Я забираюсь назад, и она немного удивленно смеется. Полагаю, она не думала, что я это сделаю. Хлопаю по месту перед собой и приподнимаю бровь.

– Мы едем или как?

Она качает головой, забирается и заводит двигатель. Я обнимаю ее за талию и наклоняюсь к ней.

– Ты сможешь сосредоточиться, если я буду обнимать тебя?

– Просто оставляй руки там, где я смогу видеть их, и тогда я не убью нас, – она ухмыляется, когда ее байк оживает.

Я никогда на самом–то деле не увлекался мотоциклами, хотя знаю, как ездить на них, но поездка на нем с Макензи вызывает во мне желание изменить это. Черт, да я буду ездить на козле, если это означает, что я буду так близко к ней.

Она выбирает длинную дорогу на выезд из города, и мы едем некоторое время, перед тем как оказываемся у клуба. Солнце за спиной и возможность обнимать ее – самая большая свобода, которую я испытывал в своей жизни. Я понял в тот день, когда увидел ее снимок, что навсегда изменюсь, и место позади нее на ее байке только подтверждает это.

Она открылась мне сегодня утром и рассказала о том, я знаю, чем никогда не делилась ни с кем, включая и своих братьев. Ее шрамы теперь мои. Я не хочу вставать между ней и клубом, но и просто хочу быть настолько же важным. Я хочу стать ее второй половиной, если она найдет место для меня в себе и в клубе. Сегодня она показала мне, насколько уязвимой может быть, а встреча с ее семьей – огромный шаг. Это мой шанс показать им, что Макензи значит для меня, и какое место я хочу занять в ее жизни. Я понимаю, что это важный шаг для нее, поэтому обнимаю ее чуточку крепче, когда мы подъезжаем к воротам.

Клуб совсем не такой, как я ожидал. Я представлял землю, лишенную травы, которая окружала бы какой–то склад. Я ожидал проволочного ограждения и дэт–металла, орущего из раздолбанной колонки. Я покрутился пару раз, но не многое было видно с улицы. От кирпичного, глухого забора, окружающего вход, создается впечатление, что что–то на подобии особняка покажется перед нами. Когда Макензи подъезжает ближе, она вводит пароль на клавиатуре, и двойные, железные ворота раскрываются.

Мы проезжаем по дорожке, обсаженной по бокам деревьями, около полумили. Я понимаю, что это старая ферма, преобразованная в их клубный дом, и да я впечатлен. И будто читая мои мысли, Макензи начинает рассказывать о месте, по которому мы едем.

– През, прости, семья Лукаса долгое время владела этой фермой. Когда он ушел с военно–морской службы, он превратил это место в то, каким оно стало сегодня. На восточной части собственности есть полный гараж с публичным входом. Но, чтобы зайти дальше него тебе понадобится пароль, поэтому мы остаемся защищенными за стенами. Кирпичный забор построен только в передней части собственности, остальная часть – десятиметровый стальной забор с колючей проволокой. Никогда не вредно быть осторожным. На западной части – стрельбище, но мы проедем мимо него и для начала я покажу тебе клубный дом. Всего здесь около двухсот акров, но большая их часть – леса, и она неразвита. Несколько из наших парней любят затеряться на несколько недель, и там есть несколько небольших домиков. Здесь достаточно живности для охоты и есть озеро с большим количеством рыбы, на случай если кому–то захочется задержаться на большее, чем парочку недель.

Мы подъезжаем к главному дому, и он просто огромен. Он похож на старый фермерский дом, но со стороны можно сказать, что он был модернизирован в течение нескольких лет. Парочка байков припаркованы перед входом, и недалеко ходят несколько парней. Макензи не останавливается для приветствия, всего лишь приподнимает подбородок в сторону одного здорового парня, а он кивает своей головой в сторону стрельбища.

– Это же был Лукас, да? – спрашиваю я, пока мы направляемся в сторону полигона. Я видел несколько его снимков, когда раскапывал информацию, но, похоже, он стал еще больше после отставки из ВМФ.

– Угу. Уверена, что он присоединится к нам через секунду, – отвечает она, но кажется не в восторге от этого.

Когда мы добираемся до стрельбища, и я замечаю часть забора, которая выглядит, будто была повреждена. Около ста метров нового ограждения были недавно возведены, а земля выжжена в том месте, где, должно быть, произошел взрыв. Полигон представляет собой большое кирпичное строение, и я вижу, что та часть, что к нам лицом, свежее, чем остальное.

– Они отсюда зашли?

– Да. Долбанные ублюдки, – произносит она, и я слышу злость и боль в ее голосе. Она слезает с байка, и я вслед за ней. Мы стоим так где–то секунду, а затем я слышу рокот приближающихся мотоциклов. Я оглядываюсь и вижу еще три байка направляющих в нашу сторону.

– Круто, он друзей прихватил, – ворчит она, и я слышу, как сочится сарказмом ее голос.

Лукас паркуется, а следом и еще двое парней. Они все спрыгивают со своих мотоциклов и подходят к нам. Я всех их знаю по делу Макензи, и уверен, что и они меня тоже знают.

– Винсент Касано, федеральный агент, – произносит вместо приветствия Лукас, подтверждая, что он знает меня, и чем я занимаюсь.

Я принимаю решение выложить все карты на стол и рассказать всю информацию, которую я знаю.

– Лукас Хьюстон. Президент клуба «Призрачные Всадники», Канзас–Сити, Миссури, – перевожу взгляд правее от него, на следующего в его команде. – Эйб Таннер, по прозвищу Дикарь, Вице–Президент, – а затем влево. – Нокс Робертсон, так же известный как Скрайб, клубный казначей и неофициальный клубный хакер.

Лукас одаряет меня улыбкой и кивает в ответ.

– Похоже, мы уже все очень хорошо знакомы, Каспер, – произносит он и переводит взгляд на Макензи.

– Я привезла его сегодня пострелять и познакомиться с вами, парни. Подумываю, подержать его поблизости чуток.

Протягиваю руку и вцепляюсь в ее запястье. Это не собственнический жест, а жест единства. Я хочу, чтобы они понимали, что я не боюсь быть с ней, и не боюсь того, что последует за этим.

– Я буду рядом на неопределенный срок. Я хотел выразить вам, парни, свое уважение и дать всем вам понять, без утаек. Я понимаю, что я федерал, но всегда буду ставить ее на первое место и понимаю, что она идет вместе с клубом. Она для меня намного важнее, чем работа. Я люблю ее, и никуда не собираюсь исчезать, так что стоит к этому привыкнуть.

Я сжимаю запястье Макензи на своих словах, ощущая, как ускоряется ее пульс, но она ничего не произносит. Кажется, я наконец–то заставил ее замолчать.

Лукас смотрит на нее, и они безмолвно переговариваются. Он кивает в ответ, и снова переводит свой взгляд на меня.

– Пока что, это не проблема. Просто знай, что если обидишь ее, то отвечать будешь перед нами всеми. И у нас достаточно мест, чтобы спрятать тело.

– Понял. Я не сделаю ничего, что навредит ей или поставит под угрозу клуб, потому что понимаю, что это значит для нее. Мы, наверняка, не всегда будем сходиться во мнениях, но так в большинстве семей.

Эйб выходит перед Лукасом и протягивает руку. Я все еще держу Макензи левой рукой, поэтому протягиваю правую в ответ.

Он сразу же вцепляется в нее мертвой хваткой, но я даже не морщусь. Прямо сейчас он ищет мою слабость, но он не найдет ее.

– Добро пожаловать в семью, – ворчит он, отпуская мою руку и отступая к Лукасу.

– Так значит ты теперь – старик^[3]? – спрашивает Нокс, склоняя голову вбок.

Я слышу, как фыркает Макензи рядом со мной, и просто пожимаю плечами.

– Прошлой ночью я был ее Богом, так что это вроде как удар по моему самолюбию, но пока я на ее байке, мне плевать.

Лукас хохочет и оглядывается на Макензи.

– Он мне нравится. Повеселитесь на стрельбище, Кас, – желает он и подмигивает ей.

Я оглядываюсь и замечаю, что она покраснела. Перевожу взгляд обратно на парней, которые забираются на свои мотоциклы, собираясь уезжать.

– Эй, Кас, не забывай о том трюке с зубами, о котором я тебе рассказывал, – перекрикивает Нокс шум заведенных мотоциклов, и Макензи показывает ему в ответ «фак», но с улыбкой на лице.