Подпрыгнув, Блейд с ювелирной точностью опустился на грудь поверженного титана, ощутив, как его кости трещат и ломаются под каблуком. Удар был страшен; сокрушив броню плоти, он раздробил два ребра, и одно из них пронзило сердце.

Блейд смахнул со лба капельки пота и сделал шаг назад. Огромная туша на земле не двигалась. Хаст умер мгновенно; никакой агонии, подергивания конечностей, хрипов и стонов. Только из уголка распяленного рта вытекла струйка густой багровой крови — очевидно, сломанное ребро задело легкое. Озирая эту картину, странник почувствовал удовлетворение — как всякий мастер при виде искусно выполненного дела.

— Ты все-таки прикончил его!

Блейд обернулся — сзади стоял Марл Рилат, и его глаза метали молнии. За спиной децина ровной шеренгой растянулись кантийские солдаты с копьями, ветерок шевелил черные плюмажи на их шлемах; с другой стороны подступал Пинок с желтокожими.

— Я сломал ему два ребра, в точности, как ты заказывал, — громко произнес Блейд, заметив в зрачках Пинка мгновенный просверк злобы. -Остальное — в руках Найлама, нашего Небесного Отца. Если он умер, значит, Корана позвала его в свое царство.

— Какой заказ? Какая Корана? Что ты болтаешь? — прошипел децин, побагровев от ярости.

— Я, Ич Блодам, человек недалекий и прямодушный, говорю все, как есть, — Блейд ухмыльнулся, глядя, как перекосилась физиономия Марла Рилата. — Ты нанял меня десятником и заплатил вперед за треть года — при условии, что этому парню — он ткнул мертвое тело носком башмака, — будут сломаны два ребра. Какие, ты не уточнил, положившись на случай и решение богов. Они и решили, — он снова пнул труп хаста. — Чем же ты недоволен, децин? Либо надо давать точные инструкции, либо полагаться на мозги Ича Блодама, — его улыбка стала еще шире.

— Значит, тебя подговорил этот краб? — Пинок кивнул на кантийца, и его темное лицо потемнело еще больше. Хасты из десятка покойного сгрудились за ним, злобно ворча, и сквозь толпу начали пробиваться на подмогу угхи. Кантийские солдаты опустили копья, направив их на гасильщиков; они действовали с уверенностью профессионалов, привыкших усмирять бунтарей.

— Меня никто не подговаривал, — Блейд с наигранной гордостью уставился на десятника угхов. — Мне дали задание, и я его выполнил. Готов вернуть деньги, если у него сломано больше двух ребер! — Он пнул мясистый бок Шкуры в третий раз и, покосившись, увидел Мака и Джефайю-финареота, занимавших позицию у него за спиной. Молотки и мачете были при них.

Марл Рилат, обычно спокойный, буквально трясся от ярости; похоже, его служба в рангаре гасильщиков, нехлопотная и прибыльная, стремительно подходила к концу.

— Ты пытаешься оболгать своего командира, и ты убил солдата из моей сотни, — заявил децин. — Правда, я готов засвидетельствовать, что он напал на тебя первым.

— Хорошо, — произнес Блейд. — Что дальше?

— А дальше я отдам тебя Стражам Порядка, — Рилат кивнул на воинов с черными плюмажами. — Я отдам тебя войсковым судьям, и они…

— Никому ты его не отдашь, децин! — раздался вдруг сильный уверенный голос, — Теперь это мой человек!

Через толпу, небрежно расталкивая гасильщиков, пробирался высокий альбаг в чешуйчатой броне, светловолосый, с длинными усами. За ним плотной сомкнутой колонной шли рослые воины с секирами в руках, и было их не меньше трех десятков. Этот отряд производил впечатление несокрушимой мощи, и разноплеменное воинство палачей раздавалось перед ним словно морские воды. Внешне эти люди напоминали Шрама, но в их лицах, замкнутых и суровых, не было и следа угрюмости; они казались гордыми, сознающими свою силу и значение.

Их длинноусый предводитель положил руку на обнаженное плечо Блейда.

— Это мой человек, клянусь топором Гирларла!

Повторив это, он с вызовом уставился на децина.

— Как скажешь, агар, — Рилат пожал плечами. — Он из Кассны, не кантиец, и я знаю о твоих привилегиях союзника. Ты можешь поговорить с нашим текадом и выкупить его контракт.

— Сейчас и поговорим, — заявил длинноусый. — Эй, Кирд! Сбегай в лагерь за монетами!

— Да, атар, — раздался густой бас, и один из альбагов отделился от отряда.

— Эй, погоди, почтенный… — Блейд опомнился, сообразив, что стал предметом купли-продажи. — Я не один, со мной еще двое. И без них я не пойду!

Он не имея ничего против перекочевки из этого лагеря за нужниками в стан альбагов, так похожих на древних скандинавов или саксов и выглядевших весьма представительно, но не хотел терять своих людей. Особенно Джефайю, которого хасты прикончили бы в ближайшую ночь.

— Вот эти? — вождь альбагов оглядел Джефа и Мака, — Ну, с финареотом хлопот не будет, а что касается второго… Ты ведь кантиец? — спросил он бывшего сакора, скользнув взглядом по обрубку уха.

— Кантиец, — мрачно подтвердил тот.

— Тогда твоя судьба в руках текада, парень. Но могу обещать, что ради него, — альбагский атар кивнул на Блейда, — я не поскуплюсь. Отслужишь, меченый! — он снова покосился на обрубок.

— Отслужу, — сказал Мак и отступил назад.

— Тогда все! Расходитесь! — децин, перешагнув через колонноподобные ноги Шкуры, ткнул пальцем в двух ближайших хастов. — Ты и ты! Убрать эту падаль в ров! — Он поглядел на огромное тело и снова вытянул руку: — Еще ты и ты! Да поживее!

— Погоди, децин, — Пинок все еще не собирался успокаиваться, — мы не закончили с этим делом!

— Не учи меня, свиное дерьмо! — Марл Рилат сильно толкнул темнокожего угха в грудь, сделав знак Стражам Порядка. Те, наставив копья, с невозмутимой уверенностью начали надвигаться на толпу.

Блейд внезапно почувствовал усталость.

— Пошли, парни, — он повернулся и подтолкнул Джефа и Мака вперед. -Децин Марл Рилат — это вам не Ич Блодам, он разберется без нас.

И, выпустив эту парфянскую стрелу, странник зашагал к своей палатке.

Вождь альбагов пришел к вечеру, когда Блейд выспался после обеда и выслушал сетования Джефайи. Рыжий фанариот был очень огорчен — не исходом поединка, разумеется, а тем, что не догадался поставить на мастера Дика кругленькую сумму. Как выяснилось, в толпе набежавших гасильщиков вовсю заключали пари — сколько времени продержится нахальный касс против Шкуры и с какого удара ляжет на землю. На его победу никто не ставил, так что Джеф мог бы удесятерить хозяйский капитал.

Ни Бороды, ни Шрама в палатке не было. Блейд выгнал их, заявив, что ненадежные люди ему не нужны, и пригрозил переломать кости, если провинившиеся сунут нос в шатер. Мак, испытавший утром немало волнений, пообедав, тоже завалился спать, а потом принялся пререкаться с Джефом. Он упрекал рыжего морехода в меркантильности, называя всех финареотов презренными торговцами и игроками, готовыми поставить на кон мать родную. Великий Найлам, они были совершенно лишены понятия о воинской чести! Купцы, рыбаки и пахари, разучившиеся держать в руках меч!

Джефайа не оставался в долгу и отвечал в том смысле, что гордых воинов кормят именно купцы, рыбаки и пахари, а что касается денег, то они не менее важны, чем мечи. Даже тупой краб вроде Уха способен это понять! А если не поймет сейчас, то — Великий Найлам! — вспомнит о словах Джефа-финареота, когда захочет выпить, а в кошельке окажется только пустота. И вообще, существует масса проблем, которые нельзя разрешить оружием, а вот деньгам подвластно все.

На это Мак ответил, что власть над миром дает сталь, а не золото, но Джеф возразил, что золото тоже дает власть, только без драки и лишней крови. Прислушиваясь к этому спору милитариста с пацифистом, Блейд подумал, что и в этом мире люди не могут уравновесить два таких благородных металла, как железо и золото, а затем задремал. Ему уже начало сниться необъятное брюхо Шкуры, в которое он молотил кулаками, как в барабан, когда за порогом лязгнул металл и в палатке появился вождь альбагов.

Странник припомнил, что звали его Хэмб и что титул атара примерно соответствовал земному графу или барону. Выше стоял контарран империи -герцог или князь, затем шел контар — король, вассальный владетель, союзник или враг. Высший титул, императорский, в Ханнаре носили только Великий и Победоносный Гесталион Фралла Куз, Отец Народа, владыка половины мира, и правитель Силангута, огромной страны за Морем Восхода.