Ее гибкое тело, молодое и старое одновременно, покрылось испариной. Блейд снова вошел, глубоко, сильно. Это была такая вершина эроса, какой он не мог представить раньше; ему казалось, что никогда не познает ее снова, не захочет познать. Но сейчас он был всего лишь хищным, бесчувственным животным — таким же, как стонавшая под ним самка.

В редкие моменты просветления, глядя в искаженное лицо Беаты, он видел, что у нее вставные зубы, искусно выточенные из кости. Упавший на пол парик обнажил жалкую поросль коротко остриженных пепельных волос, покрывавших ее голову.

Наконец случилось то, чего он добивался с таким неистовством — она запросила пощады. Тело женщины изогнулось, раздался пронзительный вопль, и она обмякла в его объятиях. Потом дрожащие руки оттолкнули Блейда.

— Иди… Уходи немедленно… — Ее глаза оставались закрытыми. — Я не желаю смотреть на тебя сейчас, когда наступило пресыщение. Я знаю, что в такой момент могу… Иди, быстро! Будь ты обычным человеком, я велела бы убить тебя. Уходи, Блейд… быстро! О тебе позаботятся.

Он стоял над ней, сдерживая подкатившую к горлу тошноту. Его ноги подрагивали от слабости; чувство отвращения к самому себе пронизало его. Парик королевы валялся на полу, и в слабом свете гаснущей свечи Беата казалась старой ведьмой с лысым черепом и раскрашенной маской вместо лица.

И все же он рискнул:

— Но мой человек? И принцесса Талин? Будет ли эта ночь платой за их безопасность?

Ее лицо, усталое, сонное, слегка дрогнуло, и он расслышал шепот:

— Я не могу обещать тебе это, Блейд… Мои люди жаждут зрелища… крови и развлечений… Так я властвую над ними… Но в эту ночь ты заработал право на попытку. И тебе будет дана возможность спасти их и себя. Только это я могу обещать… Теперь иди — прежде, чем я забуду, какое наслаждение ты мне подарил, и прикажу убить тебя!

За занавесом послышался шорох, и две юные девушки скользнули в комнату. Одна из них подняла с пола черное одеяние и набросила его на спящую королеву. Затем, не глядя Блейду в лицо, они проводили его в коридор и передали вооруженным людям.

Блейд не вернулся в темницу, где ждал Сильво — если тот был еще жив. Его отвели в большую камеру, вырубленную прямо в скале. Охапка шкур, брошенных в углу, заменяла постель, на столе были приготовлены еда и питье. Стража оставила его тут; потом разведчик услышал, как лязгнул, задвигаясь, огромный засов.

Узкое окно камеры выходило на море. Блейд, усталый до изнеможения, бросил взгляд через решетку, пытаясь угадать, что несет следующий день. Он уже наступил — серый, сырой, и туманный, простирающий бледный свет над прибоем, что стонал внизу, словно толпа потерянных душ. Замок пробуждался от сна, наполнялся живыми звуками — шорохами шагов, звоном оружия, протяжными криками сменяющегося караула.

Он думал о Талин, о том, какая судьба ждет его маленькую принцессу. Вряд ли ее убьют, если Беата хочет получить за нее выкуп от Вота Северного; однако полной уверенности в этом не было. Король Вот и Беата — родные брат и сестра, а Блейд знал, какая ненависть может пылать между кровными родичами.

Со слабой улыбкой он отвернулся от окна; он не желал Талин плохого. Она была всего лишь капризным ребенком — правда, не таким уж ребенком, поскольку не раз уже ввергала в искушение его плоть, — и он был бы рад увидеть ее снова. В планах Блейда девушка играла большую роль. Он тоже собирался получить за Талин выкуп — и не меньший, чем королева Беата. Если ему удастся доставить девчонку к отцу, он сможет надеяться на его расположение и, следовательно, на определенный статус в этом новом мире. В мире, где он должен теперь жить… И он будет жить! Блейд поклялся в этом.

Затем, как человек практичный, он решил, что должен отдохнуть перед новыми испытаниями, которые готовит грядущий день. С этой мыслью Блейд улегся на кучу мягких шкур и через минуту уже спал.

Королева Беата не обманула своего нового возлюбленного: Блейд получил свой шанс. Правда, он оказался близок к нулю. Разведчика снова ждал поединок, и на этот раз — более серьезный, чем в Сарум Виде, хотя у его противников не было ни мечей, ни секир, ни копий. Они в этом не нуждались.

Перед схваткой Блейд получил возможность обменяться парой слов с Сильво и Талин. Их привязали к столбам в огромном внутреннем дворе Крэгхеда, где собралась распаленная, жаждущая крови толпа подданных Беаты. Королева была щедра; кроме зрелища, придворных и челядь ожидали столы, заставленные блюдами с мясом и кувшинами с пивом и вином. День выдался сырой и мрачный, холодный туман с моря окутал замок Скалистой Вершины, скрадывая звуки.

Но никакой туман не мог заглушить злобный рык голодных медведей, метавшихся в клетке.

— Тунор сохрани нас! — пробормотал Сильво. Впервые Блейд заметил в его голосе неприкрытый ужас. Его слуга был привязан к столбу прочной веревкой; уродливый и страшный, в одежде, осыпанной гнилой соломой, перепачканной нечистотами, он походил на уличенного в преступлениях висельника. Даже сам Блейд не стал бы этого отрицать; что касается зрителей, осыпавших Сильво насмешками, то косоглазый явно не вызывал у них симпатий. Страх, однако, не заставил слугу потерять голову и его черные глазки возбужденно блестели, когда он шептал Блейду свои советы.

— Я знаю, хозяин, если Тунор спасет нас, то лишь с твоей помощью. Так что слушай хорошенько… слушай… — он едва не заикался от возбуждения. — Вся надежда на то, что ты быстро свалишь одного медведя. Понимаешь — сразу же! Тогда другие могут заняться свежатинкой… они, знаешь ли, охотно поедают друг друга… Ты выиграешь время! А время, хозяин, тебе пригодится. Ты видишь, как расставлены столбы? Эта ведьма, Беата, да поразит копье Тунора ее злое сердце, устроила тебе нелегкий выбор!

Да, так оно и было — столбы вкопали на расстоянии пятидесяти футов один от другого, и Блейд мог защищать только один из них. Ему предстояло сделать выбор между Сильво и принцессой Талин.

Помахивая своей тяжелой сверкающей секирой, разведчик выслушал Сильво и бросил взгляд на королеву Беату, восседавшую на резном деревянном троне под темно-красным балдахином. Замысел ее казался очевидным. Блейд знал, что королева не собирается приносить в жертву Талин, чтобы потешить толпу. С другой стороны, смерть ничтожного слуги не имела никакого значения и могла развлечь обитателей Крэгхеда. Он также заметил, что около каждого столба за массивными деревянными барьерами находятся несколько лучников; как раз в этот момент один из капитанов королевы давал им какие-то указания. Блейд без труда мог догадаться о содержании этих инструкций, угадать их. Ему был предоставлен шанс спасти свою жизнь, жизни Сильво и Талин от медвежьих клыков. Если он справится с этим делом на сто процентов — прекрасно; зрители получат удовольствие, а единственной потерей будут три медведя. Однако он мог не успеть. Тогда, как считала Беата, Блейд станет защищать Талин, предоставив медведям разорвать Сильво на клочки. Толпа насладится кровавым спектаклем, а королева велит прекратить побоище, чтобы сохранить двух наиболее ценных пленников: Блейда — для себя, Талин — ради выкупа или иных выгод, которые удастся выжать из ненавистного брата,

Итак, лучники являлись страховкой — на тот случай, если что-нибудь пойдет не так. Блейд жестко усмехнулся. Он был готов биться об заклад на любое из двух лезвий своего Айскалпа, вновь возвращенного ему, что верно рассчитал ход событий. Похлопав Сильво по плечу, он произнес несколько слов, чтобы подбодрить его; но они оба знали — если дело дойдет до выбора, Блейд будет защищать девушку и предоставит слугу покровительству Тунора.

Сильво понимал это. Он подмигнул Блейду и шепнул:

— Уверен, ты сделаешь все возможное, хозяин, однако я — ничтожество и мразь по сравнению с госпожой. И тебе, и мне это понятно. Но ради печени Тунора не забывай, что ты — колдун… и постарайся использовать всю свою мудрость.

Снова похлопав слугу по плечу, Блейд отвернулся. Что он мог ответить? Повернувшись, он направился к столбу Талин. Толпа приумолкла, потом раздалось приглушенное многоголосое бормотание. Эти люди не видели прежде такого могучего воина и как будто понимали, что вряд ли когда-нибудь еще встретят подобного человека.