придал ему вид "Cogitatur".

Рассматривая это утверждение более тщательно, все же можно придраться к его формулировке. Его невозможно перевести на английский язык, без использования глагола быть (to be), поэтому, в любом случае, подразумевается существование (бытие). И не стоит представлять, что пренебрежительное молчание — достаточно полный ответ на следующий вопрос: "Кто думает?" (Кем это думается?). Буддист может с легкостью представить действие без субъекта действия; но я не столь умен. Это же может представить себе и здравомыслящий человек, но хотелось бы пристальнее изучить его разум, прежде чем сделать окончательный вывод. Несмотря на чисто формальные возражения, мы продолжаем задаваться вопросом: верно ли утверждение Cogitatur?

Да, ответят самые умные; ведь отрицание его подразумевает, собственно, мысль; "Negatur" является лишь подразделом "Cogitatur".

Однако, сюда можно отнести аксиому о том, что сущность части тождественна сущности целого, или (по крайней мере) аксиому "А является А".

Я, конечно, не отрицаю, что А является А, или может случайно оказаться А. Но на самом деле, "А является А" слишком далеко от нашего исходного "Cogitatur".

Короче говоря, доказывая "Cogitatur", мы основываемся не на нем самом, а на действенности логики; и если под логикой мы подразумеваем (должны подразумевать) Кодекс Законов Мышления, у раздраженного скептика появится очень много замечаний: ибо, оказывается, доказательство того, что мысль существует, зависит от того, что это за мысль, а то и еще чего-нибудь более.

Взяв Cogitatur, мы попытались избегнуть использования esse; но уже "А является А" включает в себя этот глагол, поэтому доказательство оказывается неизбежно недействительным.

Cogitatur зависит от Est, и этого не отменишь.

Продвинемся ли мы вперед, если разберем Est — что-то есть — бытие есть —?

Что такое бытие? Сей вопрос настолько фундаментален, что не имеет ответа. Самое глубокое размышление приведет лишь к разочарованию от бессилия. Словно разум, осмысливающий Бытие, не имеет простого рационального понятия для него.

Конечно, можно утопить вопрос в море определений, которые приведут к еще большей запутанности, но фразы типа:

"Бытие — это дар Божественного провидения"

"Бытие противостоит небытию"

нам мало помогут!

Незамысловатое иудейское "Бытие есть Бытие" ещё более усложняет вопрос. Самое скептическое из утверждений, несмотря на формулировку. Бытие — это просто Бытие, этим все сказано, и не стоит более разглагольствовать по этому поводу! Ах, но об этом можно еще много чего сказать! Мы часто ищем мысль, подходящую к слову, но терпим неудачу, в то время как Беркли приводит абсолютно убедительный аргумент о том, что бытие должно означать "мыслящее бытие" или "духовное бытие".

И здесь мы находим наше "Est" в сочетании с "Cogitatur"; аргументы Беркли оказываются "неопровержимыми, но неубедительными" (Юм), так как "Cogitatur", как мы увидели выше, подразумевает "Est".

Эти идеи непросты, и каждая влечет за собой следующую. Не является ли разногласие между ними в нашем мозгу доказательством полной недееспособности этого органа, или, может, это — пробел в нашей логике? Ибо все зависит от логики, не просто от истинности утверждения "А есть А", но от целостной структуры логики: от простых утверждений, превращающихся в чрезвычайно трудные в момент, когда они приходят на ум отвратительному гению, который изобрел "экзистенциальный выбор" для изучения этого вопроса, до более сложных и противоречивых силлогизмов.