Пока из будущего милиционера в армии готовили машину для убийства, у матери открылся рак легких. Именно это обстоятельство и помешало ему остаться служить по контракту. Сейчас же болезнь зашла столь далеко, что мать постоянно находилась в хосписе, расположенном в пригородном поселке. Устроить её помогла соседка по коммуналке, работающая там старшей медицинской сестрой, также в одиночку воспитывающая сына пятью годами младше участкового. За пятнадцать лет жизни в одной квартире, они практически стали одной семьей, и соседского Ромку милиционер давно воспринимал как младшего брата.

Младший лейтенант на цыпочках вошел в квартиру и, не зажигая света в длинном темном коридоре, хотел незаметно для соседей проскочить в свою комнату. Но на звук неожиданно громко захлопнувшейся входной двери из кухни выскочил семнадцатилетний, в этом году окончивший среднюю школу, Роман.

– Леха, ты что ли?

Участковый досадливо скривился, он не хотел сейчас никого видеть, но, тем не менее, отозвался:

– Я конечно. А ты думал кто?.. Здорово, – Алексей ответил на крепкое рукопожатие.

– Ты куда пропал?.. Блин! А с рожей что? Кошки драли?.. Или девки? – Роман как-то нервно хихикнул. – Ты меня впустишь, или как?

Младший лейтенант уже взявшийся за ручку двери в свою комнату, плечом ненавязчиво оттирал Романа от входа.

– Или как. Видишь, только со службы, устал, спать хочу, как из пушки. А ты с вопросами своими дурацкими. Отвали Ромка, позже, вечером поговорим.

Участковый лукавил. После суточного беспамятства спать он естественно не хотел. Но ему были крайне необходимы хотя бы пара часов одиночества, преодолеть смятение в мыслях и попытаться привести в порядок энергетику изрядно потрепанного организма. Однако Роман не думал отставать.

– Успеешь. Все равно, пока свою дозу никотина не получишь, не утихомиришься. А у меня дело к тебе, – цепко ухватив Алексея за рукав, он настойчиво тянул его на кухню.

Тот нехотя, но все же двинулся за приятелем. По пути, заглянув в висевшее на стене зеркало, искренне ужаснулся, и подумал, что в таком виде как минимум неделю на улицу показываться не стоит. С окончательно испортившимся настроением, участковый плюхнулся на скрипучий стул, подвинул ближе пепельницу, закурил, и угрюмо буркнул, обращаясь к Роману:

– Излагай.

Парнишка, пристроился на стуле напротив. Ладонью разогнав облако табачного дыма, закашлялся и нервно заметил:

– Окно слабо открыть?

– Ты меня за этим позвал? – Все сильнее раздражаясь, рыкнул Алексей.

На кухне повисла напряженная тишина, готовая в любую секунду взорваться скандалом.

Первым прервал молчание Роман. Крепко сжав голову ладонями, он глухо выдавил:

– Ленка пропала.

– Куда пропала? – По инерции все еще грубо переспросил участковый.

– Я в последний раз с ней на вокзале столкнулся, в понедельник, тринадцатого. Она там с какими-то двумя наркоманами крутилась, – не обращая никакого внимания на тон старшего товарища, продолжил Роман. – Естественно подошел, стыдить начал. Ленка ж до этого неделю дома не ночевала, мать с ума чуть не сошла. А она на меня матом, мол, не суйся не в свое дело. Потом вскочила вместе с этими уродами в автобус на Красный Бор и больше ее никто не видел. Мобильник вон «вне зоны» всю дорогу.

Алексей повернул пронзительно взвизгнувшую ручку оконной рамы, приоткрыл створку, впуская струю свежего воздуха. С досадой раздавил в пепельнице наполовину недокуренную сигарету.

Ленка, о которой шла речь, жила в соседнем доме, и была давней безответной любовью Романа. Алексей никогда не воспринимал его переживания всерьез. С кем в детстве не бывает? Но, вернувшись после службы в армии, с удивлением убедился, что парня заклинило не на шутку. И все было бы ничего, с таким упорством он мог вполне добиться взаимности, только вот его избранница выбрала кривую дорожку. Связавшись с криминальной компанией, бросила школу накануне выпускных экзаменов, и что хуже всего, по данным Алексея, пристрастилась к героину. Роман же, не воспринимая никаких доводов, продолжал обреченно бороться.

Участковый вытряхнул из пачки новую сигарету, щелкнул зажигалкой, глубоко затянулся:

– И что ты от меня хочешь?

– Помоги ее найти. Я чувствую, она в беде. Ты же милиционер, у тебя есть возможности.

– Да ни хрена у меня нет! Никаких особенных возможностей! – Алексей со всего маху стукнул кулаком по столу, так, что над подпрыгнувшей пепельницей взвилось серое облачко. – Я обычный участковый… У-част-ко-вый, – повторил он, для убедительности растягивая слово по слогам. Потом встал, подошел к сгорбившемуся на стуле Роману, опустил ладонь на его плечо, и уже спокойно, без эмоций, сказал: – Ладно, не напрягайся ты так. Что-нибудь придумаем. Только искать начнем завтра с утра, раньше не приставай. Мне действительно нужно отдохнуть.

Тот помолчал, а потом тусклым голосом спросил:

– С лицом-то, что на самом деле?

– С лицом? – Вопросом на вопрос ответил Алексей. – С лицом… – повторил он, задумчиво поглаживая пластырь на щеках, и вдруг, поддавшись безотчетному порыву начал рассказывать про непонятно-жуткие события последних дней.

Когда неожиданно увлекшийся участковый дошел до описания странного, так поразившего его лица, повествование прервал всхлип за спиной. Вздрогнув от неожиданности, младший лейтенант резко развернулся и увидел неслышно вошедшую мать Романа – Ольгу Васильевну. Бледная как полотно женщина, безвольно привалившись к дверному косяку и зажав рот ладонью, смотрела на Алексея налитыми ужасом глазами.

17 августа 2007 года. 05 часов 53 минуты. Колпинский район Санкт-Петербурга. Проспект Ленина, дом 62.

Она привычно проснулась на три минуты раньше звонка будильника.

Ей опять приснился все тот же кошмар.

Казалось, за семнадцать лет воспоминания должны не то чтобы померкнуть, а стереться, развеяться в прах…

Но, она опять, как наяву, задыхаясь и глотая слезы, отчаянно продиралась сквозь переплетение колючих ветвей. Запинаясь о выступающие из земли узловатые корни, с обжигающей ясностью понимала, что оставшегося на краю поляны, единственного любимого человека, больше никогда не увидит. И снова ледяная игла насквозь пронзала сердце, наполняя грудь нестерпимой болью, кровь оглушительно била в виски, а по подушке плыло соленое сырое пятно.

Ольга Васильевна Разумова до скрипа стиснула зубы и чуть слышно, чтобы ненароком не разбудить спящего в соседней комнате сына, застонала. Но, секунду спустя, привычно вытерев пододеяльником мокрые щеки, выключила так и не успевший зазвонить будильник, и легко соскочила с кровати.

В свои тридцать восемь она сохранила стройную фигуру, которая вкупе с привлекательным лицом продолжала притягивать мужчин. Однако кратковременные романы ни с одним из них так и не переросли в серьезные отношения. Сейчас Ольга Васильевна два-три раза в месяц тайком встречалась с женатым главным врачом хосписа, где работала старшей медсестрой. Престарелый, пятидесятипятилетний ловелас интересовал ее только в связи с занимаемой должностью. Аморальность этой связи не задевала женщину, слишком много ей пришлось пережить, одной, без помощи, поднимая ребенка. Ольга давно жила по принципу – цель оправдывает средства.

В хоспис она устроилась, когда тот был еще обычной больницей, специализирующейся на лечении онкологических больных. Поэтому, в своем статусе ветерана, Ольга имела авторитет в коллективе, пожалуй, выше, чем у главного врача. Однако было одно «но». Только он заверял акты о списании наркотических средств, а Ольга, используя служебное положение, давным-давно воровала морфий для продажи.

…Зимой девяностого, когда окончательно обрушилась привычная, пусть небогатая, но размеренная жизнь, в один из серых, оттепельно-слякотных январских дней, дорогу спешащей домой после работы медсестре преградил нагло вывалившийся прямо на тротуар громадный внедорожник. Вальяжно выбравшиеся из него бритые парни в лопающихся на крутых плечах черных кожаных куртках сделали предложение, от которого в те времена не было принято отказываться никому, а уж тем более беззащитной матери-одиночке.