- Что за чучела огородные? - невольно вырвалось у оторопевшего капитана.- Чехи, что ли? Или итальянцы?

Танков такого типа он еще не видел: громадные, неуклюжие, с высокими башнями, фальшбортами, опорными катками разного размера, дегенеративной башенкой и крохотной малокалиберной пушкой. Едва снаряды, выпущенные из орудий KB, подожгли несколько этих монстров, остальные тут же остановились, из башен их высунулись палки с белыми тряпками.

- Прекратить огонь,- распорядился Алексей.- Вроде сдаются.

Странные были пленные. Одетые в незнакомую, явно не германского покроя форму, они старательно тянули руки вверх и при этом чему-то блаженно улыбались, лопоча на неведомом языке. Мобилизовав все свои познания в области иностранной речи, Часов напористо выяснял у долговязого рыжего офицера:

- Чех, поляк, итальяно, франсе, мадьяр?

Тот отчаянно замотал головой:

- Ноу, сэр, айм инглишмен, Манчестер... - И добавил понятнее: Гитлер капут.

- Это я и без тебя знаю, что капут,- проворчал Часов, затем крикнул своим орлам: - Мужики, кто в школе английский учил?

Переводить вызвался младший лейтенант Сафонов из второй роты. Оказалось, что английские подразделения на танках "Валентайн" охраняли тылы группы армий "Юг", но британцы воевать с русскими не желают, а потому охотно сдаются и даже готовы присоединиться к Красной Армии.

Майор Роберт Симмонс передал Часову карту, на которой были нанесены немецкие позиции в этом квадрате, а заодно пожаловался, что "гансы" обращаются с союзниками, как настоящие скоты - послали в эту дикую страну, однако не обеспечили англичан горячей водрй и даже... С переводом слова "пипифакс" Сафонов не справился, но Боб показал жестами, и стало ясно, что речь идет о туалетной бумаге. Симмонс так я не понял, по какой причине русские офицеры разразились громовым хохотом.

Вдруг британец спохватился и начал что-то энергично объяснять. Сафонов слушал, кивал, потом доложил Часову:

- Товарищ капитан, вроде бы два батальона ихней бригады взбунтовались и ведут бой с немецким гарнизоном в райцентре Козинцы - там не меньше батальона СС. В общем, просит оказать помощь.

Через минуту Алексей уже перекрикивался о командиром полка при посредстве хрипучей танковой радиостанции:

- ...Товарищ подполковник, так у меня ж пехоты нет!

- Где ты сейчас?

- Стою на опушке леса возле развилки дорог перед колхозом имени Пищенко. Отсюда до Козинцов мне десять минут ходу, разведку я уже выслал. Подбросьте хоть роту мотострелков, а лучше батальон. Ведь если я возьму райцентр - вся ихняя сто тридцать пятая дивизия в мешке задохнется!

- Понимаю, сынок,- вздохнул подполковник.- Все понимаю. Только нет у меня пехоты. Остапенко наступает левее, уступом позади соседнего хозяйства... А другие два моих батальона увязли в пятке верст от тебя, ведут тяжелый бой... Ты уж придумай чего-нибудь там, на месте.

Кое-как объяснившись с англичанином - что называется, "на пальцах" Часов втолковал ему свой замысел. Тихоходные "Валентайны" Симмонса двинулись на подмогу своим батальонам, которые уже изнемогали под натиском эсэсовцев, а сам Часов обошел Козинцы вдоль берега безымянной речушки, ворвался в райцентр и ударил фрицам в тыл. Огонь тяжелых танковых пушек быстро утихомирил немцев, и те, огрызаясь в отдельных узлах сопротивления, сложили оружие.

Часа через два подоспели главные силы полка, а с ними - батальон пограничников из войск НКВД. Пленных - и немцев, и англичан - отправили под конвоем в тыл.

- Ой, будут у тебя, хлопец, неприятности,- сочувственно предостерег подполковник.- Зря ты англичан использовал... Одна надежда - есть у тебя заступник в Кремле, который не забывает о том вашем разговоре.

- Так уж и не забывает,- буркнул подавленный Алексей.- Делать ему больше нечего - меня помнить.

- А ты не сомневайся. Точно, помнит. Пришел приказ из штаба армии: ты теперь майор. Так что надейся на лучшее.

После привала полк возобновил движение, форсировал вброд речку, но вынужден был снова притормозить, дожидаясь отставших соседей. За ночь к ним присоединились остальные "хозяйства" 14-й дивизии, в темноте машины заправились горючим, загрузили боеприпасы, и на утро механизированная армада продолжила марш на Львов. Параллельной дорогой двигалась кавалерия, а километрах в двадцати догоняла стрелковая дивизия. Впереди их ожидала оборонительная полоса, оборудованная немцами по берегу Буга.

Часов был уверен, что за форсирование большой реки придется заплатить большой кровью, и уже прикидывал, как бы половчее взять мост внезапной атакой. К счастью оказалось, что переправа еще затемно захвачена парашютным десантом.

Танки спокойно переползли на южный берег Буга, но здесь застряли надолго - двое суток отражали неистовые атаки эсэсэвских дивизий "Викинг" и "Мертвая голова", вооруженных какими-то новыми тяжелыми танками - не то "Пантера", не то "Тигр". Снаряды среднего калибра отскакивали от их брони, и немцы настурно лезли вперед, легко расправляясь даже с Т-34.

Перелома удалось достигнуть, лишь когда Часов, собрав в кулак все КВ-3, ударил "Тиграм" во фланг. Потеряв десяток машин, немцы отступили. Зa эти полсотни часов дивизия потеряла три четверти машин и две трети личного состава.

Бои продолжались с переменным успехом. Только 9 июня, когда на плацдарме, кроме 7-го корпуса, cocpедоточились части и соединения двух общевойсковых армий, удалось отбросить немцев и возобновить наступление, Львов был взят без танкистов майора Часова - это сделали наступавшие навстречу войска Украинского фронта. Главные силы группы армий "Юг" очутились в грандиозном мешке, расстеленном от Бродов до Житомира.

10.

5 августа Сталин выступил по радио, подводя итоги войны, которая длилась уже почти два месяца. В обычной своей насмешливой манере, откровенно издеваясь над "венским сифилитиком, вечно трезвым вегетарианцем в ефрейторском звании", он поведал о разгроме северного и южного флангов германской армии. "Правда, на центральном участке фронта,- признал он,немцы продолжают удерживать часть Белоруссии, Северной Украины и Прибалтики, но думаю, что вскоре Красная Армия приведет фашистов в чувство и освободит последние участки советской земли".

Сталин говорил о колоссальном превосходстве нашей военной техники, нашего оружия, созданного героическим ударным трудом замечательных советских рабочих, инженеров, ученых. Разумеется, Верховный подчеркнул, что лишь социализм позволял построить могучую промышленность и создать непобедимую Армию. Еще он сказал, что главная сила нашей родной Красной Армии заключена даже не в количестве и качестве оружия, но - в качестве человека нового типа, тоже созданного Советской Властью под водительством Партии Большевиков.

- Такого человека,- сказал Сталин,- не знала мировая история.

Звучавший из тысяч радиодинамиков голос с хорошо знакомым кавказским акцентом спокойно называл колоссальные цифры вражеских потерь: 3 миллиона убитых и раненных, 1100 тысяч пленных. Сталин понимал, что данные о потерях противника, ежедневно сообщаемые с фронта, многократно завышаются войсковыми инстанциями, но тем не менее привел эти цифры, так как искренне верил: народу будет приятно узнать об истреблении миллионов врагов. Еще он привел леденящие душу факты о гитлеровских зверствах во временно оккупированных областях и республиках: о сожженных заживо детях, о тысячах расстрелянных, раздавленных танковыми гусеницами, о разрушенных деревнях, городах, заводах, разграбленных музеях и райкомах партий.

Потом Сталин поведал, что намерен освободить от немецко-фашистского рабства все народы Европы и добавил: "Если нервая мировая война привела к образованию одного социалистического государства, то не стоит сомневаться, что война нынешняя может закончиться возникновением еще нескольких социалистических государств на разных континентах.

- Наше дело правое, мы победим. Победа будет за нами, - закончил он.

Вернувшись в Кремль из студии наркомата связи, Верховный принял Гарри Гопкинса, личного посланника президента США. Переговоры велись дружелюбно и доверительно, но жестко. Сталин откровенно сказал, что военные усилия Советского Союза напряжены до предела, страна остро нуждается в промышленном оборудовании, тяжелых бомбардировщиках, цветных металлах, грузовиках, медикаментах, продовольствии. Кроме того, для новых кораблей требовались мощные паровые турбины, которые прежде поставлялись из Франции, потом из Германии со Швейцарией, а теперь эти тсраны прекратили поставки. Как следствие, СССР достраивает очередную серию линкоров и крейсеров, а двигателей для них нет...