Рейкс подошел к камину, поднес огонек зажигалки к бумаге, посмотрел, как буквы сжимаются и исчезают, потом бросил пепел на угли и перемешал кочергой. Вернувшись к столу, он подписал расписку и подал ее мисс Виккерс вместе с ручкой. Она старалась не смотреть ему в глаза. Он тепло улыбнулся и взял ее стакан.

– Думаю, еще глоток виски вам не повредит, верно?

Она кивнула и снова начала суетливо копаться в сумочке. На сей раз оттуда появились сигареты и зажигалка. Рейкс тем временем разливал виски. «Беспокойная мисс Виккерс, - подумал он. - Когда-нибудь придется ее убить». Он вернул ей стакан. С извиняющейся улыбкой она взяла его дрожащей рукой.

– Итак, что означает это письмо?

– Мне поручено отвезти вас в условленное место завтра утром. Это займет часа три.

– Ясно.

Хотя потрясение было велико, он легко овладел собой - за его самообладанием стояли годы тренировки. Рейкс надеялся, что такой день никогда не наступит; да что там, готов был держать любые пари, что не наступит, и все-таки готовился к нему. Что же случилось? Ведд и он, и Бернерс были предельно осторожны. Очевидно, произошло, что-то совершенно непредвиденное.

– Я заеду за вами около девяти, - прервала его размышления Белла.

– Где переночуете? - На мгновение Рейксом овладела отчаянная мысль: «Если кончать с этим, то сейчас же». Но он тут же отверг эту идею.

– В Эггсфорде. Отель «Лиса и Гончие». - Белла улыбнулась. Ее скованность исчезла без следа. Девушка поправила прическу. Потом, не из сочувствия к Рейксу, а притязая скорее на некое родство по несчастью, продолжила: - Мне жаль, что я принесла такую весть. Не думайте, будто я не понимаю ваших чувств. Ведь нечто подобное случилось и со мной.

– Он мужчина, конечно?

– Да. Но не расспрашивайте меня ни о чем. Я должна привезти вас, и только. Может быть, дело не так худо, как вы воображаете. То есть… ну, со мной ничего страшного не произошло. В чем-то мне стало даже лучше, чем раньше, кроме… - Она умолкла.

– Кроме чего?

– Ну, кроме того, что потом - как бы хорошо ни шли дела - я уже не принадлежала себе. Словом, я потеряла свободу. Но с вами, видимо, будет иначе. Вы мужчина, а мужчиной нелегко овладеть, правда? Не то что женщиной. Мы, видимо, почти хотим в чем-то вам подчиняться… Я не знаю, - вздохнула она. - По-моему, я болтаю вздор просто так, понимая ваше состояние, чувствуя в нем долю и своей вины.

Она пыталась успокоить его. А Рейкса не надо было успокаивать. Он был недосягаем для утешения. Белла напрасно теряла время. Он думал только о грядущем, готовился к нему, зная, что необходимо изменить его в свою пользу.

По привычке он тепло улыбнулся, понимая, что она истолкует улыбку как благодарность за утешение, нагнулся и помог ей встать.

– Не беспокойтесь за меня. И не поднимайтесь сюда завтра. Я сам спущусь к дороге.

Рейкс проводил ее до машины, открыл дверцу. Когда Белла нагнулась, садясь за руль, он увидел ее шею - тонкую ж беззащитную. Один удар ребром ладони сломал бы ее. Но удар этот не принес бы избавления. Нет, она не тот человек, кого надо убрать в первую очередь.

Белла потянулась к зажиганию, повернула голову и посмотрела на Рейкса. Ее лицо под слишком толстым слоем косметики светилось сочувствием, и она снова повторяла надоевшие фразы:

– Я в самом деле понимаю вас. Я тогда чуть с ума не сошла. Но в конце концов все стало нормально. Во всяком случае лучше, чем могло бы быть.

Рейкс посмотрел, как машина выехала на дорогу, и вернулся в дом.

Белла лежала в постели и вспоминала Рейкса, его гостиную. Сначала ей показалось, что они не найдут общий язык. Он смотрел на нее, и это читалось в его глазах. Она знала таких людей, их голоса, уверенность в себе - нечто, заложенное в них с детства, что они не теряют, даже если идут по миру или становятся за прилавок кондитерской. И все-таки она жалела этого человека. Ему, наверно, было ужасно тяжело в ту минуту. Разве она не понимала, не прошла через это сама? Любой другой на его месте испугался бы. И войди он сейчас в номер, она впустила бы его к себе в постель, отдала бы ему в утешение свое тело и тепло нескольких минут забвения. Но потом, пошевелив длинными ногами под простыней, она поняла, что лукавит. К черту жалость и забвение… Она просто хотела его как мужчину. Мужской твердости, долгих жадных спазм страсти - вот чего она хотела. Он - ее мужчина. Именно он должен был оказаться в этой переделке. Он уже не первый, кому она отвозила запечатанные сургучом конверты. Но он был первым, кто принял его, не дрогнув. Да, он не такой, как все, и Белла понимала, что многое бы с радостью ему отдала. Она думала о его твердом налитом теле, об открытом, спокойном, умном лице, о той улыбке, что смущает других, об уверенных, почти не мигающих голубых глазах.

Белла села, включила свет и нашла сигарету. Закурив, посмотрела в зеркало.

Мейбл Виккерс. Родилась 7 февраля 1945 года (поэтому ее знак Зодиака - Водолей). Сегодня в «Дейли Мейл» в своем гороскопе она прочла: «В воздухе висит спокойствие, вы заведете новых друзей и упрочите старые узы». На упрочение старых уз ей было наплевать, а вот новые друзья всегда кстати, если могут дать то, чего так недостает…

Ее отец - зенитчик из частей противовоздушной обороны - погиб в автомобильной катастрофе в Италии за месяц до ее рождения. Это было, в общем, к лучшему: много позже Белла узнала, что не он был ее отцом. Но все же она думала о нем как об отце, хотя он был для» нее не более чем именем, туманной и противоречивой материнской болтовней. Мать вновь вышла замуж в сорок седьмом; энергичная полная женщина, которую не интересовало почти ничего, кроме самой себя; веселая, счастливая - душа всех застолий, что собирались за графином крепкого портера и парой бутылок джина. Она вышла замуж за трактирщика, и они завели небольшую пивную в Хедингтоне, неподалеку от Оксфорда. Семнадцатилетней девушкой, после нескольких лет вялой учебы в школе и шести месяцев в колледже для секретарей, Белла устроилась машинисткой в одну из компаний. Полгода спустя отчим стал приходить к ней в спальню по ночам, «развлекать» грубоватыми шутками, что в конце концов превратилось в грязное заигрывание. Когда они пожаловались матери, та очень удивилась, но не желая нарушать покой в семье, дала ей пятьдесят фунтов из денег, отложенных на «черный день», и отправила в Лондон.

В шестьдесят втором она поселилась в квартире с двумя девушками, поступила служить в страховую компанию и - сама не зная почему - начала в свой обеденный перерыв воровать разную мелочь в магазинах. Сначала в крупных универмагах - там было легче, а потом и в магазинах подороже. Украденное продавала - в основном подружкам и их приятелям, объясняя, что знакома с людьми в торговых кругах и может дешево все покупать. Ее не поймали ни разу.

Первая действительно полная и не разочаровавшая связь была у Беллы в середине шестьдесят третьего года с женатым мужчиной. Раз в неделю он снимал номер в Эст-Эндском отеле, приходил в шесть, раздевался, делал перед окном зарядку, а потом занимался с Беллой любовью до семи часов. В следующие четверть часа они опорожняли бутылку виски, и он уходил. Ее воровство он считал удачной забавой, поощрял его и помогал сбывать похищенное. Вскоре Белла перешла на работу секретаршей в один их международных банков на Кэннон-стрит. А через неделю перестала воровать: оказалось, у нее хорошая память на цифры и счета, а в правой руке заложены выдающиеся способности к подделке подписей. Женатый любовник, восхищенный ее новыми способностями, наградил ее тем, что оставался теперь в отеле на всю ночь, а раз в два месяца проводил с ней целый уик-энд в Брайтоне. Они решили накопить двадцать тысяч фунтов и уехать в Ливан, где у него были связи. Белла настояла на том, чтобы класть все заработанные мошенничеством деньги в банк на ее имя, хотя это его заметно раздражало. Тогда же она стала изменять ему, в основном, из любопытства и от сознания того, что женский опыт не должен ограничиваться. В начале шестьдесят четвертого года женатый мужчина пропал (она всегда, и сейчас еще, связывала его исчезновение с Богом, но подтвердить это не могла). Среди других, многих других, был и директор банка. Как-то раз он вызвал Беллу к себе в кабинет, стал хвалить ее искусство обращаться с цифрами, счетами… да и способности, скрытые в правой руке. Она быстро оправилась от испуга и приняла поставленные им условия: сняла юбку, и они заключили договор на толстом ковре кабинета. Свидетелями сделки стали фотографии предыдущих директоров, висевшие на стене.