На оштукатуренной стене, тянувшейся вдоль посеребренного луной здания обсерватории, виднелась кое-как наляпанная краской надпись «История мертва». Авторство надписи принадлежало, вполне возможно, заучившемуся студенту, у которого плохо с юмором. Или один из банды местных чиканос, совершая обход территории, решил украсить стену каламбуром. Правда, не исключено, что человек, написавший эти слова, знал, что они соответствуют истине.

Строение, увенчанное тремя куполами, освещал единственный матовый фонарь над входом. Ничто не нарушало тишины. Участок парка, прилегавший к обсерватории, содержался в образцовом порядке, а на стоянке машин мартовский ветерок, разметав гору бумажного мусора, прибил остатки пожелтевших газет к обезображенной надписью стене.

В свое время обсерватория служила ученым подлинным окном в космос. Однако научный центр, открывавший специалистам уникальную возможность наблюдать с высоты горных вершин за ходом космических часов, просуществовал здесь недолго. Работу телескопов затрудняла густая паутина огней над раскинувшимся в долине городом, а ставшее непроницаемым с годами тяжелое облако смога и выхлопных газов сделало наблюдение за небесными светилами невозможным.

Обсерватория бездействовала, пока ее не превратили в обычный планетарий. Для развлечения посетителей под сводами куполов изобразили картину звездного неба, за точность которой давно уже никто не ручался. С появлением лазерных сеансов — ужасающая смесь рок-музыки, световых эффектов и всевозможных оптических трюков на космические темы — бывший храм науки стал приманкой для туристов, своего рода Диснейлендом. В поисках новых развлечений взамен поднадоевших кино и поп-концертов стекались сюда и школьники. И еще одна, совершенно особая, достопримечательность привлекала публику в Гриффит-парк — неповторимый вид Лос-Анджелеса, который открывался с высокогорного плато, где была устроена стоянка для автомобилей. Всего на тридцать, самое большее сорок дней в году небо над городом очищалось от смога, и парочки, задержавшиеся в машинах после ночного сеанса лазерного шоу, могли завершить программу развлечений созерцанием великолепного зрелища блистающего огнями города. Четкие, словно прочерченные резцом, контуры небоскребов вырисовывались на фоне бархатно-черного неба. Картина, может быть, и не столь динамичная, как цветомузыкальные оргии в обсерватории, но не менее захватывающая. Преимущество этого аттракциона состояло в том, что вы могли досмотреть его до конца, покуда ветровое стекло машины не запотевало от предрассветного тумана, либо завершить в любой момент — это, если зрительные ощущения отступали перед ощущениями совсем иного рода.

Впрочем, даже если вы приезжали сюда не с девушкой, а в гордом одиночестве, подъем в гору стоил того, чтоб его осуществить. Но, разумеется, в хорошую погоду и по сухой дороге. Буксовать на скользкой, ухабистой тропе, когда машину поливает дождем, а над панорамой города нависают грозовые тучи, сплошным фронтом идущие с гор Санта-Моника, удовольствие ниже среднего. А потом не было ничего удивительного в том, что единственной машиной, поднимавшейся в эту ненастную, штормовую ночь по крутой дороге Вермонт Каньон, оказался неуклюжий оранжевый мусоровоз муниципальной хозяйственной службы.

Дел Рей Гойнес запустил руку в правый карман комбинезона, увеличивая до максимума громкость плохонького портативного кассетника. Би Би Кинг как раз выдал на своей гитаре виртуозный блюзовый аккорд, который особенно нравился Делу. Грузовик медленно тащился вверх. Дел прибавил газу, и последние аккорды Б.Б.Кинга заглушил гул двигателя. Проклятые наушники! Ну, легкие, можно сказать, невесомые, зато пропускают все посторонние звуки. Нужно будет купить такие, как раньше делали. Пусть они закрывают все ухо, зато уж, будьте уверены, никаких посторонних шумов. Шоферам городского транспорта запрещалось пользоваться на работе наушниками. Ну и что из этого, мать вашу? Для нормального парня что важнее: музыка или мусор, который таскаешь целыми днями? Если заметят, что он берет с собой на работу магнитофон, — опять останешься без работы. Хотя такую работу он, понятное дело, в гробу видал. А куда денешься? Есть-то надо. Алименты Лиэнне выплачивать тоже. Потом еще этот чертов домовладелец. К тому же еще и собака.

Зарабатывает он сейчас неплохо. Ну так ведь и у дога хороший аппетит. Да и сам Дел не какой-нибудь там доходяга — и в худшие-то времена меньше сотни килограммов не весил. Но, что ни говори, а перетаскивать мусор из одного конца города в другой — это отнюдь не та работа, о которой он мечтал. С настоящей работой он покончил ровно двадцать два года назад. Был он тогда защитником в команде Хьюстон Ойлерс и отыграл два очень удачных сезона. Оказалось, что на этом Хьюстон Ойлерс и выдохлась. Сам же он вступил в черную полосу. Сначала травма колена. Потом развод. Из команды, конечно, тут же выставили. Те немногие сбережения, что оставались у него, осели в карманах более везучих партнеров по картам. А после этого судьба помотала его как следует. Бывало даже ему везло, почаще его тыкали носом, ясное дело во что. И кто он теперь? Мусорщик. Пардон, инженер-эксплуатационник городского отдела очистки к вашим услугам. Даже на этот вонючий грузовик он устроился по протекции. Старый дружок по команде замолвил словечко.

Подъем в два часа ночи. От одного этого охренеть можно. Тащишься в своей колымаге подбирать объедки после чужого пикника и весь день потом не можешь отделаться от вони, которая преследует тебя точно какое-то заживо гниющее животное.

Он резко включил низшую передачу. Предстоял последний крутой подъем, и нужно сбавить скорость. Двигатель затрясся отвратительной мелкой дрожью, от которой завибрировала кабина, ходуном заходил руль. Дел направил свой мусоровоз на стоянку обсерватории и от неожиданности остолбенел, едва не наскочив на серый «шеви-малибу-68», перекрывший ему путь. Потом изумление, которое он испытал при виде препятствия, переросло в обиду. Еще бы: нашелся человек, решивший испохабить его и без того малоприятное занятие. Рядом с автомобилем нахально стоял мальчишка, и не какой-нибудь там цветной, а белый парень, и спокойно мочился прямо на капот машины. На парне была черная кожаная куртка, увешанная цепями. Волосы, выкрашенные в алый цвет, стояли торчком, как у Баквита из группы Литтл Раскалз; серые штаны комбинезона заправлены в высокие военные ботинки. Ясное дело, панк-рокер или как там их называют. Дел с силой нажал на педаль тормоза и крутанул руль. Этот сопляк и глазом не моргнул, хотя грузовик Дела подъехал вплотную и едва не задел его бортом. Дел бросил взгляд в зеркало бокового обзора. Он-то ожидал, что мальчишка хотя бы отскочит в сторону. Как бы не так. Тот продолжал заниматься своим делом, не обратив ни малейшего внимания на огромный мусоровоз, едва не задевший его. К тому же ему удалось обрызгать заднюю шину Дела.

Дел опешил от такой наглости. В бешенстве ударил по центру руля. Вой сирены, огласивший округу, поднял бы и мертвых с того света. «Сопляк наверняка уже в штаны наложил», — подумал Дел и снова взглянул в зеркальце. Но мальчишка даже в сторону не отскочил. Не обращая ни малейшего внимания на огромный мусоровоз, он продолжал заниматься своим делом. Мало того, умудрился полить еще и колеса грузовика.

Дел в ярости повернул назад, а парень и не подумал сойти с места. Придурок чертов. Пусть только попадется ему на обратном пути — Дел научит его культурному поведению.

На бампере у него красовалась табличка: «Эта собственность застрахована компанией Смит и Вессон» [Смит и Вессон — одна из систем револьвера]. И это был не пустой треп. И пусть Дел таскал с собой всего-навсего купленный у свояка за семьдесят долларов пистолет двадцать второго калибра, пусть до сих пор стрелять ему приходилось только по банке из-под пива — взять на мушку и нажать на спусковой крючок премудрость не велика. Он пересек асфальтовую дорожку, направляясь к мусорным контейнерам. В ушах вновь зазвучала мелодия в исполнении Би Би Кинга.